Неожиданная сделка, в рамках которой консорциум компании Glencore и катарского суверенного фонда приобрели 19,5% российской государственной нефтяной компании «Роснефть», окажет серьезное воздействие на геополитику Ближнего Востока, внутреннюю политику России и нефтяной рынок. Президент России Владимир Путин и его давний соратник, глава «Роснефти» Игорь Сечин, извлекли огромную выгоду, несмотря на то, что акции были проданы со скидкой от их рыночной цены.
Приватизация «Роснефти» была намечена на этот год по двум причинам, финансовой и политической. России необходимо было покрыть дефицит бюджета, ставший результатом низких цен на нефть, а Путин испытывает отвращение к быстрому росту государственного долга, особенно когда ситуация на рынке долговых обязательств не слишком благоприятная. Однако, вероятнее всего, Путину было гораздо важнее продемонстрировать неэффективность западных санкций против России.
Эти санкции напрямую не запрещают европейским и американским инвесторам принимать участие в процессе приватизации. Однако они заставляют инвесторов соблюдать осторожность. На протяжении большей части этого года казалось, что сделка с «Роснефтью» не позволит достичь поставленной политической цели. Компании из Китая и Казахстана фигурировали в списке потенциальных покупателей. Однако считалось, что, скорее всего, «Роснефть» в конечном итоге сама купит свои акции, чтобы в российский бюджет поступили нужные 700 миллиардов рублей (11 миллиардов долларов), и что в следующем году будет сделана еще одна попытка предложить акции иностранным инвесторам.
Это было бы крайне унизительным итогом, хотя у «Роснефти» есть для этого средства: в конце сентября в распоряжении компании было 19 миллиардов долларов. Сечину пришлось бы спасать ситуацию.
Дурная слава Сечина в России превосходит дурную славу любого другого соратника Путина. Хотя он работал на правительство России на протяжении всей своей карьеры, перейдя в «Роснефть» только в 2012 году, он является сказочно богатым человеком и очень жестко защищает свои интересы. Недавно он подал в суд на деловое издание «Ведомости» (где я работал редактором) за публикацию статьи о его роскошном доме в Подмосковье, заставив издание уничтожить все оставшиеся копии и убрать эту оскорбительную статью с сайта. Также через суд он заставил «Новую газету» удалить статью о его яхте, названной «Принцесса Ольга» в честь его молодой жены. В настоящее время «Роснефть» подала 3-миллиардный иск на другое информационное издание, РБК — кстати, у РБК попросту нет таких средств — за статью, в которой описывались подробности запланированной приватизации.
Привычка Сечина к роскошной жизни и стремление помыкать СМИ не соответствуют нынешним предпочтениям Путина в отношении членов его ближайшего окружения, от которых он требует оставаться незаметными и возвращать переживающей трудные времена стране то, чем она их наградила. В прошлом году близкий соратник Путина Владимир Якунин был уволен с поста главы РЖД: по слухам, его привычка потакать своим желаниям начала причинять неудобства.
В своем послании Федеральному Собранию, с которым Путин выступил на прошлой неделе, Путин сделал особое предупреждение: «Борьба с коррупцией – это не шоу». Путин не хочет, чтобы коррупция в его правительстве и члены его ближайшего окружения становились предметами обсуждения. Он просто хочет, чтобы россияне знали, что никто не застрахован от наказания.
Между тем, Сечин не явился в Кремль, чтобы послушать послание президента Федеральному Собранию, что было довольно необычно. Он уже несколько недель пропускал важные заседания в Москве, совершая важные заграничные поездки, чтобы заключить такую сделку по приватизации, которая ни у кого не вызовет усмешки. Он бы не стал стараться так усердно, если бы его положение было более надежным. Но теперь он вернулся победителем. В отличие от Якунина, он сумел спасти свою репутацию, став человеком, который отдал стране больше, чем от нее получил.
