Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Всю минувшую неделю российский интернет бурно обсуждал публикацию в «Новой газете», посвященную сообществам («пабликам») в социальной сети «ВКонтакте», якобы подталкивающим подростков к самоубийству. Автор статьи утверждает, что в интернете действует «огромное количество» групп, «подталкивающих детей к суициду». Статью в «Новой» в основном критиковали.
Всю минувшую неделю российский интернет бурно обсуждал публикацию в «Новой газете», посвященную сообществам («пабликам») в социальной сети «ВКонтакте», якобы подталкивающим подростков к самоубийству. Автор статьи утверждает, что в интернете действует «огромное количество» групп, «подталкивающих детей к суициду». Статью в «Новой» в основном критиковали, в ответ на нее несколько сайтов выпустили свои расследования, посвященные этой теме. Основной их смысл сводится к тому, что описанные в «Новой газете» сообщества — не более чем попытка привлечь аудиторию и заработать на трафике и рекламе. В пятницу ситуацию, что называется, «прорвало». Lenta. ru опубликовала интервью с создателем одного из пабликов, о которых говорится в статье. Он, помимо прочего, рассказал о давлении и угрозах со стороны журналиста «Новой». Вскоре после этого стало известно, что главный редактор издания Дмитрий Муратов отстранил от работы шеф-редактора Сергея Соколова, ответственного за освещение этой темы в газете.
За этими перепетиями сама проблема подростковых суицидов отошла на второй план. Правда, в пятницу, еще до разоблачительного интервью на «Ленте. ру», ее обсуждение попытался реанимировать уполномоченный по правам ребенка в России Павел Астахов.
Собственно, чего-то подобного и опасались люди, которые первыми выступили с жесткой критикой публикации в «Новой», — того, что историю о тайной сети сообществ, якобы «склоняющих детей к самоубийству», власти используют для нового ужесточения контроля над интернетом и очередных запретов.
Впрочем, многие из сообществ, попавших «под подозрение» после публикации, уже и без всякого Астахова и «Новой газеты» были давным давно заблокированы администрацией «ВКонтакте», — говорит один из критиков расследования «Новой», публицист Михаил Пожарский:
— Самое «страшное», что мне удалось найти во «ВКонтакте», — это паблики примерно такого рода (1, 2). Искать их нужно по тегам #f57 #f58 #морекитов #тихийдом. В них можно обнаружить всякие бредовые рассуждения, фотографии порезанных рук и тому подобное. В некоторых можно найти видео реальных смертей (например, репортажные съемки о том, как люди выпрыгивают из окон во время пожара). Может ли это все «склонить» кого-то суициду, сложно сказать. Я лично не думаю, что какой-либо контент вообще может склонить к суициду человека, изначально на это не настроенного. В интернете вообще хватает контента, связанного со смертью и тому подобным (например, был такой сайт rotten. com — где собирали всякие видео катастроф, умирающих людей и т. д.) Просто есть люди, которым нравится вот это все смотреть. Никакой общественной опасности они обычно не представляют, хотя на не знакомого с «темной стороной интернета» человека это может произвести впечатление. Можно даже поверить в заговор сатанистов, каннибалов или что-то подобное.
Однако, суть в том, что в таких группах как #f57, #f58, #морекитов, #тихийдом в среднем состоит по несколько десятков подписчиков. И администрация «ВКонтакте» их регулярно закрывает (поэтому этих групп много — старые закрывают, открываются новые). Масштабы явления вряд ли позволяют говорить о каком-то глобальном заговоре в формате «они убивают наших детей», и администрацию «ВКонтакте» здесь обвинить не в чем: им жалуются, они закрывают. Мониторить всю социальную сеть в реальном времени с 100% эффективностью физически невозможно.
Но проблема в том, что автор статьи, дабы увеличить масштабы «заговора», мешает это все в одну кучу с действительно крупными пабликами на 250 тысяч подписчиков, только на основании того, что там «про китов».
Настроение того, что там изложено, можно назвать «меланхоличным», но чтобы увидеть в этом какой-то «суицидальный контент», нужно сильно постараться. При этом, если проанализировать, скажем, школьную программу по литературе, то «суицидального контента» там окажется еще больше. Такие паблики — просто коммерческие проекты. Они набирают подписчиков, а затем продают рекламу. Репост в таком паблике может стоить, к примеру, 500 рублей, а в неделю их десятки. Неплохой приработок, особенно для молодежи. Чтобы лучше понимать особенности пабликов во «ВКонтакте», скажу, что моя редко посещаемая страница подписана на 300 с лишним пабликов, еще 50 висят в ожидании. Люди во «ВКонтакте» подписываются на все подряд.
