Принудительная посадка Турцией сирийского гражданского самолета, выполнявшего 10 октября рейс «Москва–Дамаск», из-за перевозки предположительно военного груза в очередной раз стала причиной возрастания напряженности между Анкарой и Москвой на фоне непрекращающегося сирийского кризиса. В период, когда продолжаются взаимные обвинения, необходимость официальных заявлений министров иностранных дел Ахмета Давутоглу и Сергея Лаврова о том, что отношения двух стран не пострадают, показывают уровень повышенной напряженности. Представляется, что заявления официальных лиц Турции о наличии и характере груза, а также о соответствии нормам международного права факта перевозки военного оборудования, если оно таковым является, на борту гражданского самолета, все еще не убедили российскую сторону. Так, за высказываниями премьер-министра Эрдогана, отметившего, что Москва сама должна знать характер находящегося груза и не ждать от Турции объяснений, последовало заявление президента Владимира Путина о том, что военный экспорт России может ограничить только Совет Безопасности ООН.
Кроме того, Россия обвиняет турецкие официальные лица в недоброжелательном поведении по отношению к 35 пассажирам самолета, 17 из которых были российскими гражданами, хотя Анкара эту информацию опровергает. Московское руководство, которое также раздражено отказом во встрече российских граждан с представителями консульства, продолжает критиковать позицию Анкары. С другой стороны, демонстрируя чрезмерную озабоченность по вопросу защиты российских граждан, проживающих за границей, с националистическим рефлексом и мотивом превращения в великую державу, Россия, озвучив эту критику вслух, в достаточной степени вызвала беспокойство у Турции. Хотя Анкара еще не смогла точно объяснить Москве свою принципиальную позицию в сирийском кризисе, оценка «Путинской Россией» событий в Сирии как борьбы мировых сил определяет размеры этого беспокойства.
Читайте также: Сближение России и Турции по Сирии мешает короткий поводок НАТО
Сведения о характере бортового груза в большей степени формируются из сообщений российской прессы. Согласно информации, опубликованной в газете «Коммерсант», в самолете были обнаружены 12 контейнеров, содержащих технические материалы для радиолокационных станций. Заявление министра иностранных дел Сергея Лаврова о том, что «обнаруженное оборудование не запрещено международным правом» – несмотря на перевозку гражданским самолетом – является показателем того, что российская сторона подходит к вопросу совершенно другим образом. При этом премьер-министр Эрдоган отметил, что изъятые материалы являются грузом военного назначения и отправлялись российской государственной компанией ОПК России в министерство обороны Сирии. Кроме того, он уклонился от предоставления подробной информации относительно характера найденного груза. В российской прессе продолжают возникать различные новостные сообщения, связанные с тем, что две стороны, не желая еще большей эскалации напряженности, в настоящее время за закрытыми дверями ведут переговоры о возвращении груза. Вместе с тем, официальное уведомление о переносе даты визита Владимира Путина во время «самолетного кризиса», несмотря на заблаговременное принятие решения, создало впечатление, что причина переноса визита связана с сирийским самолетом. Однако не заставившее себя ждать сообщение о том, что визит Путина в Турцию состоится 3 декабря, стало действием, предотвращающим негативное воздействие «самолетного инцидента» на двусторонние отношения. Чрезвычайно важное значение с этой точки зрения представляет собой достаточно уравновешенное поведение каждой из двух стран, не желающих, чтобы турецко-российское сотрудничество оказалось под влиянием сирийского кризиса, а также их стремление избежать провокаций.
«Третьи игроки в двусторонних отношениях»
При анализе траектории развития турецко-российских отношений становится очевидным, что значительное воздействие на эти отношения оказывают региональные кризисы и - следовательно - региональные интересы. Отношения между Османской и Российской империями, которые запомнились столкновением интересов в таких регионах, как Балканы, Восточная Европа и Кавказ, после 1920-х годов демонстрируют частичный и циклический прогресс. В период холодной войны, являясь важнейшей частью трансатлантической безопасности, альянс НАТО видел свою миссию в том, чтобы защитить Турцию перед угрозой СССР. С этой точки зрения можно утверждать, что в период после второй мировой войны рамки и границы интерпретации Турции в восприятии России формировались через фильтр НАТО и США.
Также по теме: Жесткий разговор Путина с Эрдоганом - недоразвитая медийная утка?
В пост-советский период форма «негативного восприятия», которую подпитывают исторические предубеждения и накопленные отрицательные знания, регулярно приобретает актуальность вместе с региональными кризисами и в значительной степени сохраняет свое присутствие, хотя ее влияние сокращается и сводится в наши дни к понятию «конкуренция интересов». Поэтому в анализе двусторонних отношений России и Турции необходимо принимать во внимание роль некоторых «третьих игроков», - таких, как Великобритания, ЕС, США, НАТО и другие, а также их позитивное или негативное влияние. Так, сближение России и Турции в последние 10 лет наблюдается впервые в истории двух стран в контексте политического диалога, совместных экономических интересов и культурных отношений, и непосредственно связано с определением «маршрута», находящегося под влиянием «третьих игроков». В этой связи в российском восприятии имидж Турции, сформированный историческими предубеждениями, стал трансформироваться в рамках нового курса через призму трех важных периодов последних 10 лет. Для каждого из этих периодов, подразумевающих обновление образа Турции, помимо двусторонних усилий, направленных на развитие отношений стран, была характерна вновь возникающая под воздействием региональных кризисов конъюнктура.
