Сформировавшиеся на протяжении 40 лет прочные связи между Москвой и Дамаском до сих пор позволяют сирийскому режиму избегать перспективы внешнего военного вмешательства под эгидой Организации объединенных наций. Россия по сей день отказывается от любых действий, которые могут поставить под сомнение установленные с Сирией в 1970-х годах партнерские отношения. Некоторые возлагали надежды на перемены после недавних выборов президента страны: после переизбрания Владимир Путин должен был бы по-новому взглянуть на зверства сирийской армии. Тем не менее, всем этим чаяниям не суждено сбыться.
Путина одолевает страх того, что в один прекрасный день его постигнет судьба Каддафи. И он не может спокойно допустить, чтобы Башар Асад оказался в этом черном списке. Если он будет бездействовать, то на Асаде все не закончится. И кто будет следующим? Такое отношение граничит с паранойей. Это болезнь, которая поразила не одного его предшественника, от Ивана Грозного до Иосифа Сталина…
Отставной полковник КГБ ни на мгновение не готов поверить (таков уж склад его ума), что государства способны мобилизовать солдат и перейти границы ради одной лишь защиты оказавшихся в опасности мирных жителей. По его мнению, военный может защищать вдов и сирот исключительно в собственной стране. Его задача - это победить врага.
Владимир Путин - отнюдь не последователь (это еще мягко сказано) идей Бернара Кушнера (Bernard Kouchner). Он не верит ни в обязанность, ни в право на вмешательство в Сирии или России. Он убежден, что нынешняя военная слабость России (о ней ему известно как никому другому) автоматически означает возникновение внешних притязаний.
Читайте также: Россия по-прежнему препятствует давлению на Сирию
Распад СССР - крупнейшая геополитическая катастрофа века
Он раздосадован (и это еще эвфемизм, так как в своих заявлениях он обычно использует куда менее утонченную лексику) тем, что Дмитрий Медведев совершил ошибку и не помешал голосованию в Совете безопасности, на котором была принята резолюция о французском, британском и американском вмешательстве в Ливии. Он никогда бы не дал так себя облапошить. Кто угодно, только не он! Как наивно было верить, что эти страны НАТО при содействии Катара будут только пытаться остановить резню в Бенгази…
Владимир Путин, который однажды заявил, что распад СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой ХХ века, охотно пытается рассуждать об истории. Он любил СССР, потому что тот был силен и пользовался уважением во всем мире. Современная Россия заметно уступает ему как в военном, так и дипломатическом плане. И, значит, для нее еще важнее несколько опорных точек, которые были с трудом завоеваны во времена Советского Союза. Стратегических партнеров России в Средиземноморье можно пересчитать по пальцам одной руки. И нельзя допустить, чтобы эта рука превратилась в культю.
В Организации объединенных наций Пекин идет в одной упряжке с Москвой по сирийской проблеме. Несмотря на бурю протестов защитников прав человека, два постоянных члена Совета безопасности успешно блокируют все действия, которые могли бы остановить кровавые репрессии наследной диктатуры против собственного народа. В Сирии, как и Северной Корее, утвердилась достаточно оригинальная система власти, которая сочетает в себе наследственный принцип смены главы государства и диктатуру единственной партии.
В обоих вышеупомянутых случаях выживание системы обеспечивает вездесущая полиция. Сирия под властью Асадов внесла, если можно так сказать, инновации в блокаде гражданского общества, увеличив и без того немалое число секретных служб, которые следят друг за другом к вящей выгоде правящего клана. Закрепившийся на вершине строя тайный «холдинг» держит под контролем всю остальную часть системы.
Хафез Асад, бывший пилот-истребитель и лидер государственного переворота 1970 года, создал настоящего левиафана. Его сын Башар (родился в 1965 году) лишь добавил ему долголетия. Главенство алавитов в целом и клана Асадов в частности в тайной полиции, армии и обществе Сирии - также представляет собой довольно необычный случай. Так, что же делает Москва в этой, мягко говоря, непростой ситуации? Давайте ненадолго вернемся в прошлое, чтобы лучше понять эти отношения, которым удалось пережить все, в том числе и распад СССР.
