Ни одна страна не осмыслила свое прошлое настолько тщательно, насколько это сделала Германия. Несмотря на это, истории всё ещё удается вмешиваться практически в каждый вопрос её внешней политики.
Большая часть этого идет извне при более чем небольшой ловкости рук: страны-должники ссылаются на нацистский период, чтобы избежать немецких кредиторов; нарушители прав человека вспоминают Третий Рейх, чтобы пристыдить Берлин из-за санкций; слабые члены Европейского Союза сокрушаются над предполагаемым возвращением господства Германии в Европе.
Однако частично это рождается внутри. Известно, что немецкие чиновники уклоняются от повышения расходов по оборонe, намекая, что, может быть, им не следует доверять в этом вопросе. Главы немецких компаний неправдоподобно заявляют о том, что не знали о концентрационных лагерях вблизи своих фабрик в Китае. А немецкие лидеры оправдывают деловые сделки с президентом России Владимиром Путиным, называя их военным долгом за вторжение Гитлера в Советский Союз.
В подобном использовании прошлого Германии есть сюрреалистичное лукавство. Ни один честный наблюдатель не может по-настоящему утверждать, что экономическая политика современной Германии хоть чем-то напоминает экономику нацистского периода. Ни один здравомыслящий немецкий лидер не считает, что увеличение расходов на оборону обязательно закончится захватом Польши. Однако сохранение памяти о нацизме оказалось мощным оружием как для критиков Германии, которые хотят сдерживать экономическую и политическую власть страны в Европе, так и для самих немецких политиков, которые отчаянно хотят избежать собственноручно созданных политических кризисов. Именно с этой точки зрения можно лучше всего понять ситуацию с «Северным потоком — 2».
«Северный поток — 2» — это газопровод, который, в случае завершения строительства, будет перекачивать газ напрямую из России в Германию, в ущерб Восточной и Центральной Европе и вопреки возражениям ЕС. Мотивы России вполне понятны: поставляя газ по дну Балтийского моря, а не по украинским полям, «Северный поток —2» исключит Украину из системы транзита русского газа в Европу, расширит свободу действий Путина в ведении там войны, лишит Киев рычага давления на Москву и Брюссель, даст Кремлю рубильник от энергоснабжения Германии. Это не первый раз, когда Россия, считающая независимые государства у своей западной границы временными, пытается сблизиться с Германией.
Менее понятными остаются причины, почему весь истеблишмент Германии выглядит так, будто разделяет мнение Путина относительно постсоветских стран. Объяснение тут банальное и беспокоящее одновременно. После ядерной аварии в Фукусиме в 2011 году, канцлер Германии Ангела Меркель ускорила отказ от использования ядерной энергии в своей стране, она останавливает электростанции, а плана по замене потерь энергоснабжения нет. В результате значительно выросла зависимость Германии от ископаемых видов топлива, а Газпром предлагает самую дешевую цену на поставки природного газа. Германия продолжает стремиться к амбициозным климатическим целям, но более насущные потребности немецкой промышленности, потребительские привычки немецких избирателей и неэффективные управленческие решения Меркель в сфере энергетической политики укрепили зависимость Германии от России.
Проблема тут не в том, что российско-германские отношения приносят всё больше прибыли, а в том, что Берлин в одностороннем порядке принимает решение относительно общеевропейской энергетической политики. «Северный поток — 2» снизит связи газового рынка Западной Европы с рынками Центральной и Восточной, поставит под угрозу безопасность поставок в такие страны как Польша, подорвет физическую безопасность Украины и даст Москве возможность выключать свет во все Центральной Европе. И всё это ради того, чтобы исправить внутреннюю ошибку, совершенную немецким правительством.
Всё это ещё больше ошеломляет, если учитывать, что у Берлина есть и другие варианты, которые не приведут к сжиганию мостов по всему ЕС. Германия может отложить срок отказа от ядерной энергии или вообще отказаться от запрета. Германия может снизить спрос на энергию в сфере промышленности, повысив на неё цены. Германия может платить больше и так отказаться от российских поставок. Но она не сделает ничего из этого, так как любой из этих шагов окажется политическим суицидом в самой стране, которая в этом году должна провести целый ряд голосований, в том числе шесть региональных выборов и федеральные выборы в сентябре. Расположение Москвы и дополнительный потенциал поставок, предлагаемый «Северным потоком — 2» позволят немецким политикам не принимать непопулярных решений и остаться на плаву в этом наполненном выборами году.
