Еще совсем недавно казалось, что политика США в Черном море все более обретает обозначенные контуры. Бассейн Черного моря (включая не только акваторию, но и прибрежные площадки стратегического значения и отдельные регионы) рассматривается США как ключевой регион в планах обретения новых позиций в Европе и в Евразии. Без контроля над бассейном Черного моря вряд ли возможно продолжение евразийской стратегии США, прежде всего, в части осуществления контроля над энергетическими коммуникациями. Вместе с тем, европейская политика США также предполагает утверждение новых позиций в этом бассейне. Американское военно-политическое присутствие в Черном море призвано не только обеспечить влияние в Евразии, но и поставить в большую зависимость всю Европу. Вместе с тем, наряду с некой интегрирующей экспансией в направлении внутренних регионов Евразии, преследуется цель не допустить формирование некоторых «альтернативных альянсов», которые могут включить крупные державы Евразии, прежде всего, Турцию и Россию, а также Россию и Европу.
Таким образом, Черное море сейчас рассматривается не только как интегрирующий полигон, но и разъединительный. Эти две стратегии, видимо, будут развиваться параллельно, во взаимодополняющем режиме. Несмотря на относительно новую тему, политика и цели США в Черноморском бассейне стала занимать заметное место в политической литературе. При этом, главной интригой является то, что Турция с опасениями воспринимает данные цели США, предвидя снижение своей геостратегической роли, возникновение новой геополитической конфигурации, в которой она не сможет занять то место, которое считает для себя достойным. Например, приводится в качестве конкретного примера опасение Турции в отношении возможной коррекции или отмены соглашений Монтре 1936 года по Черноморским проливам.
Эти опасения и противоречия в турецко-американских отношениях, действительно, имеют место, но этим вовсе не исчерпываются проблемы отношений между традиционными союзниками в Черном море. США явно не проявляют заинтересованности в усилении турецкого политического и геоэкономического влияния в Черноморском бассейне. Имеются немало примеров «отсутствия энтузиазма» со стороны США в оказании содействия Турции на огромном пространстве Евразии, а также на Кавказе и на Балканах. Особенно внимательно и настороженно США наблюдают за попытками Турции обрести новые, более предпочтительные позиции в сфере добычи и транспортировки энергоресурсов и вообще в сфере транспорта. США не пытаются свести роль Турции в этих сферах к минимуму, напротив, Вашингтон немало сделал для обозначения роли Анкары в энергокоммуникационной системе, но всегда пытался и ограничить значение Турции, не допуская ее монопольного или субмонопольного положения в транспортировке энергоресурсов. В данных противоречивых условиях, Турцию более всего беспокоит не стремление США к усилению своего присутствия и влияния в Черном море, а интеграция данного региона в НАТО.
Государства Южного Кавказа весьма заинтересованы в утверждении «третьей силы» в Черном море и на Кавказе, которая может быть представлена только вооруженными силами США. Если Грузия рассматривает военное присутствие США в Черном море как противовес России, то Армения видит в этом присутствии силу, сдерживающую натиск Турции, в особенности, в перспективе, что, в конечном счете, станет необходимо и Грузии.
Несмотря на беспримерное ухудшение турецко-американских отношений, которое началось в 1998 – 1999 гг. и было вначале связанно с тем, что США окончательно дали понять Турции свое «безразличие» к ее планам в Центральной Азии и на Кавказе, а затем такое же «безразличие» к экономическим проблемам Турции, что, по мнению турецких авторов привело страну к небывалому, системному экономическому кризису, оба государства имели политические ресурсы для удержания отношений на приемлемом для стратегических партнеров уровне. То есть, Турция неоднократно демонстрировала способность нивелировать наиболее острые углы в отношениях с США, хотя многие проблемы остались нерешенными. Однако, Анкара в значительно большей степени опасается политических тенденций, которые проявляются в НАТО и в Европейском Союзе. Особенно беспокоит Турцию снижение влияния США в НАТО, «европеизация» НАТО, возникновение Евро-НАТО как объективной реальности. Последние годы продемонстрировали, что Турция располагает минимальными ресурсами влияния на ЕС и НАТО, несмотря на свое геостратегическое значение для альянса.
