TNI: современная система глобального ядерного сдерживания неэффективна

Сегодня мы снова живем в преддверии глобальной конфронтации, которая быстро перерастет в мировую войну, если демократические государства не укрепят систему ядерного и конвенционального сдерживания и устрашения противника в целях недопущения территориальных захватов. Полномасштабное ядерное и неядерное сдерживание, а также осознание издержек военного конфликта помешали политикам времен холодной войны сделать ее горячей. Однако само по себе ядерное сдерживание не может предотвратить конфликт (из-за Украины, Тайваня, Ормузского пролива или Корейского полуострова) — как угроза применения бомбардировщиков для сброса боевых зажигательных средств и нервно-паралитических отравляющих веществ на европейские столицы не предотвратила начало Второй мировой войны.

Адольф Гитлер сделал ставку на бронетехнику, и никто из его противников ему не помешал. Мировая война никогда не является целью внешней политики. Это эскалация, результат неудачных попыток стремительного захвата территорий авторитарными государствами, которым противостоит совершенно неподготовленная и медленно формирующаяся коалиция демократических стран. Вашингтон должен внимательно следить за такими кризисами сдерживания и устрашения на этих небольших театрах военных действий, поскольку война начнется не с непосредственного нападения России на Польшу и даже не с высадки китайского десанта на побережье Тайваня.

Несмотря на колоссальные потери личного состава воюющих государств и жертвы среди мирного населения, ни Первая, ни Вторая мировая война не соответствовали в полной мере определению тотальной войны или определению абсолютной войны, которое дал Карл фон Клаузевиц. Первая мировая война началась для центральных держав и демократических союзников как серия стремительных кампаний, в ходе которых Германия старался не допустить вмешательства Франции в свои имперские замыслы на Украине. Вероятно, нейтральная позиция мировой общественности помешала применению газа против населенных центров в 1915 году и позднее, хотя во всех остальных отношениях война была похожа на тотальную.

Почему в начале Второй мировой войны не было бомбовых ударов по Парижу, Берлину и Лондону с применением зажигательного оружия и отравляющих веществ, хотя многие предсказывали такой ход событий? Причина в том, что Гитлер намеревался одержать победу серией ограниченных, стремительных и неожиданных завоеваний, как это случилось с Чехословакией в марте 1939 года, с Польшей в сентябре того же года и с Францией в мае 1940 года, и должно было завершиться кульминационной победой над Москвой к концу 1941 года. Фриц Штернберг в своей вышедшей в 1938 году книге "Германия и молниеносная война" (Germany and a Lightning War) утверждает, что опыт Первой мировой войны продемонстрировал неспособность Германии одержать победу в ходе затяжного тотального вооруженного конфликта — несмотря даже на ее прочную военно-техническую базу. Наверное, недоразвитую в промышленном отношении Россию можно было победить в Первой мировой войне. Но у нацистов не было подготовлено абсолютно никаких планов по разгрому СССР, поддержанного промышленной мощью Америки.

Тоталитарная пропаганда сумела временно нейтрализовать нежелание немецкого народа воевать (в Германии в то время проживало 11 миллионов избирателей, которые в прошлом голосовали за коммунистическую партию). Но у Германии не было нефти, продовольствия и прочих ресурсов, необходимых для ведения войны на истощение. Гитлер знал, что падение Франции в июне 1940 года стало политическим потрясением для Вашингтона и что США со временем найдут предлог для вступления в конфликт, как они сделали это во время Первой мировой войны. Гитлер наверняка понимал, что после нападения японцев на Перл-Харбор в начале декабря 1941 года и неудачи вермахта под Москвой месяцем позднее у Германии остается всего один год на нейтрализацию Советского Союза, после чего ее поражение станет неизбежным.

