Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Для обеспечения экономической стабильности под напором санкций Москва использовала возможность, которую игнорируют на Западе, пишет FT. За счет жесткого планирования правительству удалось предотвратить кризис и валютный коллапс — и тем самым Россия многим преподала настоящий урок финансовой грамотности.
Два года назад Запад ошеломил весь мир, введя беспрецедентные экономические санкции против России на фоне конфликта на Украине. Однако, вопреки всем ожиданиям, российская экономика не рухнула — и первоначальная эйфория в западных столицах сменилась разочарованием.
Невероятные экономические показатели России стали подарком кремлевскому политическому нарративу. "Вроде бы нас со всех сторон душат, давят, а по объему экономики в целом мы первые в Европе", — заявил недавно Владимир Путин. По его словам, стабилизация рубля и возобновление экономического роста после первоначального санкционного удара демонстрируют непобедимость России на фоне экономической атаки со стороны Запада.
Многие позволяют себя впечатлить. В последние три месяца МВФ более чем удвоил ожидаемые показатели роста ВВП России в 2024 году — сейчас они составляют 2,6%. Так, значит, Путин дело говорит? Санкции провалились? И должны ли мы вынести некий урок в отношении российской экономики? Ответы: "нет", "нет" и "вполне возможно".
Во-первых, обратите внимание на то, что динамичный рост ВВП нельзя проецировать на другие страны. Он представляет собой общую сумму всей оплачиваемой деятельности в экономике и зависит от того, сколько люди хотят покупать: после начала полномасштабного конфликта с соседом Москва стала массово "закупать" солдат, импортировать оружие и наращивать собственное военное вооружений. В Институте переходных экономик Банка Финляндии (Bank of Finland’s Institute for Emerging Economies, BOFIT) считают, что основная часть роста российского производства приходится на подотрасли, связанные с военным делом, тогда как все остальное в основном стагнирует. Производство автомобилей, например, на треть ниже прежнего.
Это не значит, что рост ВВП нереален. Активность явно возросла, и это видно по другим показателям — таким как снижение уровня безработицы. Но совокупность данных отражает изменение структуры экономической активности — и даже в таком случае, по собственным данным России, ВВП едва достигает довоенного уровня. Наряду с возобновлением роста множатся крупные экономические проблемы, начиная с взрывающихся труб централизованного теплоснабжения и заканчивая нехваткой яиц. Состояние коммунальных служб и жилой инфраструктуры сильно сдает, усугубляясь дефицитом подсанкционных запчастей и оборудования. Военно-экономический потенциал есть, это правда, но об его всеобъемлющей устойчивости говорить не приходится.
Таким образом, не сто́ит на основании роста ВВП России делать вывод о неэффективности санкций. Перераспределение ресурсов на военные цели маскирует низкие показатели обычной экономики. Правильно было бы говорить о том, насколько плохо российская экономика работала бы в предыдущей конфигурации. Последствия санкций для ВВП были бы куда значительнее. Кроме того, санкции не были всеобъемлющими, и в течение без малого года конфликта Россия продавала нефть и газ по завышенным ценам.
Тем не менее, Москва использует возможность, которую игнорируют либеральные рыночные демократии: если забыть о догмах экономической политики, можно мобилизовать ресурсы для политических целей и в процессе выжать из экономики больше реальной активности. В 1930-е гг. глава нацбанка Третьего Рейха Яльмар Шахт (Hjalmar Schacht) нашел хитрые способы повышения ликвидности разрушенной банковской системы Германии, а затем военная мобилизация восстановила слабые спрос, занятость и экономический рост.
Россия тоже отказалась от многих общепринятых экономических принципов. Контроль за движением капитала и жесткое вмешательство в корпоративные решения предотвратили валютный коллапс и финансовые беспорядки. Массовой мобилизации рабочей силы и ресурсов удалось достичь благодаря планированию, дефициту расходов и подавлению потребления.
Это должно было заставить задуматься либеральные рыночные демократии. Не то чтобы им следует подражать России во внешней политике — но надо понимать, что мобилизация и выделение огромных ресурсов (не на военные нужды, а на сто́ящие инвестиции) — цели вполне выполнимые. Как говорил Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes): "Все, что мы действительно можем сделать, мы можем себе позволить".
Следует признать, что опыт Москвы напоминает нам о том, почему вообще возникли вышеупомянутые догмы: военная экономика вредит экономическому будущему. Невоенная инфраструктура страдает из-за отвлечения инвестиций. Как отмечает BOFIT, сегодняшняя Россия тратит на научные исследования меньше, чем десять лет назад. Но западные страны могут мобилизовать ресурсы и достичь обратного.
По правде говоря, ярым сторонника России не за что болеть. Остальным из нас следует (одновременно с ужесточением санкций) отметить ее способность достигать политически ориентированных экономических целей. Поскольку наши цели неизмеримо лучше, мы не должны позволить себе ударить в грязь лицом.
Автор: Мартин Сандбу (Martin Sandbu)