Турция в создавшихся условиях, которые так или иначе не отвечают ее интересам, все же, предпочитает иметь дело только с США или преимущественно с США, чем с НАТО, как с глобальной интегральной системой безопасности. Включение в НАТО Болгарии и Румынии уже стало ударом по интересам Анкары, заявки Грузии и Украины, которые, якобы, серьезно рассматриваются в НАТО, в еще больше мере нивелируют роль Турции, которая несколько десятилетий имела исключительное значение для Западного сообщества. Любые признаки в политике США, которые стремятся найти альтернативу роли Турции в регионах, вызывают буквально панику в Анкаре. Поэтому обиды Турции в отношении процессов в Ираке или в Центральной Азии, а также попытки Турции стать главным посредником в отношениях Ирана с Западом - это всего лишь инструментарий продавливания своих позиций. Вся, без исключения, «новая восточная» политика Турции направлена на получение одобрения европейцев и американцев в части признания «прав» Турции на создание зоны ее преимущественного доминирования, включая соседние и более дальние регионы.
Однако, якобы, последовательная «стратегия» США, направленная на интеграцию Турции в Европейское сообщество, представляется просто тщательно замаскированным блефом. США никогда всерьез не рассматривали Турцию как европейское или как проевропейское государство. Турция, дистанцированная от Ближнего Востока, ставшая барьером между Европой и Ближним Востоком, не нужна США и не удовлетворяет их стратегических потребностей. Весь этот 40-летний сценарий по проталкиванию Турции в Европейский Союз - ни что иное, как американо-британский проект консервативного характера, доказывающий влияние определенных политических кругов в Великобритании и в США. Одним из доказательств тому стало различное видение в Вашингтоне роли и функций Турции и стран Южного Кавказа. Если Южный Кавказ, как преимущественно христианский регион, рассматривается как составная часть Европы, то Турции уделено место маргинальной страны и цивилизации, выполняющей транзитно-цивилизационные функции.
Таким образом, из двух зол Турция предпочитает выбрать меньшее, которое связано с задачами США в Черном море и которые могли бы осуществляться вне рамок НАТО. Рассматривая поведение и позицию Турции в отношении интеграции государств Южного Кавказа в НАТО, включая непосредственное их членство в альянсе, и принимая во внимание, что Турция не смогла правильно информировать своего партнера – Азербайджан относительно реальных планов НАТО, что отражалось в поведении руководителей Азербайджана в отношении данного вопроса, можно с большой уверенностью утверждать, что Турция всегда скептически рассматривала перспективы интеграции государств Южного Кавказа в НАТО. В целом, Турция никогда не была в этом заинтересована. Государства Южного Кавказа, оказавшись в НАТО, будут более независимы от Анкары, что никак не вяжется с ее стратегическими интересами. Вместе с тем, Турция не способна никак ограничить данные интеграционные процессы.
Но разделение двух версий усиления американского политического и военного присутствия в Черном море вовсе не означает некое механистическое планирование и реализацию планов. США не могут осуществить эти планы вообще без участия НАТО, особенно, в условиях развития военного базирования на территории стран-членов Альянса – Болгарии и Румынии, аналогичных перспектив в отношении Украины и Грузии. Нельзя игнорировать такую синтетическую задачу, как использование американского военного присутствия в Черном море - как важный рычаг расширения состава, функций и зоны ответственности НАТО. Поэтому Турции не представится возможным избрать даже сравнительно предпочтительный вариант сотрудничества в Черном море в сфере безопасности. Политические процессы в Черноморском бассейне обретают все более сложный характер, с включением различных государств, прежде всего, России, которая выражает надежды установить с Турцией более тесные отношения. Поэтому перед Турцией встали весьма сложные внешнеполитические и оборонные задачи, что станет очень существенным довеском к ее проблемам в Европе и на Ближнем Востоке.
Проблема Турции в данном геополитическом направлении в Черноморском бассейне заключается еще и в том, что ей не суждено сделать выбор, ей придется проводить филигранную политику соблюдения балансов и лавирования, то есть, то, чем она занималась десятилетия, но и чем ей придется заниматься в еще более сложном международном режиме. В связи с этим, представляет интерес то, что политическая дискуссия по этому поводу, которая развернута в Турции, намного опережает те реальные процессы усиления влияния США, которые происходят в Черном море.