Вопреки популярной истории, объявляя в сентябре 1939 года войну Германии в ответ на ее вторжение в Польшу, Франция и Британия не намеревались возвещать начало Второй мировой войны. Как в споре между Спартой и Афинами из-за Корфу, приведшем к Пелопонесской войне, или как в случае убийства эрцгерцога Фердинанда в Сараево в июне 1914 году, локальные конфликты перерастали в мировые войны тогда, когда крупные державы получали возможность разрешить давние стратегические проблемы.

Как пишет маститый австралийский историк Джеффри Блейни (Geoffrey Blainey), войны, вовлекающие в один из противоборствующих альянсов изначально нейтральные государства, устраняют неопределенность во внешней политике не обремененных обязательствами стран и устраняют инструменты сдерживания государств-агрессоров (это те государства, которые хотят заменить статус-кво новым ревизионистским, территориальным, торговым и международным организационно-правовым порядком). Достижения взаимопонимания между Германией и Венгрией, Италией, Японией и Советским Союзом (в пакте Молотова-Риббентропа), а также упорная индифферентность общественного мнения в США убедили Берлин в том, что нападение на Польшу не приведет к дальнейшему расширению конфликта. Пекин сегодня тоже может возлагать надежду на то, что в условиях, когда Россия и Иран отвлекают внимание Европы и США, он сможет начать активные действия против Тайваня.

Совсем необязательно должна возникнуть угроза существованию страны, чтобы у ее лидеров возникло ощущение, что можно пойти на риск разжигания войны. Устойчивость и стабильность автаркической экономики нацистской Германии с ее ценовым контролем, а также связанная с ней репутация нацистской партии были обречены. Однако Адольф Гитлер решил сыграть против мирового порядка, мешавшего его стремлению существенно расширить территорию Германии и увеличить ее население. Ни российский президент Владимир Путин, ни генеральный секретарь Коммунистической партии Китая Си Цзиньпин не сталкиваются сегодня с угрозой существованию своих стран. Тем не менее, они считают, что можно поставить на карту существование своих авторитарных режимов и реализовать рискованную стратегию ради превращения своих государств в мировые державы посредством территориальных завоеваний.

Профессор Чикагского университета Джон Миршаймер в своей вышедшей в 2001 году книге "Трагедия великих держав" (Tragedy of the Great Powers) показал, что континентальные государства могут рискнуть будущим своих территорий, чтобы получить возможность стать региональным гегемоном, так как региональное господство совершенно очевидно обеспечивает им почти полную безопасность. Региональные гегемоны (а такой гегемон всего один — Соединенные Штаты, которые полностью господствуют в Северной и Центральной Америке, в том числе в Канаде и Мексике) могут с минимальными затратами изгонять иностранные державы из подконтрольного им региона, вмешиваясь в дела их собственного географического окружения.

Китай слишком занят подготовкой к войне с Тайванем и не может строить крупные базы и создавать альянсы против США с Венесуэлой, Мексикой и Бразилией (хотя СССР пытался и на самом деле открыл стратегическую базу на Кубе и в Никарагуа в годы холодной войны). Таким же образом Соединенные Штаты приковали внимание Индии к Пакистану, Китая к Японии, России к Германии, Египта к Израилю, Ирана к Саудовской Аравии, Индонезии к Австралии, а Таиланда к Вьетнаму. При необходимости они поддержат Аргентину против Бразилии, Анголу против Южной Африки, Кот Д’ Ивуар против Нигерии, а Кению против Танзании и Эфиопии.

Чтобы локальные угрозы не переросли в глобальную войну, необходимо выполнение трех основополагающих требований к политике сдерживания. Во-первых, среди демократий должно быть как минимум одно государство, заинтересованное в обеспечении стратегического ядерного сдерживания и предоставлении неядерных сил для осуществления региональной интервенции в ситуациях, когда парадокс стабильности — нестабильности нейтрализует ядерные арсеналы противоборствующих сторон. Например, США нужна "эскалационная доминанта" — ядерное оружие для удержания Китая от нанесения ядерных ударов. В то же время, они должны иметь возможность высадить американскую морскую пехоту на Тайване, чтобы защитить или освободить остров. В настоящее время этому мешает изоляционистско-популистская тенденция в американской политике, являющаяся в основном следствием того, что Демократическая партия и ядро Республиканской партии бросили рабочий класс на произвол судьбы. В свою очередь, это является результатом деиндустриализации, спорной иммиграционной политики и гендеризации права и моделей голосования.

