Солдаты ВСУ описали реальную ситуацию на фронте – вернуться домой шансов нет

Бойцы командира одного из украинских подразделений Юрия* проживают в небольшом деревянном доме, окруженном кленовыми деревьями, в украинской глубинке. С наступлением теплой погоды они готовят еду в саду, в большой кастрюле на костре, за которым следят по очереди. Сегодня на обед – ош, узбекское блюдо из рисового плова, мяса и овощей.

Пока мясо готовится, разговор, прерываемый перекурами, незаметно заходит о новостях с фронта, их собственных задачах, о семьях друг друга. Но в последние месяцы навязчивой идеей стала другая тема: когда же их, наконец, демобилизуют и они вернутся на гражданку?

"Мой последний отпуск был почти год назад. Мне удалось получить две недели", – объясняет Юрий.

Помимо командира, четверо его солдат добровольно ушли в армию в первые дни боевых действий. Они сильно измождены, но ничего изменить не могут: в демобилизации им пока отказывают.

"Когда мы шли добровольцами, мы думали, что отслужим свое, пока другие будут проходить подготовку. А в итоге нас задерживают на неопределенный срок, – сказал Юрий, помешивая содержимое кастрюли шумовкой. – Такое чувство, будто меня предали".

Их последнее распределение на фронт, в Артемовский (Бахмутский) район, прошло неудачно. Командир начинает с описания обстановки: "Холмы и снова холмы, цветут вишни и абрикосы – великолепный вид".

Он продолжил: "Мы лишились пяти человек. Из двадцати. Как они сами признаются, им пришлось быстро покинуть фронт, потому что они были тяжело ранены".

Сейчас подразделение Юрия дислоцируется в менее опасной части Украины. Но сомнения не покидают солдат. "Посмотрите на нас, нам уже за 40, – говорит Вадим, широкоплечий, со щетиной. – Почему вместо нас не отправляют молодых?"

Нехватка личного состава, хотя и не так широко освещается, как дефицит оружия и боеприпасов, являются серьезной проблемой для ВСУ. Добровольцы, которые спонтанно пришли на призывные пункты в начале 2022 года, утратили свой пыл и энтузиазм.

Многие солдаты почувствовали истощение сил еще осенью прошлого года. Усталость от полутора лет боевых действий, провал долгожданного украинского контрнаступления и перспектива второй зимы в окопах сказались на моральном состоянии военнослужащих.

"Один из наших молодых попросил, чтобы его демобилизовали. Ему отказали. Однажды утром я нашел его пьяного под деревом. Этот солдат еще пытался сбежать", – продолжает Юрий.

"У нас все еще не так страшно, как у некоторых. Мы не были на фронте во время самых ужасных боев, – замечает его товарищ Сергей, присев на корточки и затягиваясь сигаретой. – Солдаты из других подразделений в еще большем смятении. Я даже не могу представить, в каком они состоянии".

Спутницы и жены военнослужащих (в ВСУ пока все еще больше мужчин, чем женщин) лучше, чем кто-либо еще, знают, в каком ужасном психическом состоянии пребывают первые призывники, которые теперь чувствуют себя пленниками. Кипятя воду для чая на кухне своей квартиры на окраине Киева, Катя, чей муж мобилизован уже более двух лет, рассказывает: "Сначала он писал мне: "Все хорошо, мы тесним русских!" Потом то же самое, но без "все хорошо". Потом стал писать: "Хочу вернуться домой без увечий". А теперь он вовсе говорит: "С меня хватит, достало это все"".

"Я чувствую, как у него заканчиваются силы, – говорит Галина про своего 29-летнего мужа, инженера, который находится на фронте под Купянском. – На днях он сказал мне: "Видеть разорванное на части тело – не самое страшное. Самое страшное – понимать, что ты говорил с этим человеком всего пять минут назад"".

Уйдя добровольцами на фронт, эти солдаты "отложили" свою жизнь и жизнь своих близких на неопределенный срок. Галина старается не думать о том, что человека, за которого она вышла замуж за полгода до начала спецоперации, сейчас рядом нет. "Я работаю как можно больше, чтобы приходить домой уставшей и сразу ложиться спать, – объясняет она. – Но на самом деле я вообще не сплю". По выходным девушка ходит в кинотеатр – одна.

"Я воспитываю двоих детей, им 5 и 14 лет, и это очень трудно. Я не так представляла себе свою жизнь", – говорит Катя, которая до ухода мужа на фронт работала в сфере маркетинга.

"Я считаю, что, когда в стране военное положение, нужно перестать быть феминисткой. Сейчас я просто хотела бы, чтобы кто-то помогал мне по дому, – виновато смеется она. – И чтобы кто-то купил мне платье!"

Когда мы покидаем небольшой сад, усеянный кленовыми деревьями, командир Юрий вполголоса объясняет суть проблемы, которая его особенно угнетает. Его жена беременна, но они еще не решили, оставлять ли ребенка. "И что, ей придется воспитывать его одной? Так жить нельзя... – говорит измученный солдат. – Какая дурацкая ситуация..."

Быть вдали от нее в таком положении слишком трудно. Поэтому однажды в мае командир сорвался с места: он отправился к ней на несколько часов, чтобы поговорить об их будущем, а затем вернуться в свою часть. Никто в строю и не подумал осудить этот "подпольный отгул".