Становится ясным, что усилия США в Черном море, являясь многоцелевой задачей, наряду с иными целями, преследуют цель установить ограничители в развитии турецко-российских отношений, поэтому данные планы, несомненно, в какой-то мере, приведут к обратному эффекту, и Турции придется искать способы уравновешивания влияния США, независимо от того, будут ли они действовать в Черном море в русле политики НАТО или более-менее самостоятельно. Американцы, конечно же, понимают это и торопятся посвятить Турцию в свои планы, надеясь на возобладание в турецких военных и политических кругах амбициозных настроений антироссийского или, по крайней мере, евразийского характера. Но, скорее всего, эти намерения американцев столкнутся с последствиями негативного опыта турецко-американских отношений в направлении Евразии, когда США практически торпедировали имперские планы Турции.
В дальнейшем развитие турецко-американских отношений во многом будет обусловлено планами США в Черном море, то есть тем, в какой мере США добьются успеха или потерпят неудачи в осуществлении этих планов. Если США сумеют добиться успеха, роль Турции станет весьма незначительной, если произойдет обратное, Турция вновь обретет свое место в геополитической конструкции. Пока в планах США в Черном море Турция остается в резерве. Вместе с тем, Турция, по крайней мере, в период, пока у нее сохраняются надежды на вступление в Европейский Союз, вынуждена будет примеряться в этом проекте с ведущими европейскими государствами. Но это уже приведет к самоограничению Турции в содействии усилиям США в Черном море, которые для европейцев означают стратегию создания глобальной, или, по крайней мере, межрегиональной разъединительной линии. Одновременно, остается непонятным, каким образом политика США и Великобритании, направленная на ограничение роли Турции в региональной и в энергетической политике, может сочетаться с ее интеграцией в черноморский процесс, где она, несомненно, потребует учета своих интересов. Возможно, США и предпочтут консолидацию с Турцией.
Можно допустить, что Черноморский проект недостаточно сбалансирован и рассчитан, как и многие другие региональные политические проекты. Создается впечатление, что в данном случае, как и во многих других случаях, применяется принцип «главное - вступить в драку». В настоящее время, США предпочитают не придавать Турции роли макродержавы, во многом, в связи с тем, что понимают лучше других ее подлинные экономические и политические возможности. Наряду с этим, США придерживаются тактики не включаться в активную политику по сдерживанию турецких амбиций, рассчитывая, что экспансия Турции, конечно, вызовет противодействие России, Ирана, балканских, кавказских и арабских государств, что явится важным условием успешной политики США в этих регионах. Только, если Турция предпримет более радикальные шаги в осуществлении своей политики, США предпримут более решительные действия. Вместе с тем, вообще отрицать действенность нынешней политики США, направленной на сдерживание Турции, невозможно. Эта политика уже обозначена и будет развертываться в очередном порядке. Черноморская политика США пока заторможена, что также вмещается в данную тактику «не опережать события».
Принимая реальность данной перспективы, допустимо предположить, что для стран Южного Кавказа возникает новый или, вернее, актуализированный «Черноморский фактор», который будет играть более важную роль в смысле безопасности или угроз и рисков, нежели такие факторы, как «иракский», «иранский», «северокавказский» и какой-либо другой. Одновременно, усиление «черноморского фактора» будет означать, что вступление государств Южного Кавказа в НАТО будет деактуализировано. США никогда не рассматривали Южный Кавказ как территорию, интегрированную в НАТО на уровне членства, а предпочитали рассматривать прямые отношения с данными странами, минуя Альянс. Несмотря на столь демонстративное продавливание этой задачи администрацией и Конгрессом США, видение стратегическое перспективы Южного Кавказа остается прежним. Развитие Черноморского проекта усиливает данную позицию США, которая вполне ощутимо сформировалась уже во второй половине 90-х годов. Все то, что приводит к усилению европеизации НАТО, является неприемлемым для США. Пока США сделали паузу в отношении Черного моря и Кавказа, и это станет условием усиления брутальности и возрастания угроз в регионе. Сумеет ли Россия в этих условиях упорядочить ситуацию в регионе и стать главной силой сдерживания угроз?
Перевод: Гамлет Матевосян
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Еще совсем недавно казалось, что политика США в Черном море все более обретает обозначенные контуры. Бассейн Черного моря (включая не только акваторию, но и прибрежные площадки стратегического значения и отдельные регионы) рассматривается США как ключевой регион в планах обретения новых позиций в Европе и в Евразии.