Как во всех остальных случаях «теории заговора», автор статьи в «Новой газете» смешивает ложь с правдой в примерной пропорции 90% к 10%. Паблики #f57, #f58, #морекитов, #тихийдом действительно существуют. Подростки иногда действительно совершают суицид. Но 90% — это авторские выдумки, установление ложных причинно-следственных связей, фантазии на тему глобального заговора, в котором участвуют все, включая администрацию «ВКонтакте». При желании границы этого заговора можно расширить еще больше — например, в школьную программу входят «Гроза» Островского и «Анна Каренина» Толстого. В общем, заговор начинается с Министерства образования и заканчивается в соцсетях.
В действительности же в этом нет ничего нового. В 90-е годы в суицидах обвиняли группу «Агата Кристи», в начале 2000-х — субкультуры готов и эмо (а в 18-м веке под раздачу попадали «Страдания юного Вертера» Гёте). Теперь пришел черед каких-то «китов». Но если посмотреть статистику (например, на сайте ВОЗ —.pdf), уровень подростковых суицидов все это время относительно стабилен. Думаю, большинство подростков расстается с жизнью по старым и банальным причинам: плохие отношения с родителями, травля со стороны сверстников, несчастная любовь и так далее. Та же Рина Паленкова, упоминаемая в статье, бросилась под поезд, судя по всему, из-за своего парня. Но понятно, что родителям часто не хочется винить себя, а школьной бюрократии нужно прикрыть свою задницу, поэтому версия о загадочном культе самоубийц в интернете многим оказывается удобна, — говорит публицист Михаил Пожарский.
С ним во многом (но не во всем) согласна кризисный психолог Светлана Яблонская, начавшая помогать подросткам еще в 90-е. Сейчас Светлана работает кризисным психологом проекта «Избери жизнь», посвященного преодолению суицида.
— Отвечая на один из комментариев в фейсбуке, вы написали, что с подобным явлением сталкиваетесь с 90-х годов. О каком явлении идет речь, ведь тогда еще не было «ВКонтакте»?
— Я говорила о том, что было всегда. Тема суицида и тема смерти всегда присутствовала в подростковой культуре. Почему я говорила про 90-е? Потому что я с 1995 года на протяжении почти 20 лет работала на разных линиях и с разными телефонами доверия. А до этого еще и консультировала сама. Естественно, какая-то часть обращений была связана с суицидами, в первую очередь от подростков. Подростки сначала тебя испытывают, прежде чем говорить об этом, потому что тема не самая простая. Они пробуют — будешь ты сразу осуждать, тогда они сразу же прекращают эту тему, боятся. Но если они слышат, что про это можно говорить, они про это говорят. Так было в 90-х, но я думаю, что это было всегда, да и в литературе можно найти много примеров, где подростки просто друг с другом об этом говорят.
— В ответ на публикацию в «Новой газете» комментаторы приводят статистику, например, с сайта ВОЗ (Всемирной организации здоровья), согласно которой число подростковых суицидов в России как раз с тех самых 90-х неуклонно снижается. Другие приводят в пример реальные примеры обратного характера — «вот случай из Ленинградской области, 13-летняя девочка. 5 мая — фотография с китом на руке, 16 мая — самоубийство».
— Честно скажу, поскольку я больше практик, чем теоретик, я статистику не сравнивала. Да, в последние годы мы на одном из первых мест в мире по подростковым суицидам. Но последние несколько лет их процент снижается. Сказать, что процент подростковых суицидов напрямую связан с распространенностью «ВКонтакте», нельзя. С другой стороны, если задаваться вопросом, можно ли подтолкнуть подростка к суициду?— можно. Любого человека можно подтолкнуть, особенно подростка. Одна из задач этого периода — собрать свою идентичность, грубо говоря. Человека разрывают два стремления: первое стремление — быть как все, а второе — отличаться. И вот на этих стремлениях при желании можно очень здорово играть.
— Это по сути вопрос о причинно-следственной связи. Кто-то говорит, что сообщества во «Вконтакте», о которых идет речь, — это не причина, а следствие, туда идут те, кто уже задумался о сведении счетов с жизнью. Кто-то считает наоборот. К какой точке зрения склоняетесь вы?
