- Latvijas Avīze в последнее время интересовалась тем, как на государственном уровне в 2018 году намечается встретить 100-летие со дня рождения Латвии. К примеру, не является ли такой знаменательный юбилей поводом для издания какой-либо объемной книги, энциклопедии? Конечно, прежде всего, надо разобраться, что мы в действительности будем отмечать. Сейчас складывается впечатление, что нам, на самом деле, нечем гордиться. Последние 20 лет независимости называют «потерянными годами», «не исполнившимися надеждами» и т.п. До этого было 50 лет оккупации. «Режим» Улманиса, говорить о котором что-то доброе - дурной тон в профессорских кругах. Остается период с 1918 по 1934 годы – он не особо проанализирован.
- Латвии, как и любому другому государству, есть чем гордиться, и так же, как у любого другого государства, в истории есть потери. Проблема в том, что формирование государственности на территории Латвии проходило с перерывами, и 50 лет в истории Латвии и все другие вопросы оценивались, исходя из парадигмы интересов другого государства – Советского Союза. Это тоже наложило свой отпечаток. И потому, что в последние 20 лет было допущено много ошибок в государственном управлении, социальной, экономической политике и в сфере образования, что остро ощущается сегодня, латыши по-прежнему сомневаются, могут ли они гордиться своей историей. Мы по-прежнему учимся это делать, исходя из парадигмы интересов латвийского государства и латышской нации. Нередко давала о себе знать сложившаяся исторически тенденция приспосабливания – что о нас скажут другие… То, что вы сказали об осознании нашей истории, в действительности надо рассматривать в более широком контексте – как осознание интересов Латвии. На это повлияет и то, как будет отмечено 100-летие латвийского государства.
А что касается издания значимых книг и энциклопедий, это в больше мере будет зависеть от финансирования. Нельзя сказать, что сейчас в этой сфере ничего не происходит, например, готовится сборник энциклопедических статей «Латвия и латыши».
- Не беспокоит ли вас в этой связи уход Зунды из Рижского замка.? (Антонийс Зунда – бывший советник президента Латвии по вопросам истории, должность которого недавно была ликвидирована. – Прим. переводчика).
- Это решение президента государства вызвало много вопросов и неясностей. Прозвучавшее в публичном пространстве разъяснение о ликвидации должности советника не убедительное.
Можно согласиться с президентом, что экономические вопросы очень важны, и им нужно уделять больше внимания. Однако мы регулярно убеждаемся, что и вопросы истории важны для Латвии, и так будет продолжаться в обозримом будущем. Они имеют свое значение как во внутренней, так и во внешней политике.
- Речь не о личности господина Зунды, а о том, кто впредь будет на государственном уроне координировать связанные с историей вопросы. Интересно, что уже достаточно давно наблюдается тенденция оспаривать некоторые ясные исторические факты, например, оккупацию Латвии. Рассказывается, что латыши сами в этом виноваты. На это указано в книге Урбановича-Юргенса-Пайдерса, а также в различных публикациях. От латышских интеллектуалов требуют пересмотреть взгляды, покаяться в грехах.
- В попытках возложить вину за преступления на жертв преступлений нет ничего нового в мировой истории. В мире есть одно государство, которое ведет специальные «исторические бои» против многих своих соседей - бывших республик СССР (у которых сейчас, в отличие от эпохи СССР, есть самостоятельный и другой взгляд на свою историю), на официальном уровне регулярно и систематически оспаривает доминирующее в латвийском обществе и исторической науке мнение об истории Латвии. Это Россия. Призыв к Латвии пересмотреть свою позицию фактически можно расценивать, как желание изменить основы латвийского государства (современная Латвия как продолжение основанного 18 ноября 1918 года государства, а не основанное в 1991 году государство и др.).
- Выходит, что Латвию призывают отказаться от своих основных принципов и приспособиться именно к этому одному государству, которое является наследником СССР и факт оккупации по-прежнему не признает!