Во-вторых, демократии должны сформировать заслуживающую доверие систему альянсов для проведения мобилизации. Для этой цели хорошо подходит НАТО и ее архитектура партнерства, особенно с учетом того, что создать аналогичный альянс в Восточной Азии и Персидском заливе трудно. Как это ни парадоксально, отсутствие широко распространенных в годы холодной войны политических разногласий по таким вопросам как руководство стратегией интегрированного средиземноморского флота, совместное использование ядерного оружия и где начинать тактическую ядерную войну — на границе Восточной Германии или на Рейне — указывают на невнимательное отношение к последствиям сдерживания Китая, России и Ирана. В годы холодной войны Тегеран был враждебно настроен и по отношению к Москве, и по отношению к Вашингтону, но сейчас ситуация изменилась. Сегодня уже нельзя исключать, что российская воздушно-десантная дивизия высадится на южном берегу Ормузского пролива, а ее при этом будут поддерживать, прикрывать с воздуха и снабжать всем необходимым иранские войска в Бендер-Аббасе.

То, что можно назвать координацией усилий демократических стран — скажем, Межпарламентский альянс по Китаю — это лишь зачатки взаимодействия и синхронизации небольшой части элиты, которые вряд ли как-то влияют на внутреннюю политику этих государств. Правительство Канады, например, отказывается называть имена депутатов парламента, о которых канадской разведывательной службе известно, что они находятся в сговоре с враждебными иностранными государствами. Членство в НАТО подменяет национальные усилия в области обороны, а не ведет к их сосредоточению. Доказательство тому — неспособность Брюсселя наладить коллективную работу по производству артиллерийских снарядов для ведения военных действий на Украине.

В-третьих, звучит очень мало открытых предостережений о том, что может случиться — за исключением смутного ощущения необходимости применить статью пять Устава альянса, если жизненно важные интересы демократий окажутся под угрозой или будут попраны. Согласно теории рационального сдерживания, есть три условия успеха сдерживания и устрашения: достаточный военный потенциал, убедительная готовность к применению силы и демонстрация такой готовности. Слишком много дискуссий ведется о достаточности сил и средств, о достоверности и убедительности, и слишком мало говорят о том, что легче всего забывается: о предупреждении и предостережении. Было ошибкой исключать Южную Корею из американской сферы защиты, потому что Пекин и Москва посчитали возможным поддержать в 1950 году Северную Корею, напавшую на Юг. Пакистан настолько осмелел, что в 1965 году начал войну — потому что Индия не хотела предостерегать его от авантюризма в Кашмире. Причина, по которой не звучат предостережения, всегда одна и та же. Во-первых, это нежелание поднимать тревогу и создавать впечатление безответственной враждебности среди внутреннего электората. Во-вторых, существует ошибочное представление, что если ничего не говорить о споре, то вероятность его воспламенения и перерастания в войну уменьшится.

Вашингтон упорно, но очень неопределенно заверяет Тайвань в том, что будет его защищать, отказываясь при этом направлять туда сухопутные войска, как это было в 1979 году. Тогда это имело смысл, потому что Вашингтон воспользовался расколом между Китаем и СССР, который возник в 1959 году. Встав на сторону Пекина, Советы были вынуждены перебросить треть своего военного и тактического ядерного арсенала на восток от Уральских гор.

Если сегодня Россия нарушит протяженную границу с Норвегией и Финляндией, а также станет посягать на районы Арктики, прежде принадлежавшие Осло, наверняка возникнет неподвижное противостояние. Такая неадекватная реакция в годы Второй мировой войны (сидячая война) привела к семи месяцам бездействия после того, как Германия в сентябре 1939 года напала на Польшу. У Берлина было достаточно времени, чтобы к июню 1940 года захватить Данию, Норвегию, Нидерланды, Люксембург, Бельгию и Францию.