Когда Путин публично поздравил его с заключением сделки, Сечин показал, что он знает свое место: «С учетом сложнейшей внешнеэкономической конъюнктуры и крайне сжатых для подобных проектов сроков докладываю Вам, что заключенная сделка стала возможной только благодаря Вашему личному вкладу, поддержке, которую мы получали от Вас в ходе этой работы».
Личный вклад Путина, возможно, действительно был значительным. Катар нельзя назвать традиционным союзником России. До начала этого года отношения между этими странами были напряженные, и они официально находятся на противоположных сторонах сирийского конфликта. Тем не менее, в январе эмир Катара Тамим бин Хамад Аль Тани (Tamim bin Hamad Al Thani) посетил Москву и два часа беседовал с Путиным. Эта встреча прошла за закрытыми дверями, однако мы вполне можем догадаться о ее содержании. Катар в крайней степени заинтересован в окончании сирийской войны, потому что он хочет поставлять газ в Европу через трубопровод, который в идеале должен пролегать через территорию Сирии. Это противоречит интересам России, которая является главным поставщиком газа в Европу, и вовлеченность России в дела региона делает этот план менее реалистичным. Однако, хотя Путин тесно сотрудничает с Ираном в Сирии, он не хочет откровенной конфронтации с государствами Персидского залива: он заинтересован в их инвестициях и готов обсуждать с ними послевоенное будущее Сирии.
Европейские банкиры, которые до недавнего времени с подозрением относились к сделкам с участием России, особенно ее государственных компаний, теперь имеют меньше оснований опасаться санкций. Учитывая то, что Франсуа Фийон (Francois Fillon), ярый противник санкционного режима, стал главным фаворитом предвыборной гонки во Франции, а Дональд Трамп скоро вступит в должность президента США, есть все основания ожидать, что в скором времени санкции будут смягчены. Итальянский банк Intesa Sanpaolo пошел на определенный риск, согласившись в мае стать консультантом в приватизации «Роснефти», однако когда он согласился предоставить Glencore большую часть займа для покупки пакета акций «Роснефти», он уже рисковал гораздо меньше.
Название Glencore под сделкой стало приятным бонусом для Путина и Сечина. Этот сырьевой трейдер, хотя он и базируется в Швейцарии, является крупным игроком на западном рынке. Для рынков это стало важным сигналом того, что его руководитель Айван Глазенберг (Ivan Glasenberg) делает ставку на российское предприятие, и после известий о заключении сделки акции «Роснефти» выросли в цене.
Glencore заявляет, что он тратит только 300 миллионов евро из собственных средств, хотя в консорциуме с катарским фондом у них равные доли. Остальную часть средств предоставляет банк Intesa, но это договоренность без права регресса, так что в финансовом отношении он рискует только своими вложениями в акции. Кроме того, этот трейдер заключил новую сделку на продажу 220 тысяч баррелей нефти «Роснефти» в день — это больше, чем те 190 тысяч баррелей в день, которые были прописаны в соглашении 2013 года, истекающем в следующем году. Такое увеличение объемов поможет Glencore наладить торговлю нефтью и поможет России отблагодарить крупных сырьевых трейдеров — Glencore, Trafigura, Vitol — которые дали ей возможность экспортировать нефть в период санкций.
Акции «Роснефти» были проданы со скидкой от их рыночной цены, хотя Сечин сообщил Путину, что это был наиболее приемлемый вариант. Что касается средств, которые должны поступить в российский бюджет — самый очевидный результат сделки и главная причина ее заключения — Сечин вложил в него немного меньше средств, чем требовалось. Если размеры сделки составляют 10,2 миллиарда евро, как заявили представители Glencore, а не 10,5 миллиардов евро, как Путин сказал во время поздравлений, Россия получит 697 миллиардов рублей, то есть на 3 миллиарда меньше, чем предполагалось.
Но разве деньги имеют какое-то значение, когда перспективы настолько масштабны. Политические ставки Путина сыграли, и Россия постепенно начинает оправляться от тех невзгод, которые преследовали ее последние два года.
