Рост ВВП России несет в себе определенный урок

Два года назад Запад ошеломил весь мир, введя беспрецедентные экономические санкции против России на фоне конфликта на Украине. Однако, вопреки всем ожиданиям, российская экономика не рухнула — и первоначальная эйфория в западных столицах сменилась разочарованием.

Невероятные экономические показатели России стали подарком кремлевскому политическому нарративу. "Вроде бы нас со всех сторон душат, давят, а по объему экономики в целом мы первые в Европе", — заявил недавно Владимир Путин. По его словам, стабилизация рубля и возобновление экономического роста после первоначального санкционного удара демонстрируют непобедимость России на фоне экономической атаки со стороны Запада.

Многие позволяют себя впечатлить. В последние три месяца МВФ более чем удвоил ожидаемые показатели роста ВВП России в 2024 году — сейчас они составляют 2,6%. Так, значит, Путин дело говорит? Санкции провалились? И должны ли мы вынести некий урок в отношении российской экономики? Ответы: "нет", "нет" и "вполне возможно".

Во-первых, обратите внимание на то, что динамичный рост ВВП нельзя проецировать на другие страны. Он представляет собой общую сумму всей оплачиваемой деятельности в экономике и зависит от того, сколько люди хотят покупать: после начала полномасштабного конфликта с соседом Москва стала массово "закупать" солдат, импортировать оружие и наращивать собственное военное вооружений. В Институте переходных экономик Банка Финляндии (Bank of Finland’s Institute for Emerging Economies, BOFIT) считают, что основная часть роста российского производства приходится на подотрасли, связанные с военным делом, тогда как все остальное в основном стагнирует. Производство автомобилей, например, на треть ниже прежнего.

Это не значит, что рост ВВП нереален. Активность явно возросла, и это видно по другим показателям — таким как снижение уровня безработицы. Но совокупность данных отражает изменение структуры экономической активности — и даже в таком случае, по собственным данным России, ВВП едва достигает довоенного уровня. Наряду с возобновлением роста множатся крупные экономические проблемы, начиная с взрывающихся труб централизованного теплоснабжения и заканчивая нехваткой яиц. Состояние коммунальных служб и жилой инфраструктуры сильно сдает, усугубляясь дефицитом подсанкционных запчастей и оборудования. Военно-экономический потенциал есть, это правда, но об его всеобъемлющей устойчивости говорить не приходится.

Таким образом, не сто́ит на основании роста ВВП России делать вывод о неэффективности санкций. Перераспределение ресурсов на военные цели маскирует низкие показатели обычной экономики. Правильно было бы говорить о том, насколько плохо российская экономика работала бы в предыдущей конфигурации. Последствия санкций для ВВП были бы куда значительнее. Кроме того, санкции не были всеобъемлющими, и в течение без малого года конфликта Россия продавала нефть и газ по завышенным ценам.

Тем не менее, Москва использует возможность, которую игнорируют либеральные рыночные демократии: если забыть о догмах экономической политики, можно мобилизовать ресурсы для политических целей и в процессе выжать из экономики больше реальной активности. В 1930-е гг. глава нацбанка Третьего Рейха Яльмар Шахт (Hjalmar Schacht) нашел хитрые способы повышения ликвидности разрушенной банковской системы Германии, а затем военная мобилизация восстановила слабые спрос, занятость и экономический рост.

Россия тоже отказалась от многих общепринятых экономических принципов. Контроль за движением капитала и жесткое вмешательство в корпоративные решения предотвратили валютный коллапс и финансовые беспорядки. Массовой мобилизации рабочей силы и ресурсов удалось достичь благодаря планированию, дефициту расходов и подавлению потребления.

Это должно было заставить задуматься либеральные рыночные демократии. Не то чтобы им следует подражать России во внешней политике — но надо понимать, что мобилизация и выделение огромных ресурсов (не на военные нужды, а на сто́ящие инвестиции) — цели вполне выполнимые. Как говорил Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes): "Все, что мы действительно можем сделать, мы можем себе позволить".

Следует признать, что опыт Москвы напоминает нам о том, почему вообще возникли вышеупомянутые догмы: военная экономика вредит экономическому будущему. Невоенная инфраструктура страдает из-за отвлечения инвестиций. Как отмечает BOFIT, сегодняшняя Россия тратит на научные исследования меньше, чем десять лет назад. Но западные страны могут мобилизовать ресурсы и достичь обратного.

По правде говоря, ярым сторонника России не за что болеть. Остальным из нас следует (одновременно с ужесточением санкций) отметить ее способность достигать политически ориентированных экономических целей. Поскольку наши цели неизмеримо лучше, мы не должны позволить себе ударить в грязь лицом.