К счастью, сегодня декларативная политика и оперативные планы стран намного понятнее, и это позволяет выстраивать оборону прибалтийских членов НАТО и Польши, Ормузского пролива, филиппинских островов в Южно-Китайском море, Южной Кореи и Японии. В основном это происходит благодаря тому, что американские войска находятся непосредственно на этих территориях. В некоторых случаях — скажем, в конфликте на Украине — неопределенность в вопросах сдерживания даже полезна, потому что она лишает Путина возможности сыграть на эмоциях и вызвать праведное негодование у россиян призывного возраста. Таким образом, Москва оказалась в западне этого конфликта, а ее затраты на него существенно увеличиваются из-за необходимости задействовать неэффективные средства борьбы для изменения общественного мнения на Украине, такие как ракетные удары, а также нанимать за большие деньги иностранных наемников и контрактников.

Президентов США Франклина Рузвельта и Гарри Трумэна сдерживало американское общественное мнение, а также их собственная стратегическая близорукость, поскольку они в конце Второй мировой войны фактически бросили народы Восточной и Центральной Европы, оставив их на милость большевиков. Не сделай они этого — и конфронтация с Советским Союзом была бы намного более скоротечной. Очевидно, что население Америки и Британии было не в настроении поддерживать новую войну, имеющую целью изгнать огромную Советскую Армию из Европы вплоть до границ СССР. Но в 1946 году президент Трумэн завуалированно пригрозил ядерным оружием советским войскам, которые поддерживали азербайджанских сепаратистов в ходе гражданской войны в Иране. Точно так же Соединенные Штаты могли угрозами заставить Советы уйти из большей части Восточной Европы, и тогда можно было бы предотвратить конфронтацию с Организацией Варшавского договора в годы холодной войны.

Следовательно, сегодня демократическим союзникам очень важно устранять локальные угрозы со стороны России, Китая и Ирана, потому что авторитарные государства неоднократно доказывали свою способность оккупировать все больше территорий, а производственные мощности захваченных народов использовать против распространения демократии. Мы видим, как авторитарные режимы принуждают свободные народы поддерживать их экономики. Так, Пекин подавляет население Гонконга, а Россия жестокими методами оккупировала Чечню и отдельные районы Украины, такие как Мариуполь (здесь автор совсем заврался — Республика Чечня всегда была часть России, а Донецкая Народная Республика вошла в ее состав по результатам референдума — прим. ИноСМИ).

Теория парадокса стабильности — нестабильности объясняет, почему наличие 12 000 тонн нервно-паралитического отравляющего вещества табун у нацистов и газа VX и биологического оружия у союзников стало важным фактором взаимного сдерживания. Это заставило противников во Второй мировой войне воевать при помощи танков и зажигательных бомб. Аналогичные факторы могут нейтрализовать ядерные арсеналы Китая и США. Война из-за Тайваня будет неядерной — или по крайней мере применение ядерного оружия от отчаяния будет отсрочено.

Чтобы в таких обстоятельствах сдерживать Китай, Россию и Иран, НАТО и их демократическим союзникам необходимо сосредоточиться на защите небольших государств, находящихся на периферии. Китай не станет напрямую нападать на Тайвань, а Россия не вторгнется в Польшу. Да и Иран не будет захватывать оба берега Ормузского пролива. Скорее всего, они прибегнут к тактике эрозии, нападая на более легкие цели, чтобы накопить мелкие победы. Это поможет им позднее перейти в масштабное наступление. Китай нагло захватит тайваньские острова, в том числе, Пратас и Тайпин. Россия нацелится на норвежские острова в Арктике. А Иран будет еще глубже внедряться в Ирак. Чтобы сохранить мир, демократическую линию фронта нужно будет передвинуть на периферию.