Вызвавший удивление жест России, которая на прошлой неделе представила на рассмотрение Совета Безопасности ООН проект резолюции по Сирии, некоторыми был истолкован как первый признак начинающегося охлаждения к режиму Асада. Другие увидели в этом тактику превентивных действий, попытку предотвратить более решительные акции международного сообщества против сирийского режима. Ясно одно: ухудшение ситуации в Сирии и, возможно, озабоченность продолжающимися убийствами протестующих побудили россиян к активным действиям. Возможно, Россия, наконец, готова заняться Сирией в Совете Безопасности ООН – примерно через десять недель после того, как воспользовалась своим правом вето, и после убийства более двух тысяч человек. Надо надеяться, она усвоила этот урок: выступление в защиту Асада лишь делает режим еще более жестоким, способствуя росту насилия и непредсказуемости обстановки в Сирии.
Позиция Россия при рассмотрении будущего Сирии имеет значение. Поддержка ею совместной международной акции могла бы оказаться решающей для обеспечения эффективности попыток остановить насилие в Сирии и для оказания давления на режим Асада и его изоляции в дальнейшем. Ее участие в обеспечении постасадовского переходного периода в Сирии могло бы успокоить основные меньшинства и помочь стабилизировать ситуацию в стране. Так что пришла пора работать над созданием нового международного соглашения с участием России, ориентированного на оказание помощи сирийцам в восстановлении послеасадовской Сирии.
Россия, вероятно, занимает лучшее положение, чтобы убедить Асада и его клику в том, что им пора уже покинуть Сирию. А если они этого не сделают, российские военные ведомства располагают прочными связями с военными Сирии, которые могут весьма сильно пригодиться, если понадобится убедить ключевых сотрудников алавитской службы безопасности, составляющей неотъемлемую часть режима, свергнуть Асада и заняться переходом к истинно демократической Сирии.
Тесные исторические связи имеет и Российская Православная Церковь с христианской общиной Сирии, сосредоточенной в основном в двух крупнейших и самых важных городах, Дамаске и Халеб. Около 70% сирийских граждан исповедуют веру в лоне российской Церкви, подчиняясь ее главе, патриарху Кириллу, который, стремясь остановить насилие, приезжал в Дамаск в начале ноября. Непрекращающиеся усилия Церкви, имеющей обширные связи с сирийскими христианами, могут стать для этой общины лучшим доводом с доверием отнестись к изменениям в Сирии. Эти связи, вероятно, окажутся весьма полезными и в ходе последующего переходного периода в стране.
Однако остается вопрос: каким образом смогут Россия, сирийская оппозиция, важнейшие арабские государства, турки, США и Европа вместе работать над решением сирийской проблемы? Что еще важнее, как можно убедить Россию, что с позиций ее стратегических интересов ей выгоднее хорошо подготовиться к тому дню, когда жестокий режим партии БААС, наконец, падет после своего губительного 41-летнего пребывания у власти?
Дипломатическая ситуация сейчас, когда Москва переживает собственную версию народных протестов, и Владимир Путин обвиняет Вашингтон в том, что это он подстрекает российских активистов, едва ли благоприятствует тому, чтобы США и Россия вместе работали над стратегически очень важным сирийским вопросом. Более того, глубоко скептическое отношение России к мандату ООН как средству защиты гражданского населения, как это было в Ливии, а также ее более общие подозрения, что гуманитарные цели могут использоваться как средство изменения режима в странах, являющихся ее союзницами, и даже внутри самой России, привели к тому, что достижение международного соглашения по сирийскому вопросу с участием России представляется маловероятным.
Однако внесение Россией на рассмотрение проекта резолюции в ООН представляет первый опыт сотрудничества, в частности, с арабским миром. Следующим этапом должно стать внесение поправок в текст – принятие мирной инициативы Лиги арабских государств, которая впервые была представлена режиму Асада шесть недель назад, и с которой Лига теперь угрожает обратиться в Совет Безопасности.