— Мне сложно четко присоединиться либо к одному, либо к другому мнению, сказать, что было раньше — курица или яйцо. Есть одно и есть другое. С одной стороны, если у человека все хорошо, его не подтолкнешь, с другой стороны, много примеров и много историй, когда, казалось бы, ничего не предвещало. Замечательная семья, у человека вроде бы все хорошо, причем хорошо не поверхностно, и вдруг человек кончает с собой. Я имею в виду подростковый возраст. Это очень сложный возраст. Мне кажется, что первое, о чем нужно говорить, — это о том, что это реально сложный возраст. И к людям надо быть внимательным в это время. Почему? Много противоречий. Я сказала про одно противоречие — быть как все и отличаться, а второе противоречие заключается в том, что с одной стороны, хочется принятия в семье, а с другой стороны, задача этого периода — выйти из семьи в общество. К сожалению, уже только обнять и слушать в этот момент не работает, потому что одна из возрастных задач — принятие среди сверстников. Что делать? Учить критическому мышлению, учить противостоянию влияния. Материалы об этом есть и на русском языке, можно найти.
— Надо ли родителям сейчас бросаться и рыться в компьютерах своих детей в поисках каких-то свидетельств суицидальных намерений — вымышленных или реальных?
— Ни в коем случае! Разговаривать надо, но как — это тоже хитрый вопрос. Очень часто, когда мы разговариваем, мы имеем в виду, что говорим сами. Надо разговаривать, но слушать, что человека интересует, что его тревожит. Да, в первый раз он, может быть, пошлет. А если второй или третий раз задавать тот же самый вопрос, если будет интерес, человек раскроется. Если сейчас бросаться все закрывать, читать дневники или еще что-нибудь, человек все равно найдет способ. Люди, закрытые под замком в психиатрических лечебницах, и те находят способ, чтобы покончить с собой, если очень хотят. Что же говорить о подростке. Дети, вообще-то, умные существа. Закроют то, что на поверхности, люди уйдут в TOR, в darknet или куда-то еще. Будут собираться на улицах, как раньше собирались. Были готы, эмо, сейчас еще кто-то. Всегда что-то будет. Я не против того, чтобы закрывать группы, где действительно видно подстрекательство к суициду. Но это тоже не наше дело, это дело специалистов. Не стоит себя тешить иллюзиями, что с помощью контроля и запретов можно что-то решить. Надо разговаривать. Есть службы помощи подросткам. Потому что подростки прислушиваются уже не только к родителям, но и к другим людям, и это нормально. Очень важно, чтобы у подростков был какой-нибудь вменяемый круг авторитетных людей: друзья родителей, какие-то другие старшие родственники, может быть, тренеры, учителя, кто-то еще. В конце концов, есть телефоны доверия, подростковые службы помощи в интернете. Я помню историю из времен, когда еще не было интернета: нам звонил на телефон доверия человечек в конце 90-х, младший школьник. Там тяжелая была ситуация. Поговорили. В конце концов, стало интересно и спросила: «А где телефон нашел?» Он сказал, что поговорил с друзьями. Друзья сказали, что мы тебе не поможем, но вон там есть телефонная будка, на ней написан телефон доверия. Позвони. Вот так человек на нас вышел. Нужно, чтобы у подростков, у людей этого возраста были какие-то такие ниточки, куда бы они могли пойти, если им плохо. Это самое главное, — говорит психолог Светлана Яблонская.
Впрочем, многие из сообществ, попавших «под подозрение» после публикации, уже и без всякого Астахова и «Новой газеты» были давным давно заблокированы администрацией «ВКонтакте», — говорит один из критиков расследования «Новой», публицист Михаил Пожарский:
— Самое «страшное», что мне удалось найти во «ВКонтакте», — это паблики примерно такого рода (1, 2). Искать их нужно по тегам #f57 #f58 #морекитов #тихийдом. В них можно обнаружить всякие бредовые рассуждения, фотографии порезанных рук и тому подобное. В некоторых можно найти видео реальных смертей (например, репортажные съемки о том, как люди выпрыгивают из окон во время пожара). Может ли это все «склонить» кого-то суициду, сложно сказать. Я лично не думаю, что какой-либо контент вообще может склонить к суициду человека, изначально на это не настроенного. В интернете вообще хватает контента, связанного со смертью и тому подобным (например, был такой сайт rotten. com — где собирали всякие видео катастроф, умирающих людей и т. д.) Просто есть люди, которым нравится вот это все смотреть. Никакой общественной опасности они обычно не представляют, хотя на не знакомого с «темной стороной интернета» человека это может произвести впечатление. Можно даже поверить в заговор сатанистов, каннибалов или что-то подобное.