Решение нехватки личного состава, по мнению многих, простое: разрешить солдатам, пробывшим в бою определенное время – регулярно упоминается срок от 36 месяцев, – вернуться на гражданку и заменить их теми, кто еще не служил. Таково требование неформальной группы солдатских жен, созданной в ноябре прошлого года, в которую входят Галина и Катя.

Они организовали десять демонстраций по всей Украине. В Киеве одна из них проходила на символическом Майдане. Галина принесла плакат: "Мой муж воюет уже 630 дней. Пришла очередь других".

Представительниц небольшой группы приняли в генеральном штабе украинской армии. Они заручились поддержкой некоторых депутатов. Казалось бы, их борьба даже была на грани успеха, когда в закон, принятый в апреле, был включен пункт, предусматривающий возвращение солдат к гражданской жизни после 36 месяцев службы. Но в последний момент это положение отменили.

"Это военное командование попросило снять его с рассмотрения", – утверждает Инна Совсун, депутат Верховной Рады от оппозиционной партии "Голос", которая активно занимается этим вопросом и чей муж сам на службе. В кулуарах говорят, что генеральный штаб предупредил, что он не в состоянии набрать достаточное количество новых солдат, чтобы заменить действующих.

Но этот аргумент можно перевернуть с ног на голову: не поможет ли четкое указание 36-месячного срока службы в армии заверить потенциальных новобранцев в том, что они не идут в ловушку, и, в конечном счете, привлечь новых солдат? "Мы знаем, что конфликт будет длиться долго. Никто не хочет идти в армию, не зная, когда сможет уйти. Это нормально", – с сожалением отмечает командир Юрий.

Действительно ли у украинского правительства, которое говорит, что не может отпустить ранее записавшихся в армию солдат из-за отсутствия потенциальной замены, есть средства для мобилизации? Инна Совсун, как и другие, сомневается в этом. "Вы видели какие-нибудь крупные кампании по мобилизации? Я имею в виду на уровне всей страны, координируемые правительством?" – спрашивает она. На самом деле большинство агитационных плакатов, которые можно увидеть по всей стране, делают не по требованию Министерства обороны, а по инициативе самих бригад, например, 3-й штурмовой бригады, известной как "Азов"**, или 67-й механизированной артиллерийской бригады и батальона "Волки Да Винчи".

Многие из опрошенных солдат не сомневаются в реальности происходящего: "Владимир Зеленский предпочитает пожертвовать первой волной добровольцев, чем пойти на непопулярные меры, такие как мобилизация большого количества новых солдат", – говорит Юрий. "Молодежь – одна из категорий населения, которая больше всего голосовала за нынешнюю власть", и президентское большинство "не хочет терять эту часть электората", массово призывая их на службу в вооруженные силы, говорит молодой солдат, находящийся на фронте в Донецкой области.

Аналитики возражают, подкрепляя свои слова цифрами, что в действительности украинские резервы для мобилизации весьма невелики. Кто прав?

Украинское министерство обороны пообещало подготовить специальный закон о демобилизации. Инна Совсун не очень верит в это: "Он должен быть принят через восемь месяцев. Но пока его подготовят, обсудят, ратифицируют, пока он вступит в силу... Короче говоря, уже наступит 2025 год". Чтобы не терять время, она планирует представить свой собственный законопроект на эту тему.

Между тем растет непонимание, а иногда и недовольство, среди нескольких слоев украинского населения, которые, кажется, живут в параллельных реальностях. Жены многих солдат говорят, что резко перестали общаться со своими подругами, у которых нет родственников на фронте. "Мы больше не понимаем друг друга", – сетует Галина, приводя в пример подругу, которая сказала, что муж Галины дурак, раз пошел добровольцем на фронт, так что он сам во всем виноват". На другом конце кухни Катя молча кивает в знак согласия.

Но, несмотря на все разлады, возникают и новые узы солидарности. "Когда я нашла эту группу солдатских жен, участвующих в демонстрации, я почувствовала огромное облегчение, – продолжает молодая жена. – Наконец-то нашлись люди, которые разделяют мою боль. Я знаю, что их сердца разрываются от тех же переживаний, что и мое". В эти дни Галина читает книги по психологии и военных травмах, чтобы помочь своему мужу "постепенно вернуться к нормальной жизни", когда он окажется дома. Когда в прошлый раз он приезжал на побывку, не смог себя сдерживать, когда слышал, как молодежь на улицах Киева разговаривает по-русски.

Главное, что по-прежнему объединяет Украину – яростная решимость победить российскую армию. Даже среди тех солдат, которые наиболее открыто выступают против своего штаба или властей страны, нет ни одного, кто хотел бы, чтобы Киев начал переговоры с Москвой. "Если мы пойдем на переговоры, Россия на этом не остановится, и через несколько лет нас будут призывать не для защиты нашей страны, а для вторжения в Польшу от имени Москвы", – мрачно прогнозирует Юрий (Россия неоднократно заявляла, что не собирается воевать с НАТО. – Прим. ИноСМИ). Галина подводит итог: "Все хотят, чтобы Украина победила, но мало кто готов сделать что-то для этого".