- Разумеется, такие попытки были и будут, но с точки зрения истории и международного права этот вопрос как на академическом, так и на политическом уровне проанализирован и ясен. Как известно, один из методов пропаганды – вначале посеять сомнения в целевой аудитории. Например, начать дискуссии по давно выясненным вопросам в надежде, что удастся зародить сомнения у какой-то части общества в правильности прежних взглядов. Почему именно сейчас? После восстановления независимости прошло 20 лет. Можно уже говорить о молодом поколении, которое теперь активно вступает в общественную жизнь. Это подходящее время, чтобы попытаться проверить, насколько общество образованно, информировано и устойчиво в своих взглядах,
Это также вопрос о необходимости единого информационного пространства, потому что русскоязычные в большей мере отданы на «обработку» России, в то время как позиция латвийского государства до них зачастую не доходит. К тому же, латышские политики нередко честно признают: «Это не наша аудитория». Ну, тогда вместо латышских политиков к ним обратятся другие! Вместо латышских политиков к этим людям приедут российские политтехнологи, недавно это проявилось в Латгале.
- С этим можно согласиться, хотя не всегда таких авторов можно связывать с московскими политтехнологами. В последнее время они появляются в латышской среде, и их сочинения русская пресса преподносит, как мнение «смелых латышей».
- Ясно, что без поддержки части латышей России не удастся добиться существенных изменений по гражданству, языку и другим вопросам основ латвийского государства. Поэтому и попытка привлечь мыслящих аналогичным образом латышей, чтобы с их помощью попробовать убедить в этих идеях. Тогда такие действия вроде бы получают большую легитимность, потому что можно сказать, что это не принесено извне, а появилось здесь же, на месте.
У каждой нации в истории были коллаборационисты, и латыши не исключение. Об этих страницах истории не нужно забывать, хотя я согласен, что следует сосредоточиться на примерах успеха Латвии, обратив внимание на изучение тех периодов, о которых говорится меньше.
Я имею в виду Ливонский период, время Курляндского герцогства. Это еще не было латвийское государство, но эти образования помогли развиться идее государственности. Пример успеха Латвии начинается не только 18 ноября 1918 года, хотя, конечно, эта дата имеет очень большое значение, потому что юридически это точка отсчета, которая позволяет смотреть на дальнейшие события с позиции Латвии как независимого государства, в том числе и при оценке того, что в дальнейшем произошло с латвийским государством.
- Двое ваших коллег из Центра исследований политики Восточной Европы Риналдс Гулбис и Марис Цепуритис недавно опубликовали исследование «Внешнеполитические мифы в Латвии». Из него можно понять, что миф это нечто негативное, потому что в исследовании обобщены именно плохие мифы. Примечательно, что недавно в Риге было мероприятие с российским историком Владимиром Мединским, который теперь стал министром культуры России. И он много писал о мифах, но считает, что мифы могут быть также позитивными. Может быть, мы опять излишне концентрируемся на плохом?
- К созданию книги привлекались различные эксперты, которые, исходя из своих профессиональных позиций, высказали оценку значения мифов. Есть эксперты, которые считают мифы неотъемлемой составной частью культуры. Миф может быть также составной частью идеологии, святыней нации, через которую люди смотрят на мир, и выступление против них вызывает социальную контрреакцию. И соответствие мифов нынешней ситуации может быть разным. Может быть так, что миф полностью соответствует действительности, частично соответствует действительности или же является выдумкой. В любом случае, миф может существовать только тогда, когда люди в него верят. Обычно, когда звучит слово «миф», кажется, что речь только об истории, но на этот раз авторы исследования обобщили также мифы, которые появились за последние 20 лет независимости, и оценили обстоятельства, которые были благоприятными для появления таких мифов. Надо учитывать, что в начале 90-х годов Латвия прошла через три серьезные трансформации – восстановление государственной независимости, смена социально-экономической системы и смена геополитической ориентации с Востока на Запад.
