Интервью: Маршалл Голдман о вступлении России в ВТО

После почти 20-летнего ожидания Россия находится очень близко к вступлению во Всемирную торговую организацию (ВТО).

Маршалл Голдман, бывший содиректор Центра Дэвиса по изучению России и Евразии Гарвардского университета и автор многочисленных книг о российской экономике, ответил на вопросы корреспондента RFE/RL Тома Балмфорта (Tom Balmforth) о последствиях вступления страны в ВТО.

RFE/RL: Итак, действительно ли окончено 18-летнее ожидание России по вступлению в  ВТО?

Маршалл Голдман: Видимо, именно так и есть. Думаю, что  у остального мира появляется все больше желания включить Россию в международные дела и не делать из страны изгоя и преступника, а принять страну, ассимилировать ее и успокоить дикого зверя, если можно так сказать.

-Когда Россия формально вступит в ВТО, что это будет означать на деле? Что это будет значить для бизнесменов, потребителей и обычных россиян в целом?

- Преполагая, что Россия вступит без оговорок и не попытается создать зоны исключений для некоторых форм поведения, я думаю, что влияние будет хорошим.

Россия имеет множество естественных преимуществ, конечно, в области сырья,  и будет хорошо включить это вместе с иностранными инвестициями. Гораздо держать их внутри палатки, чем снаружи, с чувством того, что они исключены.

-То есть вы хотите сказать, что Россия может попытаться вступить в ВТО с определенными условиями? И это было бы позволительно?

- Это не разрешено, нет. Идея в том, что если ты вступаешь, то ты вступаешь. Но это не один человек говорит,  что мы становимся частью организации. Потребуется кооперация различных частей экономической структуры, чтобы убедиться, что все сотрудничают.

Если есть достаточное количество людей, которые пытаются запустить отдельные операции, чтобы исключить это различными способами, тогда весь смысл теряется, а этого мы не хотим. Но будут люди, чья экономическая ситуация будет негативно затронута, и они точно захотят помешать этим попыткам.
 
Необходимо иметь достаточное количество людей в России, которые видят преимущество членства и которые делают все возможное, чтобы привлечь оппонентов и включить всех в процесс. Но такое за ночь не происходит.

Я не хочу сказать, что Россия является единственной страной, где происходит подобная внутренняя борьба. В каждой стране происходит внутренняя борьба, в которой есть те, кто хочет таможенной защиты, и те, кто говорит, что мы все выиграем, если все будем участвовать и сотрудничать. Это не просто вопрос – все действительно зависит от того, кто более красноречив и кто поднимает вопрос наиболее эффективно с политической точки зрения.

Тревожащие перемены для некоторых

- Существует некоторое сопротивление против членства от влиятельных людей в бизнес кругах, где многим придется изменить то, как они работают. Вы могли бы прокомментировать это?

- Я думаю, стоит ожидать большое сопротивление с их стороны. Им есть что терять. Россия не уникальна в этом смысле, подобная борьба происходила в каждой стране, которая вступала. Существуют те, кто говорит: «Мы не хотим иностранной конкуренции, и мы сделаем все, чтобы саботировать это усилие». Россия не уникальна в том отношении, что люди сопротивляются ослаблению таможенной защиты.

Это будет интересная борьба. Мы увидим, насколько сильны те, кто хочет интегрировать Россию в мировую экономику, по сравнению с теми, кто не хочет.

-Какие отрасли бизнеса, как вы ожидаете, будут громче всего выступать против членства в ВТО?

- Думаю, нам надо подождать, когда начнется борьба, так как некоторые люди, которые, как кажется, должны быть рады вступлению, вдруг могут решить, что для них это слишком опасно. Это принесет изменения, а перемены всегда тревожны для людей, у которых сильны позиции при статус-кво.

Я бы предположил,  что против выступит автомобилестроительный сектор. В настоящий момент российские автомобили имеют защиту в России. Если таможенные пошлины будут снижены, то появится больше конкуренции от иностранных производителей. Думаю, здесь и завяжется борьба: между теми, кто чувствует, что они могут работать внутри стен таможенной защиты и теми, кто опасается, что после того, как эти стены падут, они потеряют бизнес.

Я еще раз скажу, что Россия - не единственная страна, где происходит подобная борьба. Это универсальное явление. Всегда появляется это ощущение. Нужен человек с действительно дальновидным мышлением, чтобы понять, что в долгосрочной перспективе всем будет лучше, если торговые ограничения будут смягчены и появится сравнительное преимущество. Но нет сомнений, что будут изменения в политической власти, и это тревожно для тех, кто ощущает, что находится под угрозой.

Больше победителей, чем проигравших

-Поможет ли членство в ВТО российским усилиям по модернизации экономики и диверсификации экономики от зависимости от экспорта сырья?

- Традиционно в экономической теории и истории происходило это так:  после схожего неспокойного периода адаптации некоторым людям придется пострадать. Ожидается, что в долгосрочной перспективе будет больше людей, которые обогатятся от этого действия, чем тех, которые потеряют свой бизнес.

Но требуется очень много политической воли, чтобы подвергнуть себя подобному эксперименту. Я не уверен, насколько сильно российский бизнес хочет рисковать с этой неизвестностью. Если ты силен сейчас, тогда ты думаешь: «Я силен сейчас, Джек, и у меня все хорошо сейчас, зачем мне менять свою жизнь на какую-то новую, которая просто слишком опасна?» Но нужно отдать им должное за желание попробовать.

-Прошло 18 лет с тех пор, как Россия начала процесс вступления. Почему это заняло столько времени, и почему это наконец-то случается сейчас?

- Когда ты такая большая страна, как Россия, то думаешь, что у тебя есть все сравнительные преимущества внутри государства, так как существует столько различных ситуаций в сфере благосостояния и столько различных ситуаций  в сфере производства. Всегда несколько тревожно думать, что появится иностранный бизнесмен, который получит преимущество над отечественным производством, а это является частью процесса роста и развития.

В долгосрочной перспективе не только миру лучше, если Россия будет включена – это лучше для России. Но в частном порядке это сложно увидеть, если ты знаешь, что можешь испытать боль в процессе, и тогда ты говоришь: «Мне это не нужно. Мне хорошо, Джек, я счастлив сейчас».
 
Это непростой процесс. Думаю, важно понимать, что опасения в России идентичны тем, которые были в любой стране, которая прошла через этот переход. Соединенные Штаты - не исключение. Когда мы присоединились, у нас была очень сильная таможенная защита от остального мира в 30-х годах. Попытки снижения уровня этой защиты оказались непростым процессом. Думаю, россиянам потребуется поддержка, но именно им придется жертвовать, и за этим процессом будет интересно наблюдать.