Российская коррупция принуждает самых ярких и талантливых россиян покидать страну

Однажды Евгений Чичваркин покорил Лондон. Четыре года назад 34-летний российский бизнесмен в красных кроссовках, разрисованных под граффити джинсах и в олимпийке, надпись на которой гласила, что он «сделан в Москве», запрыгнув на сцену Российского Экономического Форума, рассказал собравшейся элите, как он всего за пять лет превратил свою небольшую компанию «Евросеть» в империю с миллиардными оборотами. Он говорил тогда, что «новое поколение молодых бизнесменов готово приступить к интеграции России в мировую экономику».

Теперь Чичваркин снова в Лондоне. Но на этот раз не в качестве живого рекламного плаката, призывающего инвестировать в Россию, а в качестве беженца. Двое его деловых партнеров находятся в тюрьме, «Евросеть» после серии рейдов, проведенных российской милицией, пошла с молотка, а мать в апреле погибла при таинственных обстоятельствах. Сам Чичваркин объявлен в розыск по обвинению в похищении человека и вымогательстве, которые, как он настаивает, были сфабрикованы бандой «оборотней в погонах» — госчиновников и милиционеров, которые пользуются существующим законодательством для «наездов» на компании с их последующим захватом.

Чичваркин присоединился к российскому Поколению изгнанников — целой волне бизнесменов, адвокатов, финансовых директоров и банкиров, которые сбежали из своей страны, ограбленные и запуганные коррупционерами из российских правоохранительных органов. По оценкам неправительственной организации Transparency International, рейдерским захватам, совершенным при участии российской милиции подверглась треть российских компаний. Горячая линия антирейдерского штаба, организованного мэрией Москвы, сообщила о том, что за последний год количество жалоб возросло в 10 раз — с 200 до более чем 2000. Трудно подсчитать, сколько русских из порядка 300 тыс. проживающих на данный момент в Лондоне, являются жертвами или бенефициарами рейдерских захватов, совершенных при поддержке правоохранительных органов. Но счет бизнес-изгнанников, которые боятся возвращаться на родину из-за страха ареста,  безусловно, идет на тысячи. По данным опроса, опубликованного в прошлом году московским Левада-центром, гораздо большее количество россиян мо
жет покинуть страну по собственной воле: из 1600 опрошенных о желании уехать из России заявило 13% — столько же, сколько в 1992 году, год спустя после развала Советского Союза.

Экономический эффект от утечки мозгов и чиновничьего рэкета, который является ее основной причиной, просто поражает. За десять лет, прошедшие с того момента как Владимир Путин впервые пришел к власти, Россия скатилась в Глобальном индексе конкурентоспособности, который публикуется аналитической группой Всемирного экономического форума, с 52-ой позиции на 63-ю. Это произошло, даже несмотря на огромные государственные расходы,  финансируемые за счет нефти, и звучащую весьма амбициозно программу модернизации. По уровню защиты прав собственности Россия находится на 119-ом месте — практически наравне с Малави и Никарагуа, с точки зрения независимости судебной системы — на 116-ом, по надежности правоохранительных органов — на 112-ом, по уровню профессионализма управленцев — на 77-ом. Несмотря на устойчивый макроэкономический рост, который происходит благодаря повышению цен на нефть и газ, за пределами нефтяной отрасли каких-либо признаков развития в России практически не отыскать. «Движущей силой модернизации спосо
бны стать только свободные, независимые, и инициативные люди, но как раз таких государство и преследует, — говорит лидер видной оппозиционной партии «Другая Россия» Владимир Рыжков. — Как Россия может привлечь западных инвесторов, если самые успешные бизнесмены вынуждены бежать из страны из страха быть арестованными?»

Корнем проблемы является дьявольский союз между российским правоохранительными органами и преступным миром. Как говорит адвокат Владимир Пастухов, именно благодаря этой комбинации за последнее десятилетие образовался «сплав практически несокрушимой силы». Вместо того чтобы следить за порядком, многие представители российской милиции, ФСБ и правительственной бюрократии направляют все свои силы на поиск уязвимых компаний, которые могли бы стать объектом рейдерского захвата в российском стиле. В отличие от версии, которой придерживаются на Уолл-стрит, в России враждебное поглощение практически неизменно сопровождается жестоким налетом вооруженных милиционеров в масках, использующих ордер, выданный на основании весьма спорных обвинений. Такой налет сопровождается конфискацией документов компании, компьютеров и архивов с намерением завладеть бизнесом и запугать его законных владельцев. Рейдерская модель сформировалась в 2003 году, когда Кремль «раздербанил» крупнейшую российскую нефтяную компанию «ЮКОС», а затем на основании сомнительных улик отправил в тюрьму ее главу, Михаила Ходорковского, а также многих топ-менеджеров и юристов. «Российские бюрократы смекнули: если Путин может, можем и мы», — говорит юрист, связанный с ЮКОСом, которому по договору запрещено общаться с прессой.

