Суровость российских санитарных служб обычно проявляется, когда Москва демонстрирует политическое недовольство

Латвия снова прямо или косвенно оказалась втянутой в перекрестный огонь различных экономических санкций и торговых запретов, которые напоминают о влиянии политики на экономику. С одной стороны, санкции Европейского союза против Белоруссии, на которые Латвия, будучи членом ЕС, по меньшей мере, немного может повлиять.

С другой – ответ Минска, который изначально был приурочен к принятому незадолго до этого решению Москвы о приостановке импорта живого домашнего скота из ЕС. Российская служба ветеринарного и фитосанитарного надзора обосновала это халатным контролем со стороны ЕС и констатированными в Европе случаями заболеваний животных, но позже допустила, что для продукции отдельных стран ограничения могут быть отменены. Министр земледелия Латвии, описывая прогнозируемые убытки экспортеров свиней, выразила удивление: «Почему запрет относится к Латвии, если у нас не констатировано ни одного случая заболевания? Крестьяне из-за этого не должны страдать». Остается лишь гадать, была ли эта наивность наигранной или настоящей. Совсем недавно тема санкций обсуждалась и в Госдуме России. Она, как известно, приняла резолюцию «о недопустимости нарушений прав человека и реабилитации нацизма в Латвии», и в этой связи появилось сообщение, что руководство думского комитета по международным делам призывало ввести против Латвии экономические санкции и установить ограничения на выдачу виз латвийским политикам. Или даже ввести общее эмбарго на поставки нефти и газа всем странам Балтии. Такие заявления, как принято говорить, абсолютно контрпродуктивны, но, возможно, они предваряют некий внешнеполитический курс третьего президентства Путина. Это также заставляет вспомнить события пятилетней давности в Таллине, предыстория которых, возможно, забылась.

Усиленные обвинения Москвы против Эстонии в «героизации нацизма» фактически начались со вступления Андруса Ансипа в должность премьера и приобрели масштабы глобальной кампании в 2006 году, когда эстонский парламент в первом чтении принял закон о воинских захоронениях, который, в частности, допускал перемещение монументов СССР, в том числе и установленного в 1947 «Бронзового солдата».

«Монумент должен объединять нацию, а этот конкретный монумент в этом конкретном месте раскалывает нацию», - заявил Ансип, возглавляемое которым правительство в апреле 2007 года свое обещание выполнило. Несмотря на кибервойну и, как теперь выяснилось, действия посланных из России активистов «Наших», международные позиции Эстонии укрепились. Еще важнее то, что государство укрепилось экономически, несмотря на осуществленные Россией неофициально, но вполне реально санкции. Ригу в то время больше всего волновала ратификация договора о границе в России, с чем латвийские политики связывали надежды на экономическое процветание (наверное, в том числе и в личных сделках), и эта перспектива, судя по опубликованным Wiki Leaks документам, была одной из причин того, почему правительство Калвитиса притормозило принципиально защищавшую Эстонию резолюцию Сейма. Латвийские круги политического бизнеса назвали это прагматизмом…

Конечно, было бы слишком упрощенно объяснять кредитный рейтинг и другие показатели Эстонии сделанным в то время еще более резким поворотом на Запад. И в отношениях Таллина с Москвой, по меньшей мере, частично, произошел постепенный возврат к более нормальному, а именно: излишне не политизированному экономическому сотрудничеству. Дополнительным гарантом этого может быть присоединение России к Всемирной торговой организации, хотя членство в ВТО никогда не является непреодолимым препятствием для реализуемого Китаем или некоторыми другими странами экономического протекционизма и использования экономики как средства давления. Санкции ЕС против Белоруссии были предсказуемы. Также и суровость российских санитарных служб не совсем сюрприз – она обычно проявляется, когда Москва демонстрирует политическое недовольство. А поводов для недовольства в ближайшее время, думается, будет довольно много… Поэтому и в Латвии прозвучали разговоры о готовности крестьян искать другие рынки сбыта. Это будет поистине прагматичным действием. И чем скорее они их найдут, тем лучше.

Перевод: Лариса Дереча