Spiked: подверженные влиянию ЕС демократы приведут США к цензуре и упадку

Даже если Европа постепенно теряет глобальное значение, ее влияние в Демократической партии США, наоборот, растет. Сегодня основные убеждения партии во многом перекликаются с мировоззрением Европейского союза и львиной доли британской элиты — насаждение цензуры, жесткий подход к перемене климата, всемерная поддержка транс-идеологии, расовый уклон в политике и зреющая враждебность к Израилю и евреям.

С плавным возвышением Камалы Харрис и губернатора Миннесоты Тима Уолца, “простого белого парня”, которого она выбрала в напарники по президентской гонке, Демократическая партия переняла старые добрые недемократические методы Европейской комиссии. Партия выродилась в клику под жестким контролем верхушки. Разумеется, это подается как единственный способ “отстоять демократию” от орд трампистов.

Порвав с поистине всенародным представительством, Демократическая партия сдалась на милость богатых регионов — Северо-Востока и Западного побережья. Налицо параллели с Европой, где тон задают столицы — Лондон, Париж, Брюссель и Берлин — с их “сверхконцентрацией элит”, как выразился французский писатель Кристоф Гийюи.

Еще в недавнем прошлом демократы также были в полном смысле слова разнообразной партией в этническом и религиозном плане. Кто ее только не поддерживал — католики, южане, представители профсоюзов, чернокожие и испаноязычные и даже слегка чудаковатые предприниматели без членских билетов в престижных загородных клубах, где завсегдатаями всегда были республиканцы. Как в свое время подметил юморист Уилл Роджерс, Демократическая партия всегда славилась внутренними противоречиями. “Я не принадлежу ни к одной организованной политической партии, — пошутил известный оклахомец, — я демократ”.

Сегодня хаотичная партия времен Роджерса достигла поистине сталинской дисциплины. Вместо открытой борьбы за президентство партия сплотилась вокруг Харрис, которая не выиграла первичных выборов ни в одном штате. С быстротой, которая поразила бы самого Джорджа Оруэлла, медийные приспешники демократов бросились воспевать невыразительного кандидата на все лады и возвысили Харрис до уровня небожительницы.

Многим американским левым Европа служит “прогрессивной ролевой моделью, у которой США есть чему поучиться”, как выразился один ученый. Разумеется, европейские элиты предпочли бы видеть в Белом доме Джо Байдена, поскольку многие считают, что он придал Америке “европейскости”. Эта модель вдохновлена социально-рыночной экономикой Европы, некогда благополучной, но теперь глубоко занедужившей.

Однако администрация Харрис вполне может оказаться даже более европоцентричной. Главный советник Харрис по внешней политике Филип Гордон принадлежит к старой школе атлантистов и наверняка сдвинет фокус прошлых администраций прочь от Азии и Ближнего Востока. Давний союзник проиранского дипломата Роберта Мэлли, Гордон также будет гораздо менее симпатизировать Израилю и перестанет заострять внимание на Китае как на главной проблеме США.

Подражание европейской политике уже встречалось в истории США. В 19-м веке среди федералистов Севера, всерьез раздумывавших в годы Войны 1812 года о выходе из Союза, было немало еврофилов. Некоторых из них даже манила идея альянса с тогдашними врагами Америки — британцами. В то же время многие аристократы Юга жаждали воссоздать в Новом Свете европейскую классовую иерархию.

Однако устремившись на Запад, большинство американцев провозгласили “независимость от Европы”, писал Фредерик Джексон Тернер. То же самое можно сказать и о Восточном побережье и его университетах. Американцы были не в восторге от большого и властного правительства, сующего нос в повседневную жизнь граждан, что было обычным явлением в Европе. Эти настроения предопределили подъем джексоновской демократии, как отметили Алексис де Токвиль в 19-м веке и историк Артур Шлезингер век спустя.

Однако Европа продолжала пленять американскую элиту. Как указывает историк Фред Зигель, прогрессисты вильсоновской эпохи во многом вдохновлялись немецкими моделями образования, научных исследований и политического порядка. Позже лишь малочисленная прослойка американцев одобрила фашизм, однако новой одержимостью стал Советский Союз, вызывавший широкое восхищение вплоть до 1950-х годов.

Когда же и советский проект утратил свою привлекательность, прогрессивные американцы переняли европейскую модель социал-демократии, а Москву заменили Стокгольм и Париж. В конце прошлого века многие прогрессисты — например Роберт Райх и Айра Магазинер — искали вдохновения в Европе, чтобы остановить, как им виделось, упадок Америки. Решением, судя по всему, предлагалось следующее: доверить бразды правления экономикой классу “экспертов” по образу и подобию ЕС.

