Почему внешняя политика США никак не повзрослеет

Крылатое выражение Ральфа Уолдо Эмерсона из стихотворения 1846 года “Ода (посвящение Уильяму Ченнингу) в некотором смысле применимо к нынешним обстоятельствам, сопутствующим конфликту на Украине: “Вещи – под солнцем, люди — в тени // Вещи — в седле, и пока // Людьми управляют они”.

На прошлой неделе украинские СМИ сообщили, что Россия направила в Черное море 16 кораблей, из которых семь ракетоносцев с 48 крылатыми ракетами “Калибр”. Полковник армии США в отставке Дуглас Макгрегор, бывший старший советник министра обороны, а ныне редактор The American Conservative, предупреждает: “Все признаки указывают на крупные наступательные действия русских”.

В то же время Агентство по безопасности и сотрудничеству в области обороны США одобрило продажу Румынии 32 истребителей Lockheed Martin F-35A на сумму 7,2 миллиарда долларов. Это произошло на фоне обсуждений между администрацией Байдена и британским правительством, разрешать ли Украине бить американскими ракетами дальнего действия ATACMS и британскими Storm Shadow вглубь России. В ответ президент России Владимир Путин выступил, по выражению "Нью-Йорк таймс", с “необычайно конкретным предупреждением”, заявив, что применение ракет ATACMS и Storm Shadow “будет означать, что страны НАТО — США и европейские страны — находятся в состоянии войны с Россией”, поскольку эксплуатация этих систем без западных специалистов невозможна.

Но даже перспектива прямой войны между Россией, США и их европейскими союзниками не трогает немалую часть вашингтонской внешнеполитической элиты. Бывший чиновник Госдепартамента и профессор Католического университета Майкл Киммедж на прошлой неделе заявил со страниц "Уолл-стрит джорнэл", что, оказывается, конфликт идет для Украины настолько хорошо, что “Киеву ни в коем случае не нужно просить мира”. А группа из 17 бывших послов и генералов призвала Байдена в открытом письме “снять ограничения на удары ВСУ западным оружием по территории России”.

“После более чем 900 дней боевых действий, — написали они, — мы можем с уверенностью утверждать, что повторяющиеся угрозы президента России Владимира Путина — не что иное, как попытка удержать партнеров Украины от того, чтобы должным образом ее вооружить. Ослабление ограничений на западное оружие не приведет к эскалации со стороны Москвы”.

Хотя 17 подписантов не сообщили, что за чудесный хрустальный шар раскрыл им сие откровение, письмо действительно ставит вопрос: а есть ли у администрации альтернативные стратегии, кроме как рисковать третьей мировой войной на основе таких опрометчивых заверений?

Газета "Файнэншл таймс" недавно опубликовала в периодически интересной рубрике “Обеденная беседа” интервью с нашумевшим французским романистом Мишелем Уэльбеком, в котором были затронуты темы и Трампа, и Украины.

“А что, если, — спросила журналистка Магдалена Мечницкая, — Дональд Трамп перестанет поддерживать Украину?”

“Ну и хорошо”, — пожал плечами Уэльбек.

“Но, — возразила Мечницкая, — — украинцы же хотят освободить свою территорию”.

“А мне какое дело? — ответил Уэльбек. — В начале конфликта я вообще сильно удивился, потому что думал, что Украина — это Россия”.

“Люди с гуманитарными идеями, — это катастрофа, — добавил Уэльбек. — Во-первых, они никогда не работают, во-вторых, их мотивы сомнительны”.

Комментарий Уэльбека кажется намеренной провокацией, но — осознанно или нет — он выдал своего рода грубый отголосок ключевого принципа внешней политики Шарля де Голля — принципа меры. Этого принципа американской внешней политике давно не хватает.

Как некогда написал сам де Голль, практика государственного управления заключается в том, чтобы “избегать абстракций, но твердо придерживаться реальности, предпочитать полезное — возвышенному, подобающее — эффектному и искать для каждой конкретной проблемы не идеальное, но практическое решение”. Любую политику, не учитывающую реальность, де Голль считал бесцельной.

Это мышление стало отличительной чертой успешной и поистине новаторской внешней политики де Голля в бытность его президентом Пятой республики с 1959 по 1969 год. Он основывался на признании национальных интересов не только Франции, но и других стран.В то же время де Голль осуждал чрезмерное, как ему виделось, расширение США и Советского Союза в самый разгар холодной войны. Как писал выдающийся специалист по истории Европы Дэвид Каллео:

“Собственный взгляд де Голля на историю научил его не только тому, что малодушные лидеры своим бездействием нередко подводят страны к катастрофе, но и тому, что даже способные лидеры часто погибали, переоценив свои возможности. Успешному герою необходимы не только дальновидность и смелость, но и чувство меры”.

Однако, “голлистским сочетанием прозорливости, гибкости и умеренности”, по выражению Каллео, в Вашингтоне образца 2024 года и не пахнет. Наоборот, было бы справедливо заметить, что теория и практика внешней политики США за два с половиной десятилетия после 11 сентября определяются почти полным их отсутствием.

Сложно себе представить более резкий отказ от самой концепции умеренности, чем заявление Джорджа Буша-младшего о том, что в так называемой войне с терроризмом страны “либо с нами, либо против нас”. Во многом подход Буша задал тон дальнейшему. Администрация его преемника Барака Обамы догматически выступала со столь безапелляционными заявлениями, как “Каддафи должен уйти”, а позднее и “Асад должен уйти”. Трамп, со своей стороны, стал живым и дышащим отрицанием самой концепции меры, тогда как как нынешний президент Джо Байден во всеуслышание призывает к смене режима в Москве, одновременно пятная саму свою должность (и всю страну) безоговорочной поддержкой истребления палестинского народа.

У нынешней элиты американская внешняя политика лишена проницательности и зрелости и не различает национальные интересы основополагающие и периферийные — а уже одно это можно считать признаком меры. И доколе политическое сообщество не научится их различать, мы застряли в порочной и опасной спирали инфляции угроз и, в итоге, бесконечного конфликта.