В 2007 год Пастухов лично столкнулся с последствиями рейдерства, когда милиция осуществила захват одного из его клиентов — британского инвестфонда Hermitage Capital Management. Захватчики быстро перерегистрировали собственность фонда на имя осужденного преступника и использовали аффилиированные с ним компании для того, чтобы мошенническим путем провести возврат налоговых платежей на сумму 230 млн. долл. Когда Hermitage обратился с жалобой к властям, милиция отреагировала выдачей ордеров на арест. Пастухова, например, обвинили в злоупотреблении служебным положением. Причина была поистине кафкианской: жалобы были зарегистрированы им от имени Hermitage, а не от имени новых, незаконных, владельцев. «Я профессор права и советник председателя Конституционного суда, но ничто не сможет защитить тебя в случае конфликта с тем, что сегодня в России называют властью — с криминализированными органами охраны правопорядка», — говорит Пастухов, который наряду с менеджерами и адвокатами Hermitage нашел убежище в Лондоне. Немн
огие бизнесмены отваживаются обращаться в российские суды, которые редко удовлетворяют ходатайства о выпуске под залог до начала судебного разбирательства и выносят обвинительные приговоры в 99,5% случаев.

Британские же суды известны тем, что отклонили немало российских запросов об экстрадиции и предложили защиту многим политико-коммерческим изгнанникам, среди которых и медиамагнат Борис Березовский, оказавшийся в немилости у Владимира Путина и бежавший в Великобританию в 2001 году. Поэтому Лондон и стал любимым прибежищем настоящих российских преступников и простых политических беженцев. Но большинство осевших в Великобритании россиян, все-таки, являются такими же бизнес-изгнанниками, как Чичваркин.

Зачастую, у российских рейдерских захватов имеется политическая подоплека. Особо опасно, если глава компании как-либо связан с оппозиционными политиками. За Чичваркина, например, взялись после того, как он в конце 2008 года вступил в ряды российской либерально-демократической партии «Правое дело». По схожим причинам были вынуждены бежать в Израиль, Лондон, и США трое бизнесменов, оказывавших поддержку оппозиционному лидеру Борису Немцову. «При Путине большой бизнес измучили расследованиями, угрозами захвата и рейдерскими атаками,— говорит Немцов. — У бизнесменов остается лишь один выход — бежать из России и ждать, пока сменится режим». Не чувствуют себя в безопасности даже представители криминального мира. «Мы видим отток самой активной части нашего общества — это и лучшие, и худшие, и рейдеры, и те, кто от рейдеров пострадал», — говорит Пастухов.

«Иметь собственность в России небезопасно», — добавляет адвокат Александр Добровинский, чей клиент Владимир Некрасов потерял свою сеть парфюмерно-косметических магазинов «Арбат Престиж» и был отправлен в тюрьму после того, как 2008 году отказался продать компанию милицейским коррупционерам за ничтожную часть ее реальной стоимости. И, конечно же, это крайне дурное предзнаменование для России. Банкир Hermitage Иван Черкасов говорит, что талантливых молодых предпринимателей, которые доминировали на российской деловой арене в 1990-ых, вытеснили бюрократы, являющиеся «потребителями чужих богатств». По его прогнозам, «скоро настоящие бизнесмены станут такой же редкостью, как тигры в Сибири». Потерял свой патриотический оптимизм даже Чичваркин, который однажды, чтобы продемонстрировать, как он поддерживает российский рубль, устлал целый этаж своего московского офиса банкнотами евро: «Я вижу лишь верхушку этого айсберга коррупции, но уверен, что он стал существенным препятствием на пути развития России».

Соглашается с этим и российский президент Дмитрий Медведев — по крайней мере, теоретически. В прошлом году, прочитав доклад о рейдерском захвате, он гневно обратился к российским бюрократами с указанием «перестать кошмарить бизнес», тем самым нанеся заметный удар по российской культуре «правового нигилизма». Не так давно он также подписал закон об амнистии экономических преступников. Но его храбрые обличения коррупции остаются по большей части без внимания — система все еще находится во власти премьер-министра Владимира Путина, который был предшественником Медведева на посту президента и остается главной фигурой в России до сих пор. С таким количеством изгнанников в Лондоне, Нью-Йорке и Тель-Авиве, Россия встает в один ряд с такими странами, как Иран, Куба, Сирия и Северная Корея, чьи лучшие умы  предпочитают вершить будущее за пределами своей родины. Поколение изгнанных — это своего рода, зеркало, которое позволяет увидеть российскую действительность без прикрас. Коль уж эта страна растеривает самых талантливых своих граждан, у нее, несмотря на всю эту путинскую болтовню о величии, не так уж много шансов на успех.

В подготовке материала принимала участие Анна Немцова (Москва)