За защиту политического состояния Германии приходится платить европейским единством, и этот факт становится всё более заметным за счет нарастания шума в сфере дипломатии. По мере роста сопротивления «Северному потоку — 2» в США и ЕС, более адекватные доводы в пользу газопровода (право Германии принимать собственные экономические решения, беспокойство за поставки энергии, климатические цели, страх разозлить Москву) уступают место аргументам, ставящим под сомнение здравомыслие Берлина. Германия настаивает на том, что другие страны не имеют право вмешиваться в российско-германский проект, реализуемый им во вред; предполагает, что важные решения относительно политики ЕС должны приниматься в Берлине без участия Польши или стран Прибалтики; заявляет, что США просто хотя продать ей свой газ. Апогеем этой странной PR-стратегии стало недавнее заявление президента Германии Франка-Вальтера Штайнмайера о том, что Германия задолжала России «Северный поток — 2» за события Второй мировой войны.
Оплотами сопротивления в немецкой политике выступают партия Зеленых, руководствующаяся экологическими соображениями, и кружок Норберта Рёттгена (Norbert Röttgen), председателя комитета бундестага по внешней политике, который разделяет беспокойство США в отношении геополитического влияния трубопровода. Однако оба они не сравнятся с глубиной русофильства и антиамериканских настроений в немецком обществе, к которым коалиционное правительство при необходимости может обратиться.
Такие настроения распространены не только в бывшей Восточной Германии. Ощущения, что Россия — это культурная и духовная сестра Германии, что американская культура коммерческая и безжизненная, что немцы никогда не согласятся на полную интеграцию с «Западом», где господствует Америка, имеют давнюю историю и пользуются широкой поддержкой среди немецких избирателей. Перефразируя журналиста Ричарда Херцингера (Richard Herzinger), можно сказать, что немцы сами иногда подходят к проблемам, поднятым германским вопросом, оставляя свободным российский вариант. Однако этот «вариант», как отмечает Херцингер, существует только для того, чтобы «использовать его, если споры с западными союзниками заходят слишком далеко». Это может означать, что уровень отчаяния Берлина в отношении «Северного потока — 2» в Вашингтоне недооценивают.
Проблема этого трубопровода — один из немногих вопросов внешней политики, в которых мнениях обеих партий США сходятся, однако не ясно, пришли ли демократы и республиканцы к единому решению. Сенаторы-республиканцы и бывшие сотрудники администрации Трампа убеждены, что, благодаря санкциям США, через «Северный поток — 2» «никогда не отправят газ», он «скоро умрет», а «более простой путь вперед заключается в том, чтобы немцы сами прекратили сотрудничество, в одностороннем порядке отказавшись от трубопровода». Администрация президента Джо Байдена считает, что положить конец трубопроводу можно и без санкций против немецких компаний, а слухи о компромиссном соглашении Меркель и Байдена набирают обороты. В чем Белый дом и Сенат сходятся, так это в абсолютной уверенности в том, что Соединенные Штаты каким-либо образом возобладают, а Германия отступит. Как недавно выразился бывший сотрудник Совета по национальной безопасности, сейчас «вопрос только в том, кому достанется вся слава».
Кажется, мало кто в Вашингтоне задумывался над тем, что правительство Германии считает «Северный поток — 2» способом выживания и собирается завершить его во что бы то ни стало, а при любом вероятном «соглашении» не Германия, а Соединенные Штаты моргнут первыми. Однако никакие американские санкции не убедят Меркель позволить Путину перекрыть краны в год выборов. Никакие льготные тарифы от США, никакие обязательства НАТО не убедят её подорвать доходы и кредитоспособность немецкой промышленности. Никакой объем солидарности между США и ЕС не побудит её создать впечатление вето в отношении суверенитета экономики Германии. Она не рискнет отпугнуть избирателей от своей партии, даже если преемнику придется передавать подорванную систему. Она не оставила ни себе, ни Байдену никакого выхода.
Как следствие, нам стоит ожидать, что Германия продолжит свой курс, может быть, дав Вашингтону символические обещания в отношении Китая и военных расходов, а Украине какие-то косметические компенсации. Если и когда трубопровод будет закончен, крики беспокойства раздадутся из Украины, Польши, стран Прибалтики, намекая, возможно, на советско-германское тайное соглашение 1938 года. Насколько эти утверждения будут справедливы и точны нужно будет обсудить. А кто виноват в этом — нет.
Джереми Стерн — внештатный старший научный сотрудник программы Атлантического совета «Будущее Европы», ранее был старшим советником в посольстве США в Берлине.
