Поскольку сегодня Государственный Секретарь США Кондолиза Райс убывает в блиц-турне по Европе с целью наведения мостов, многие европейцы начинают считать, что ее опыт работы с отцом президента Буша является хорошим основанием для того, чтобы возродить прагматичную, лишенную идеологической подоплеки и менее одностороннюю внешнюю политику.
Они забывают, какой на самом деле была дипломатия администрации Буша первого. В решении самого важного вопроса европейской безопасности, возникшего после окончания холодной войны - вопроса об объединении Германии - Соединенные Штаты выступили против основных держав Европы (кроме Германии, конечно), проигнорировали их мнение, настояли на своем и почти ничего не дали им взамен.
В своей получившей много хвалебных отзывов работе по истории этого периода под названием 'Germany Unified and Europe Transformed' ('Объединенная Германия и преображенная Европа') доктор Райс ясно дала понять, что американская политика основана не на принципах достижения консенсуса и уважительных взаимных уступок. Она сказала, что опыт научил ее понимать важность достижения 'оптимальных целей, даже если в данный момент они кажутся политически недостижимыми'. Она считает целенаправленность ключом дипломатического успеха: правительство, 'знающее то, чего оно хочет', обычно добивается своего.
Что это - простое мемуарное бахвальство? Совсем нет. Когда пала Берлинская стена, европейские лидеры с ненавистью отнеслись к идее единства Германии. Франсуа Миттеран сказал президенту Бушу, что это приведет к войне. Маргарет Тэтчер и Михаил Горбачев предложили любопытную схему, предусматривавшую сохранение объединенной Германии в составе как НАТО, так и Объединенного Варшавского Договора. Однако кровавый исторический опыт, стоявший за такими взглядами, не поколебал Буша. Если кто-то не доверяет немцам, это их проблема, а не его.
Вашингтон выступил за объединение и захотел осуществить это самыми быстрыми темпами. В особенности американские руководители надеялись на быстрый демонтаж Восточной Германии как государства, в то время как наши союзники смотрели на такую перспективу с ужасом. Роберт Зелик, отвечавший тогда в Госдепартаменте за политику в отношении Германии, а сегодня готовящийся стать заместителем Райс, вспоминает, что когда Соединенные Штаты решили ускорить этот процесс, они начали подталкивать общественность Восточной Германии к тому, чтобы та потребовала немедленного объединения и голосовала против тех лидеров, которые выступали за постепенность.
Американские политики надеялись, что консультативные механизмы замаскируют их усилия по преодолению настроений союзников. Госсекретарь Джеймс Бейкер писал, что формула 'два плюс четыре', которая якобы давала всем четырем победителям во Второй Мировой войне возможность принять участие в выработке соглашения по объединению Германии, на самом деле была нацелена на их исключение из данного процесса. И это сработало. Объединение Германии по сей день связывают с красиво звучащей фразой 'два плюс четыре', однако в рамках такого форума не был решен ни один крупный вопрос.
Порой американская тактика принимала менее замаскированный вид. Как раз перед тем, как принять решение об ускорении процесса объединения, Буш пообещал Горбачеву, что не будет этого делать. Изменения в стратегии НАТО проводились безо всяких предупреждений. Буш в своих мемуарах вспоминает, что вопрос был 'слишком важен: чтобы рассматривать его с союзниками обычным путем'.
В конце концов, президент Буш и его советники не сделали никаких корректировок и согласований, чтобы успокоить взволнованных союзников. В мемуарах Тэтчер, Горбачева и Миттерана сквозит огромное разочарование по поводу того, как Вашингтон вносил раскол между ними.
Чем можно объяснить такой произвол? Администрация Буша верила в то, во что верило большинство администраций до нее: что наши союзники близоруки и растеряны, что у них недостаточно жесткости для достижения масштабного и длительного успеха. Таково было мнение Рональда Рейгана, когда он покончил с разрядкой. Таково было мнение Билла Клинтона, когда он отказался от политики 'сдерживания' геноцида на Балканах. Таково было мнение Мадлен Олбрайт, когда та давала объяснения по поводу того, что она имела в виду, называя Соединенные Штаты 'незаменимой' страной: 'Мы заглядываем в будущее дальше, чем другие государства'.
Многие европейцы могут назвать такие взгляды высокомерными или пагубными. Но американский максимализм следует понять, по крайней мере, по двум причинам.
Во-первых, это наша традиция. Даже администрация Буша-старшего, несмотря на характерный для нее прагматизм, принимала крупные решения, идя вразрез с логикой событий. Когда она действовала более осторожно, например, предупреждая украинцев о том, чтобы те не стремились к обретению независимости, или хаотично завершая свою войну в Персидском заливе, результаты были менее благоприятными. Доктору Райс и ее коллегам, рано познавшим максимализм, может понадобиться новый подход. Однако они не найдут такого подхода в мифическом прошлом многосторонних консенсусов.
Более важно другое. В последние четверть века максимализм доказывал свою пригодность. Одним из его самых ярких и очевидных результатов является возникновение после холодной войны стабильной и объединенной Европы. Ирак, возможно, является иллюстрацией опасностей максималистского подхода. Но любой желающий предложить альтернативу, и не в последнюю очередь, лидеры объединенной Европы, с которыми Райс будет встречаться на этой неделе, могут начать с того, что примут во внимание эту историю успехов.
Стивен Сестанович, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям и профессор международной дипломатии в Колумбийском университете, был послом по особым поручениям в бывшем Советском Союзе с 1997 по 2001 годы
___________________________________________________________
Избранные сочинения Стивена Сестановича на ИноСМИ.Ru
Путин не тот человек, которого хотелось бы пригласить на ужин в семейном кругу ("National Public Radio", США)
Сила украинской демократии ("The Washington Post", США)
Двойные стандарты Путина ("The Washington Post", США)
Назад в СССР. . . ("Newsweek", США)
Повесть о двух постсоветских президентах ("The Wall Street Journal", США)
Как Саддам не сумел выдержать 'экзамен Ельцина' ("The New York Times", США)
Кремль может национализировать собственность "ЮКОСа" ("Council On Foreign Relations", США)
У Путина есть свой кандидат на упреждающий удар ("The New York Times", США)
Роль России в Иране и Ираке ("The New York Times", США)
Проблемы альянса с Россией ("The New York Times", США)
