Шварценберг — не миф. И даже если бы он им был, разве это мешает?

Людей, своими характерами и судьбой похожих на Милоша Земана, в нашей республике как минимум в тысячу раз больше, чем всяких разных Карлов Шварценбергов. А, может быть, и еще больше, потому что Шварценбергский дворец напротив Пражского Града единственный в своем роде.

Если бы избиратели посмотрели в зеркало, скорее всего, они бы увидели в нем плебея Земана, едва ли — аристократа Шварценберга.

Ключевой вопрос с точки зрения психологии избирателя ясен: мы хотим, чтобы в Граде был кто-то, как мы, или кто-то, кто от нас отличается?

Это не просто теория. Такие рассуждения в подсознании общества действительно имеют место. Ведь первый тур выборов был спокойным, о результатах второго тура говорить сложно. Но если бы мы действительно хотели президента, который был бы «нашим», наследником Жижки и Швейка, у Карла Шварценберга не было бы шансов. Он, если говорить о типе человека и о его жизни, был бы «самым чужим» из всех кандидатов, включая эксцентричного Владимира Франца.

Но все сложнее. Президент никогда не может быть просто «нашим», в смысле — «одним из нас». Иначе бы при демократии на прямых выборах крестик бы себе не заработал никто, начиная с Масарика. Наверное, даже Клаус, ведь и он достаточно выделялся.

Уже то, какие требования мы предъявляем к президенту, неизбежно ставит его «выше нас», и таким образом он отчасти становится «чужим».

Конечно, если массы решат, что иностранец — это наш человек, то президент у нас есть.

Никчемная действительность

Философ Вацлав Белоградский (Václav Bělohradský) считает, что Милош Земан и выбор его в качестве президента олицетворяют действительность и принятие нашей — возможно, неудачной — истории. А Карел Шварценберг означает миф, и его победа нашу историю отрицает.

«Мы стоим перед искушением выбрать (хотя бы на секунду) мечту о том, что мы еще подданные и пишем унизительные петиции хорошему пану. Но в политике неумолимо действует принцип: и никчемная действительность лучше красивого побега от нее», — пишет Белоградский.

Это, собственно, рассмотренная с другой стороны и подробнее сформулированная мысль о том, что президент должен «принадлежать этой стране». Эту идею популяризировал Вацлав Клаус.

Если спроецировать ее на двух финалистов президентских выборов, Клаус и Белоградский несколько преувеличивают. К счастью, в том, что Земан представляет реальность, и, прежде всего, в том, что Шварценберг — миф и чужеродный элемент, «реконструированный культурным фронтом», как говорит Белоградский.

Его вопрос, конечно, имеет верное направление. Лучше выбрать действительность или желаемую действительность? И если мы не довольны действительностью, не лучше все равно рискнуть и сделать ставку «просто» на символ? На икону?

На президентских выборах — без проблем. Решающий фактор здесь — доверие. А кто вызывает его у избирателей — человек из народа (кандидат действительности) или человек голубых кровей (кандидат символа и мифа) — уже не так важно.

Это не классическое столкновение правые/левые, как утверждает Белоградский (и Земан). Так не может быть уже только из-за конституционного положения и компетенций президента.

Рассудительный человек, конечно, из-за пресловутого «конструирования мифа» не забывает о том, что Шварценберг — член правого правительства. Но это все равно не мешает ему на выборах президента делать акцент не на пенсионной реформе или реституции, а на других вещах. Да, на кандидата даже можно проецировать свои мечты — одни называют это мифом и сказкой, для других это выбор сердца.

Судьба не должна выиграть

К тому же Шварценберг не просто «миф», в который его превратила умная предвыборная кампания. И хотя Шварценберг другой, реальность он отражает не меньше, чем Земан.

Если довести идею Белоградского до логического завершения и следствия, тогда получается, что на выборах мы бы, безусловно, каждый раз просто подтверждали историю и поддавались национальной судьбе (и, скорее всего, мифам, которые с ними связаны). Нет. Перемены могут быть хорошими.