Также по теме: Москва задумывается о том, что будет после Асада
Верный и традиционный союзник Москвы
Когда Хафез Асад приходит к власти, его рассматривают прежде всего как социалиста, арабского националиста и светского политика. Его партия «Баас» отстаивает эти ценности, которые в тот момент считаются очень прогрессивными в арабо-мусульманском мире.
Это событие, разумеется, не проходит мимо московского «центра». Наконец, в арабском мире появился социалистический и светский режим. Москва, как столица универсалистской идеологической империи с опорой на коммунизм и атеизм, не может оставить без внимания подобный поворот. Лидеры обеих стран устанавливают двухсторонние связи, которые, несмотря ни на что, остаются крепкими и по сей день.
Немалую роль в таком партнерстве играет продажа оружия сначала советского, а сегодня российского производства. В этом сотрудничестве нет и намека на баланс. Россия ежегодно поставляет в Сирию продукцию на сумму около 3 миллиардов евро: речь идет не только о продовольствии, но и (в первую очередь) о ракетах земля-воздух и средствах противовоздушной обороны.
Российская компания «Лукойл» занимается экспортом сирийской нефти в остальной части мира, прежде всего на Дальнем Востоке. Есть свое представительство в Сирии и у Стройтрансгаза (дочернее предприятие Газпрома). По оценкам одного из французских экспертов, оборот экспорта сирийской нефти «Лукойлом» и инженерно-строительного бизнеса Стройтрансгаза не достигает и миллиарда евро в год.
Такой дисбаланс буквально бросается в глаза, так как Дамаску больше практически нечего продать Москве. Настоящее партнерство лежит в другой сфере. «В отношениях Москвы и дамаска нет ни капли романтики», - объясняет Жюльен Носетти (Julien Nocetti) из Французского института международных отношений. «Прагматизм и цинизм - вот две их стороны», - продолжает он.
Кроме того, это партнерство не имеет ничего общего со связями, которые могла установить коммунистическая партия Леонида Брежнева с социалистической и светской «Баас». Если, конечно, эти в где-то даже мифические отношения существовали в действительности. Как бы то ни было, сейчас идеологией в Москве заправляет православная церковь.
Читайте также: Сирийская оппозиция должна сотрудничать с Россией
К тому же, есть еще и сирийские порты Тартус и Латакия на Средиземном море, куда регулярно заходят российские торговые суда. У советского, а ныне российского военного флота имеются морские базы в этих портах, аренда которых оплачивается по непрозрачной системе. Речь идет об арендном договоре с возможностью продления. И Москва, и Дамаск обычно обходят стороной этот вопрос.
Все, что нам известно, это то, что российские военные суда могут вставать на якорь в обоих портах с небольшой поправкой на Тартус, где глубина относительно невелика. Так, например, единственный оставшийся на сегодняшний день на плаву российский авианосец попросту не может в него зайти.
Все это может создать препятствия для действий российского флота в регионе, если однажды ему взбредет в голову такая фантазия.
Путин не хочет бросать Башара Асада на произвол судьбы, так как тот воплощает в себе давние деловые связи Москвы с его отцом Хафезом. Порты в Латакии и Тартусе являются частью этого соглашения, точно также как поставки оружия самого разного рода, ракетных комплексов и электронных средств наблюдения.
Путину наплевать на зверства сирийской армии, и он ни в коем случае не собирается что-либо критиковать. «С октября 2011 года в Москве побывали уже пять оппозиционных делегаций, в том числе представители Сирийского национального совета», - в то же время отмечает Жульен Носетти. Но изменит ли Путин свою позицию, когда снова сядет в президентское кресло? Ведь он может многое потерять в случае падения сирийского режима…
У него нет ни малейшей симпатии к арабским революциям, какой бы ни была их природа. Он - враг всех исламистов, и сделал эту борьбу своим личным делом. Сложно представить, чтобы этот циничный и прагматичный политик мог отказаться от поддержки Асада, если, конечно, такое решение не будет отвечать его интересам. Как бы то ни было, пока что до этого еще далеко.