К сожалению, эти трансформации имели и негативные последствия, которые у многих, возможно, ассоциируются с потерями в смысле благосостояния, и в этом обвиняется латвийское государство. Надо осознавать, что латвийское государство для латышей это важная ценность, и это уникально, что в течение одного века нам его дважды удалось основать и восстановить.
Может быть, мы слишком быстро стали открытыми для мира, были подвержены влиянию глобализации, еще до того, как успели укрепить свою независимость. Хотя в некотором роде именно этого мы и хотели – вырваться из-за «железного занавеса», свободно путешествовать и так далее. Это не оправдание ошибок, но это разъясняет ситуацию.
В публичном пространстве прозвучал определенный шок по поводу результатов исследования. Лично для меня они не были сюрпризом. Это в большей мере результат упомянутого расколотого информационного пространства. Если русскоязычная пресса 20 лет капля за каплей непрерывно формирует скептический взгляд на латвийское государство, большая часть читателей этому поверит. Латвийское общество всегда достаточно критически относилось к тому времени и месту, в котором оно живет, а благоприятнее оценивало то, что произошло в прошлом. Раньше было настроение, что Советский Союз плохой, а Запад нас спасет, а теперь у части общества это сменилось настроением – Европейский союз плохой, а Россия нас спасет.
- Все союзы плохие…
- Это как в пословице: хорошо там, где нас нет.
- Есть критика, что сами исследователи способствовали такому настроению. Например, задавался вопрос: «Согласны ли вы, что в Советском Союзе Латвии было довольно хорошо» без пояснений, что именно надо оценивать.
- Да, формулировка вопроса важна. Я сомневаюсь, что латыши хотели бы возвращения советского времени, если бы это действительно было реальностью, но здесь больше проявилось недовольство нынешней ситуацией.
- Удивляет, что еще никто не провел исследование, кто эти 274 тысячи граждан, которые на референдуме 18 февраля проголосовали за то, что в Латвии надо ввести язык другого государства. Какова была их мотивация, и действительно ли им не было ясно, что это означает русификацию Латвии.
- Язык - это только один вопрос. Уже сейчас видим, что следующий в очереди – вопрос о гражданстве. Это один из приемов больших государств – тактика постепенных требований. Маленькие государства зачастую это даже не осознают, потому что это не соответствует, как говорят политологи, «поведению в международных отношениях». Они вроде бы идут на уступки, а потом следует очередное требование, и выходит, что уступки не облегчают жизнь, а только осложняют ее – обещается краткосрочная выгода (которую потом легко отменить), а уступки оказываются с долгосрочными последствиями (отменить которые уже невозможно). Сейчас популярно говорить о различных идеях «примирения». Вопрос – на какой платформе это примирение произойдет? Это не объяснено. Нужна коммуникация и для говорящих на латышском языке, и для говорящих на русском. Понимаю, что есть часть людей, к которой не удастся обратиться, потому что они так и не переступили через смену статуса, которую принес развал СССР, – из привилегированного положения они оказались в роли нацменьшинства в небольшом государстве. Это требует большой перемены парадигмы восприятия жизни. Но есть и такие, кто готов это сделать, просто, для того чтобы их привлечь, нужно больше примеров успеха Латвии. Образ вечного страдальца для этого не годится.
(Публикуется с небольшими сокращениями).
Айнарс Лерхис, доктор исторических наук, ведущий исследователь Института истории Латвии Латвийского университета, председатель правления Центра исследований политики Восточной Европы. Он также научный консультант недавно опубликованного исследования «Внешнеполитические мифы в Латвии: Европейский союз и Россия», которое выявило ностальгию части жителей Латвии по СССР, недоверие Европейскому союзу и даже идее независимой Латвии.
Перевод: Лариса Дереча