В нынешнем российском проекте хорошо видно, что было ошибочным в позиции этой страны. В проекте по-прежнему ставится знак равенства между жестокостью режима и в основе своей мирной борьбой большинства участников протестов в Сирии, число которых составляет сотни тысяч. Недавний отчет независимой комиссии ООН по проведению расследования нарушений прав человека и другие отчеты международных организаций по защите прав человека упоминают о необоснованных убийствах, пытки и другие акты, которые представляют преступление против человечности, совершенные сирийскими силами безопасности. Они ясно показали, что между действиями режима и участников протестов нет никакого практического или морального соответствия.
Россия также должна резко изменить свою позицию полного неприятия политических, финансовых и торговых санкций, наложения которых требует Лига арабских государств в случае, если режим Асада не подчинится ее требованиям. Режим, используя свою обычную тактику проволочек, уже оттянул свои силы из больших городов и допустил в страну наблюдателей за соблюдением прав человека и международные средства информации. Как осознала, хотя и не сразу, Лига арабских государств, возможно, единственное, что остается, чтобы остановить «машину убийств», это принести существующий режим в жертву.
Лучший способ взаимодействия по сирийскому вопросу с Москвой - диалог, а не конфронтация. Важнейшими достижениями в этой сфере явились ноябрьская встреча российского министра иностранных дел, Сергея Лаврова, с официальными представителями Национального совета Сирии и последующие контакты с ними. Среди сил внутренней оппозиции страны растет консенсус относительно того, что она может предложить Асаду и его семье возможность выезда из Сирии, и тут Москве отводится потенциально весьма значительную роль.
До сегодняшнего дня еще не было предпринято скоординированных с Россией усилий по обсуждению непрекращающегося кризиса и ее долгосрочных стратегических интересов на переменчивом Ближнем Востоке. Арабским государствам, в частности, нужно найти общий язык с Россией, а не надеяться, что изоляция убедит ее изменить свой политический курс. Особенно удобно это было бы сделать Саудовской Аравии. У нее давние исторические связи с Россией, которая в свое время была первым государством, признавшим Саудовскую Аравию в 1932 году; а после того, как Владимир Путин в 2007 году стал первым российским руководителем, посетившим Королевство, между странами упрочились двустороннее сотрудничество и торговля.
Активно развивающийся Египет тоже, вероятно, будет стремиться углубить достижения Договора о стратегическом партнерстве с Москвой, заключенного в 2009 году, который обещает большие перспективы двустороннего сотрудничества в области науки, образования и туризма (россияне составляют самую многочисленную группу туристов в Египте). Переговоры о будущем сотрудничестве с другими арабскими странами, такими как Объединенные Арабские Эмираты, обсуждающие вопрос поставок из России ядерного топлива, должны успокоить Москву, убедив ее, что она сумеет сформировать стойкие отношения с ключевыми странами этого региона после свержения режима Асада.
Девять месяцев длится в Сирии народное восстание; возникла опасность выхода ситуации из-под контроля. Необходимы срочные действия, чтобы не допустить кровавую баню в Сирии и защитить ее граждан, в том числе и ее меньшинства. Очень скоро дипломаты ООН и их руководители в столицах окажутся не в силах управлять событиями внутри страны. Сегодня еще есть возможность действовать. Российское обращение к Совету Безопасности ООН, непрекращающиеся усилия Лиги арабских государств, направленные на то, чтобы положить конец насилию, готовность сирийской оппозиции взаимодействовать с Москвой и рассмотреть пути отступления для Асада могут стать краеугольными камнями для нового международного соглашения по Сирии. Москва должна воспользоваться такой возможностью.
Салман Шейх – директор Центра Брукингса в Дохе и научный сотрудник Центра Сабана по ближневосточной политике в Институте Брукингса. Ранее работал помощником Специального координатора ООН по ближневосточному мирному процессу.