Действия США по оккупации Ирака в 2003 году были встречены Россией негативно. Хотя Россия поддержала США в Афганистане, она испытывала крайнее беспокойство вследствие порожденной 11 сентября политикой США по формированию Ближнего Востока. Отказ Анкары от одобрения меморандума 1 марта 2003 года, позволявшего ввести в Ирак турецкие войска, несмотря на давление США, послужил началом перемен в восприятии Турции во внешней политике Москвы. В то время как до этого момента Турция воспринималась в глазах России как безупречный исполнитель политики США и НАТО в регионе, отклоненный меморандум стал трансформировать это восприятие. Тот факт, что в региональном кризисе Анкара оказалась на различных с США курсах или, по крайней мере, не продемонстрировала желаемой Вашингтоном поддержки, подразумевал обновление образа Турции во внешней политике Москвы.
Читайте также: Почему светские турки поддерживают Асада?
Второй важный период в развитии двусторонних отношений России и Турции состоялся в результате вторжения Грузии в Южную Осетию в августе 2008 года, которое привело к очередному региональному кризису. Жесткая реакция России на такие шаги грузинского руководства послужила причиной отправки американских военных кораблей в Черное море с целью оказания США поддержки Грузии. С помощью тонкой политики Турция предотвратила этот ход США, чьи действия на Кавказе могли повлечь за собой еще большую напряженность и конфликт. Оправдывая свое решение конвенцией о режиме проливов, заключенной в Монтре, Анкара ограничила прохождение отправленных США в регион военных кораблей через проливы. А это удовлетворяло Россию с двух точек зрения. Во-первых, Турция, не дав разрешения на проход американских военных кораблей, хоть и опосредованно, но облегчила победу России в войне, которая, признав независимость Абхазии и Южной Осетии, разрабатывала дизайн региона по своему усмотрению. Во-вторых, отрадным для Кремля фактом стало преследование Турцией политики, противоположной США, в очередном региональном кризисе. С этой точки зрения принятая Анкарой мера, направленная на предотвращение эскалации военного конфликта, была выгодна Москве.
Это стало важной вехой в формировании нового видения Турции во внешней политике Москвы. Вместе с тем, можно утверждать, что в этот период благодаря дуэту Эрдоган–Путин был осуществлен политический диалог на высшем уровне, вступили в силу конструктивный язык политики и элементы доверия. В результате более независимые по сравнению с предыдущими периодами действия Турции в попытке увернуться от влияния «третьих игроков» в каждом из двух региональных кризисов образовали жизненно важный этап развивающихся последние 10 лет российско-турецких отношений.
Также по теме: Не переберутся ли русские из Тартуса в Басру?
Текущий период: сирийский кризис
Третий период, ставший настоящим испытанием для отношений двух стран, главным образом, был ознаменован «арабской весной» и особенно - сирийским кризисом. Скоротечная смена власти в Тунисе и Египте, процесс трансформаций в Йемене в силу различных динамик, неиспользование Россией права вето в Совбезе ООН в период ливийского кризиса не дали возможности возникновения напряженности на линии Анкара–Москва, хотя Россия и Турция обладали различными взглядами на политические изменения в этих странах. Однако волна «арабской весны» в Сирии, с которой Турция имеет наиболее протяженную сухопутную границу, стала предвестником возможного воздействия нового регионального кризиса на отношения России и Турции. Ведь требовалось, чтобы международное сообщество негативно отреагировало на «тиранию», которую осуществил режим Асада по отношению к собственным гражданам. Однако формы восприятия непрекращающихся столкновений в Сирии такими региональными и глобальными силами, как Иран и Россия, вынужденными продолжать свое присутствие в условиях сложного переплетения политических интересов в этой стране, кардинально разнятся с рассмотрением данного вопроса западным миром, в котором также участвует и Турция.
Россия, воспринимая сирийский кризис как «системную борьбу за присутствие» в рамках баланса мировых сил, на этот раз еще не смогла «встретиться на одной линии» с Турцией в данном региональном кризисе. В то время, как Турция, расценивая сирийский вопрос как гуманитарный кризис, демонстрирует принципиальную позицию против «тирании», Россия подчеркивает, что не приемлет факт «восстания», которое поддерживается извне и направлено против законной власти, и продолжает оказывать всевозможную поддержку режиму Асада, чтобы это восстание не достигло своих целей. Позиционируя свой «стиль и метод» отдельно от США и НАТО в региональных кризисах в Ираке и Грузии, Турция на этот раз размышляет в отличной от России манере и действует в соответствии с этим. Следовательно, можно констатировать, что сирийский вопрос является более замысловатым с точки зрения турецко-российских отношений по сравнению с кризисами в Ираке и Грузии и будет протекать сложно. Поэтому, хотя неопределенность по поводу завершения «самолетного кризиса» в контексте турецко-российских отношений пока сохраняется, наиболее благоприятной альтернативой для каждой из стран является решение сирийского вопроса без причинения ущерба совместным достижениям последних 10 лет.
Читайте также: До каких пор НАТО будет защищать Турцию?
Что касается последствий, то «самолетный инцидент» подразумевает многостороннюю интерпретацию данного процесса. Как совместные споры на уровне официальных заявлений, так и неспособность применения достаточно эффективной и активной государственной дипломатии, в очередной раз продемонстрировали, что турецко-российские отношения, получившие особое развитие в последнее время и приближающиеся сегодня к уровню стратегического партнерства, открыты для негативных воздействий кризисов регионального масштаба. Это предполагает необходимость новой идентификации двусторонних отношений, определяемых многими экономическими достижениями и энергетическими проектами, вместе с региональными интересами и структурной трансформации этих отношений. Представляется, что закрепление принципа «доверия» в совместном восприятии внешней политики и его превращение в «позитивную повестку дня» возможно только в результате такой трансформации.