Однако, суть в том, что в таких группах как #f57, #f58, #морекитов, #тихийдом в среднем состоит по несколько десятков подписчиков. И администрация «ВКонтакте» их регулярно закрывает (поэтому этих групп много — старые закрывают, открываются новые). Масштабы явления вряд ли позволяют говорить о каком-то глобальном заговоре в формате «они убивают наших детей», и администрацию «ВКонтакте» здесь обвинить не в чем: им жалуются, они закрывают. Мониторить всю социальную сеть в реальном времени с 100% эффективностью физически невозможно.
Но проблема в том, что автор статьи, дабы увеличить масштабы «заговора», мешает это все в одну кучу с действительно крупными пабликами на 250 тысяч подписчиков, только на основании того, что там «про китов».
Настроение того, что там изложено, можно назвать «меланхоличным», но чтобы увидеть в этом какой-то «суицидальный контент», нужно сильно постараться. При этом, если проанализировать, скажем, школьную программу по литературе, то «суицидального контента» там окажется еще больше. Такие паблики — просто коммерческие проекты. Они набирают подписчиков, а затем продают рекламу. Репост в таком паблике может стоить, к примеру, 500 рублей, а в неделю их десятки. Неплохой приработок, особенно для молодежи. Чтобы лучше понимать особенности пабликов во «ВКонтакте», скажу, что моя редко посещаемая страница подписана на 300 с лишним пабликов, еще 50 висят в ожидании. Люди во «ВКонтакте» подписываются на все подряд.
Как во всех остальных случаях «теории заговора», автор статьи в «Новой газете» смешивает ложь с правдой в примерной пропорции 90% к 10%. Паблики #f57, #f58, #морекитов, #тихийдом действительно существуют. Подростки иногда действительно совершают суицид. Но 90% — это авторские выдумки, установление ложных причинно-следственных связей, фантазии на тему глобального заговора, в котором участвуют все, включая администрацию «ВКонтакте». При желании границы этого заговора можно расширить еще больше — например, в школьную программу входят «Гроза» Островского и «Анна Каренина» Толстого. В общем, заговор начинается с Министерства образования и заканчивается в соцсетях.
В действительности же в этом нет ничего нового. В 90-е годы в суицидах обвиняли группу «Агата Кристи», в начале 2000-х — субкультуры готов и эмо (а в 18-м веке под раздачу попадали «Страдания юного Вертера» Гёте). Теперь пришел черед каких-то «китов». Но если посмотреть статистику (например, на сайте ВОЗ —.pdf), уровень подростковых суицидов все это время относительно стабилен. Думаю, большинство подростков расстается с жизнью по старым и банальным причинам: плохие отношения с родителями, травля со стороны сверстников, несчастная любовь и так далее. Та же Рина Паленкова, упоминаемая в статье, бросилась под поезд, судя по всему, из-за своего парня. Но понятно, что родителям часто не хочется винить себя, а школьной бюрократии нужно прикрыть свою задницу, поэтому версия о загадочном культе самоубийц в интернете многим оказывается удобна, — говорит публицист Михаил Пожарский.
С ним во многом (но не во всем) согласна кризисный психолог Светлана Яблонская, начавшая помогать подросткам еще в 90-е. Сейчас Светлана работает кризисным психологом проекта «Избери жизнь», посвященного преодолению суицида.
— Отвечая на один из комментариев в фейсбуке, вы написали, что с подобным явлением сталкиваетесь с 90-х годов. О каком явлении идет речь, ведь тогда еще не было «ВКонтакте»?
— Я говорила о том, что было всегда. Тема суицида и тема смерти всегда присутствовала в подростковой культуре. Почему я говорила про 90-е? Потому что я с 1995 года на протяжении почти 20 лет работала на разных линиях и с разными телефонами доверия. А до этого еще и консультировала сама. Естественно, какая-то часть обращений была связана с суицидами, в первую очередь от подростков. Подростки сначала тебя испытывают, прежде чем говорить об этом, потому что тема не самая простая. Они пробуют — будешь ты сразу осуждать, тогда они сразу же прекращают эту тему, боятся. Но если они слышат, что про это можно говорить, они про это говорят. Так было в 90-х, но я думаю, что это было всегда, да и в литературе можно найти много примеров, где подростки просто друг с другом об этом говорят.
— В ответ на публикацию в «Новой газете» комментаторы приводят статистику, например, с сайта ВОЗ (Всемирной организации здоровья), согласно которой число подростковых суицидов в России как раз с тех самых 90-х неуклонно снижается. Другие приводят в пример реальные примеры обратного характера — «вот случай из Ленинградской области, 13-летняя девочка. 5 мая — фотография с китом на руке, 16 мая — самоубийство».