Сегодня, если не брать в расчет исторический шарм, Европа перестала быть образчиком чего бы то ни было кроме упадка. Хваленое европейское качество жизни падает, промышленная база континента рушится, и никаких надежд на будущее улучшение нет. За последние 15 лет экономика еврозоны выросла всего на 6% по сравнению с 82% в США.

Европа также отстает почти во всех передовых отраслях от программного обеспечения и космоса до производства автомобилей. Отчасти это связано с отсутствием новых инвестиций в технологии. Среди 50 технологических гигантов лишь три находятся в континентальной Европе. Господствуют в этом списке США, а второе место занимает Китай.

Очевидно, что в ближайшее десятилетие ЕС вряд ли расширит свое влияние. Европейская комиссия прогнозирует годовой рост менее чем на 1,5%, а к 2027 году он и вовсе сократится до 1,2%. Это значительное снижение уровня в 2,5% на рубеже веков. В основном это следствие сокращения населения и слабого роста эффективности.

Примерно то же самое справедливо и для “европейской Америки” — “синих” штатов, где заправляют демократы. В прошлом году “темно-синяя” Калифорния заняла последнее место по росту доходов, а следом за ней расположились Мэриленд, Массачусетс и Нью-Йорк. Между тем высочайшие результаты показали “красные” Техас, Невада, Флорида и Арканзас под управлением республиканцев. Вообще, за последнее десятилетие шесть самых быстрорастущих южных штатов — Флорида, Техас, Джорджия, Каролина и Теннесси — добавили к национальному ВВП больше, чем весь северо-восток, некогда служивший экономическим локомотивом страны.

Различия между американской глубинкой и еврофилами с побережья проявляются и в политике. Байден и Харрис поддерживают жесткий режим регулирования, фактически карательный для неэлитных секторов экономики.

Главный фактор здесь — последовательное ужесточение экологических законов. Мы наблюдаем это на примере Калифорнии, где Харрис в бытность свою генеральным прокурором выступала яростной противницей ископаемого топлива и всячески продвигала соответствующие законы. В результате штат получил самую дорогую энергию в континентальной части США, а последствия больнее всего ударили по беднякам и этническим меньшинствам.

Харрис обещает проводить в жизнь даже более драконовские законы о климате, чем Байден. В ходе провальной президентской кампании 2020 года она выступила за прекращение “фрекинга” или добычи углеводородов методом гидроразрыва пласта. Однако, памятуя о важности Пенсильвании на грядущих выборах, она недавно попыталась взять свои слова назад. Кроме того, ее администрация наверняка собезьянничает подход ЕС к ископаемому топливу — тот самый, из-за чего тамошние цены на энергоносители в разы выше, чем в США.

Но даже если в ноябре победит Харрис, надежда еще есть. В Европе существует лишь одна-единственная экономическая модель, которую диктует Брюссель. Федеральная же система США позволяет штатам принимать собственную политику. Это позволит “красным” штатам принимать часть экономических и политических решений самостоятельно.

Американская экономика все больше смещается в сторону таких мест, как агломерация Даллас — Форт-Уэрт, которая недавно свергла Чикаго с позиции финансового центра №2 в стране. Даллас даже начал привлекать капитал для строительства новой фондовой биржи. За этим последует великое переселение в “красные” штаты ключевых технологических компаний — Hewlett Packard Enterprise, Oracle и, пожалуй, самое главное, Tesla и SpaceX.

Даже если еврофилы и победят на грядущих выборах (в основном благодаря глупости Трампа, чем собственной привлекательности), демографическое будущее Америки будет “красным”. “Синие” мегаполисы придерживаются проповедующей бездетность идеологии “чайлдфри”, а население “красных” штатов наоборот, растет. Со временем эта динамика лишь усилится — в том числе за счет богатых эмигрантов из “синих” штатов — и продолжит вливать миллиарды в экономику Флориды, Техаса, Теннесси и Каролины. Тем временем Миннесота Тима Уолца, чья политическая повестка старательно подражает Калифорнии, но в гораздо менее благоприятных условиях, лишилась 5 миллиардов долларов из-за оттока жителей и бегства рабочей силы.

Из “европейской Америки” бегут и другие ключевые группы — состоятельные молодые специалисты, меньшинства, иммигранты и их семьи. Со временем это позволит южным и горным штатам получить до 14 дополнительных мест в Конгрессе только к 2030 году.

Учитывая, что их экономические показатели не слишком вдохновляют, демократы (вслед за единомышленниками в Европе), прибегают к политике идентичности, чтобы как-то сплотить партию. Дочь ученых Калифорнийского университета в Беркли, Харрис, в отличие от Джей Ди Вэнса, не может утверждать, что поднялась из нищеты или терпела лишения. Но она может разыграть “карту жертвы” — следствие смешанного восточно-индийского и карибского происхождения.

