Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Правые начинают пользоваться все большей поддержкой в Европе, пишет The Guardian. Одной из причин этого является их политика в отношении мигрантов. Однако на мнение избирателей в ЕС также влияет готовность кандидатов бороться еще с четырьмя глобальными проблемами.
Иван Крастев, Марк Леонард
Исход июньских выборов в Европе определят новые политические водоразделы — от страха миграции до дороговизны жизни.
Одержат ли крайне правые крупную победу на европейских выборах в этом году? Если да, то что она будет означать для будущего ЕС? И кого вообще считать крайне правым? Пять лет назад лидеры Европы справедливо заметили, что у европейцев закружилась голова. По словам чешского писателя Милана Кундеры, головокружение — это не страх падения. Скорее, наоборот, это желание упасть, которому мы в ужасе сопротивляемся. Избиратели какое-то время заигрывали с крайне правыми популистами и даже подумывали о развале союза, но в итоге большинство все же предпочло партии устоявшиеся и уважаемые.
На сей раз этот сценарий едва ли повторится. Сегодня большинство крайне правых партий уже не требуют выхода из ЕС или еврозоны и вообще всячески оздоровили свою политику, проведя масштабный “детокс”. Вместо выхода из ЕС они хотят его переделать и управлять им. После недавних выборов в Нидерландах и Словакии, а также региональных выборов в Австрии и некоторых землях Германии, сформировался консенсус, что предстоящие в июне европейские выборы — надвигающаяся катастрофа и что миграционная политика предопределит как ход кампании, так и ее результат. Но что, если это ошибка?
Верно: Европа в кризисе. Но миграция — лишь один из пяти масштабных проблем, потрясших континент за последние 15 лет. Еще был глобальный финансовый кризис, после которого европейцы усомнились, а будут их дети жить лучше их самих, а также климатический кризис, после которого они осознали, что над миром нависла опасность. Тем временем пандемия коронавируса выявила уязвимость нашего здравоохранения и всколыхнула целую волну опасений насчет цифровой диктатуры. Наконец, боевые действия на Украине похоронили иллюзию, что большой конфликт больше никогда не вернется на европейский континент. У этих пяти кризисов есть несколько общих черт: они ударили по всей Европе; многие европейцы видят в них основополагающую угрозу; они существенно повлияли на политику правительств; и они ни в коем случае не закончились. Но эти пять кризисов не одинаковы: они разожгли разные страхи и эмоции, одновременно разорвав Европу на части и, как ни парадоксально, сохранив единство ЕС.
Наше новое исследование раскрыло пять разных политических “племен” Европы, чье сознание и отношение к жизни во многом сформировано этими кризисами. Эти “племена” создают трения как между государствами-членами Европы, так и внутри них.
Термин “поликризис” используется при описании ситуации, когда сразу несколько кризисов развивается одновременно и шок от их совокупного взаимодействия сильнее, чем если рассматривать их по отдельности. Но недооцененная особенность поликризиса заключается в том, что для разных стран, социальных групп и поколений один кризис обычно возвышается над другими. Эммануэль Макрон хорошо это уловил, сравнив тех, кого тревожит конец месяца и получка (экономический кризис), с теми, кто страшится конца света (климатический кризис). Именно это мы и имеем в виду, говоря, что у каждого свой главный кризис. Климатическая катастрофа, конфликт на Украине, коронавирус, иммиграция и глобальные экономические потрясения — у каждой из этих пяти проблем есть свой “электорат”, для кого этот вопрос самый насущный.
Интересно, что Германия — единственная страна, где по опросам о главных тревогах явно лидирует иммиграция. Эстонцы и поляки сосредоточены на украинском конфликте. Италия и Португалия опасаются экономического кризиса. В Испании, Великобритании и Румынии самым болезненным вопросом остается коронавирус. А во Франции и Дании важным из кризисов остается климатическая катастрофа.
Нынешняя озабоченность миграцией обусловлена не тем, что она волнует большинство граждан большинства стран, и не тем, что это этот вопрос вызывает больше всего разногласий в обществе.
На самом деле мы видим формирование по всей Европе своеобразного миграционного консенсуса: все больше партий ратует за укрепление внешних границ. Но “миграционное племя” — тех, для кого именно это главный кризис, — от других отличает запал. Они больше всех возмущены политикой ЕС, и накопившийся гнев толкает их вправо. Именно эти люди, вероятнее всего, проголосуют за правоцентристские или крайне правые партии. В Германии это означает прежде всего “Альтернативу”, во Франции — “Национальное объединение” Марин Ле Пен или “Реконкисту” Эрика Земмура.
Распад Шенгенской зоны: 11 стран – от Франции до Словакии, от Швеции до Германии – бунтуют против принципа свободного перемещения внутри ЕС, столкнувшись с угрозой терроризма и иммиграциейСтраны ЕС не справляются с потоком нелегальных мигрантов, которые пользуются "достижением евроинтеграции" – Шенгенским соглашением, сообщает Daily Mail. Внутри "шенгенской зоны" нет пограничного контроля, и чтобы стать неуловимым нужно лишь пересечь ее внешнюю границу. Теперь соглашение хотят отменить.
14.11.202300
Климат — это еще один кризис, вокруг которого сформировалось четкое “племя”. “Климатическое племя” — зеркальное отражение миграционного: его представители чаще всего поддерживают “зеленых” или левоцентристов. Именно противостояние этих двух “племен” и определит исход предстоящих европейских выборов.
Любопытно, однако, что у этих “племен” меняется отношение, когда к власти приходят их любимцы. Когда у власти правые, “миграционное племя”, как правило, относится к этому наболевшему вопросу спокойнее. В Италии иммиграция занимает поразительно низкое место среди страхов избирателей: лишь 10% населения всей страны и 17% электората “Братьев Италии” считают ее системным кризисом, хотя эта партия как раз баллотировалась на яростно антииммиграционной платформе, а за прошлый год приток нелегалов лишь усилился.
“Климатическое племя” ведет себя совершенно иначе. Наш опрос в Германии показал, что люди по-прежнему беспокоятся из-за перемены климата даже при том, что “зеленые” входят в правительственную коалицию с мощным упором на экологию. Хотя Германии и удалось в прошлом году сократить выбросы углекислого газа на целых 20%, электорат не считает, что проблема решена. Короче говоря, если для одних приход к власти крайне правых — ответ на иммиграционные страхи (даже если в реальности мало что меняется), то для других избрание “зеленых” — отнюдь не панацея.
Эта асимметрия — что “миграционное племя” мобилизуется в ответ на риторику, а “климатическое” продолжает страдать, даже видя положительные сдвиги, — во многом степени объясняет реальный перевес правых на предстоящих выборах.
Все пять европейских кризисов наверняка протянут долго, но вопрос, выживут ли они, умрут или воскреснут, решится на избирательных участках. Европейские лидеры должны осознать, что выборы будут не просто привычным соревнованием левых и правых – или “евросоюзниками” и евроскептиками — но еще борьбой за превосходство между политическими “племенами” Европы, группированными вокруг того или иного кризиса. Образ европейской политики формирует раздробленность, а не поляризация. Избиратели сосредоточены на том, чтобы самый болезненный для них кризис не повторился. Поэтому зацикливаться на одной миграции опрометчиво.