— Честно скажу, поскольку я больше практик, чем теоретик, я статистику не сравнивала. Да, в последние годы мы на одном из первых мест в мире по подростковым суицидам. Но последние несколько лет их процент снижается. Сказать, что процент подростковых суицидов напрямую связан с распространенностью «ВКонтакте», нельзя. С другой стороны, если задаваться вопросом, можно ли подтолкнуть подростка к суициду?— можно. Любого человека можно подтолкнуть, особенно подростка. Одна из задач этого периода — собрать свою идентичность, грубо говоря. Человека разрывают два стремления: первое стремление — быть как все, а второе — отличаться. И вот на этих стремлениях при желании можно очень здорово играть.
— Это по сути вопрос о причинно-следственной связи. Кто-то говорит, что сообщества во «Вконтакте», о которых идет речь, — это не причина, а следствие, туда идут те, кто уже задумался о сведении счетов с жизнью. Кто-то считает наоборот. К какой точке зрения склоняетесь вы?
— Мне сложно четко присоединиться либо к одному, либо к другому мнению, сказать, что было раньше — курица или яйцо. Есть одно и есть другое. С одной стороны, если у человека все хорошо, его не подтолкнешь, с другой стороны, много примеров и много историй, когда, казалось бы, ничего не предвещало. Замечательная семья, у человека вроде бы все хорошо, причем хорошо не поверхностно, и вдруг человек кончает с собой. Я имею в виду подростковый возраст. Это очень сложный возраст. Мне кажется, что первое, о чем нужно говорить, — это о том, что это реально сложный возраст. И к людям надо быть внимательным в это время. Почему? Много противоречий. Я сказала про одно противоречие — быть как все и отличаться, а второе противоречие заключается в том, что с одной стороны, хочется принятия в семье, а с другой стороны, задача этого периода — выйти из семьи в общество. К сожалению, уже только обнять и слушать в этот момент не работает, потому что одна из возрастных задач — принятие среди сверстников. Что делать? Учить критическому мышлению, учить противостоянию влияния. Материалы об этом есть и на русском языке, можно найти.
— Надо ли родителям сейчас бросаться и рыться в компьютерах своих детей в поисках каких-то свидетельств суицидальных намерений — вымышленных или реальных?
— Ни в коем случае! Разговаривать надо, но как — это тоже хитрый вопрос. Очень часто, когда мы разговариваем, мы имеем в виду, что говорим сами. Надо разговаривать, но слушать, что человека интересует, что его тревожит. Да, в первый раз он, может быть, пошлет. А если второй или третий раз задавать тот же самый вопрос, если будет интерес, человек раскроется. Если сейчас бросаться все закрывать, читать дневники или еще что-нибудь, человек все равно найдет способ. Люди, закрытые под замком в психиатрических лечебницах, и те находят способ, чтобы покончить с собой, если очень хотят. Что же говорить о подростке. Дети, вообще-то, умные существа. Закроют то, что на поверхности, люди уйдут в TOR, в darknet или куда-то еще. Будут собираться на улицах, как раньше собирались. Были готы, эмо, сейчас еще кто-то. Всегда что-то будет. Я не против того, чтобы закрывать группы, где действительно видно подстрекательство к суициду. Но это тоже не наше дело, это дело специалистов. Не стоит себя тешить иллюзиями, что с помощью контроля и запретов можно что-то решить. Надо разговаривать. Есть службы помощи подросткам. Потому что подростки прислушиваются уже не только к родителям, но и к другим людям, и это нормально. Очень важно, чтобы у подростков был какой-нибудь вменяемый круг авторитетных людей: друзья родителей, какие-то другие старшие родственники, может быть, тренеры, учителя, кто-то еще. В конце концов, есть телефоны доверия, подростковые службы помощи в интернете. Я помню историю из времен, когда еще не было интернета: нам звонил на телефон доверия человечек в конце 90-х, младший школьник. Там тяжелая была ситуация. Поговорили. В конце концов, стало интересно и спросила: «А где телефон нашел?» Он сказал, что поговорил с друзьями. Друзья сказали, что мы тебе не поможем, но вон там есть телефонная будка, на ней написан телефон доверия. Позвони. Вот так человек на нас вышел. Нужно, чтобы у подростков, у людей этого возраста были какие-то такие ниточки, куда бы они могли пойти, если им плохо. Это самое главное, — говорит психолог Светлана Яблонская.