В США, где доля небелого населения выше, чем у любой европейской страны, политика идентичности особенно эффективна. Поэтому в разгар движения Black Lives Matter (“Жизни черных важны”) в 2020 году Харрис поддержала фонды для вызволения из-под стражи бунтовщиков, арестованных за беспорядки. Уолц же, со своей стороны, превратил свой некогда тихий и спокойный штат в рассадник подстрекателей.

Вслед за европейскими прогрессистами Харрис и Уолц намерены держать границы нараспашку для беженцев и просителей убежища. Будучи “смотрящей за границей” при Байдене, Харрис охотно раздавала нелегалам водительские права, оказывала бесплатную медицинскую помощь и открывала короткий путь к гражданству.

Краткосрочные перспективы партии от замены дряхлого Байдена на Харрис явно улучшились. Как мы наблюдали на недавних выборах в Великобритании и Европе, коалиция “обездоленных” меньшинств, государственных служащих и близких к элите высокооплачиваемых профессионалов вполне может сокрушить разрозненные и подчас непоследовательные силы, стоящие за Трампом.

И если они одолеют Трампа, который то и дело сам себе вредит, можно смело ждать, что европеизированные демократы сосредоточат в своих руках еще бóльшую власть благодаря засилью своих людей в аппарате правительства и корпоративной бюрократии, а также в научных кругах и СМИ. Контроль над государственными рычагами придаст этим силам огромное влияние, поскольку бюрократическая власть позволяет “школить” даже частные компании. Это, в свою очередь, благоприятствует более крупным фирмам, которым проще выдерживать бюрократическое бремя, чем мелким конкурентам.

При Харрис США могут попытаться внедрить цензуру, которая уже действует в ЕС и Великобритании. Не исключено, что демократы попытаются контролировать социальные сети, вплоть до ареста за “оскорбительные” высказывания или даже в превентивных целях.Как минимум они испытают Первую поправку (о свободе слова, прессы и собраний, прим. ИноСМИ) на прочность.

Байден уже доказал, что готов внедрять цензуру по примеру Европы, и при администрации Харриса-Уолца эта тенденция наверняка усилится. В прошлом году ЕС открыл новое представительство в Кремниевой долине, чтобы наладить более тесные отношения между своими надзорными органами и технологическими гигантами — фактическими правителями информационной экономики и давними сторонниками Харрис. Еврокомиссар Тьерри Бретон даже зашел настолько далеко, что пригрозил Илону Маску судебным иском за то, что тот дерзнул взять интервью у Трампа на собственной платформе социальных сетей X (бывший Twitter).

Но есть несколько факторов, которые могут осложнить триумф “европейской Америки”. Внедрить жесткую вертикаль власти помешают Билль о правах, федеральная структура страны и принцип разделения властей. Это одна из причин, почему Байден и Харрис так ополчились на Верховный суд, который долгое время служил оплотом против “нормативного беспредела” надзорных органов.

Однако в долгосрочной перспективе ключевым фактором станет демография. Как и в Европе, важнейшим окажется противостояние между ущемленными меньшинствами, одинокими женщинами и государственными служащими, с одной стороны, и гражданами, которые больше рассчитывают на семью, чем на государство, с другой. Слои населения, где преобладают одинокие и бездетные пары, предпочитают демократов, тогда как рейтинги республиканцев выше среди стабильных семей, особенно с детьми.

Перемены на рынке труда также могут оказаться решающими. Разворот к сфере услуг и отход от производства, как правило, на руку еврофильской элите. Люди, которые работают руками, и предприниматели, как правило, голосуют за Республиканскую партию, тогда как учителя, психологи и юристы предпочитают демократов.

В итоге главный вопрос в том, станет ли Америка походить на Европу — культурно “прогрессивную”, но застойную экономически и лишенную внятного самосознания. Пока что США все еще могут провозгласить независимость от европейских норм. Как и на протяжении всей своей истории, они все еще могут убедительно заявить, что они — совсем не то же самое, что Старый Свет, их породивший.

В конце концов, американцы живут на обширном и богатейшем континенте, практически самодостаточном в плане продовольствия и энергетики. Что еще важнее, дерзновенный новаторский дух американцев любого происхождения обеспечивает стране более выгодное инновационное положение, которого так не хватает Европе. Самая красочная иллюстрация внутренней мощи США — их господство в космосе. И лучшим ее воплощением стал южноафриканский иммигрант Илон Маск.

Европейские идеи будут на подъеме ближайшие несколько лет — как минимум до тех пор, пока не сгинет Трамп, как фактор, объединяющий демократов. Но сдвиг во внутренней расстановке сил между регионами Америки и ее мятежный дух — отдельный особый вызов как элитам Старого Света, так и их заокеанским попутчикам. Как и в последние 250 лет, американцы не должны брать Европу, иерархичную и застойную, как прообраз будущего.