Судьбы русского православия во Франции на примере Ниццы

"Экспедиционный корпус" или община, пустившая корни? Какой бы ни была сегодня русская эмиграция во Франции, именно она заботилась о церквях семь с лишним десятилетий изгнания, именно она в них молилась.

Русские эмигранты опротестовали решение суда о том, что русская церковь в Ницце и земля, на которой она стоит, принадлежат Российской федерации. Об этом наша беседа с Михаилом Соллогубом, секретарем Совета архиепископии православных русских церквей в Западной Европе в экзархате Вселенского Патриарха.

Ярослав Горбаневский: Итак, вы подали апелляцию. То есть, вам решение французского суда не подходит. Почему?

Михаил Соллогуб: Во-первых, надо знать, что не мы, не архиепископия, а местная ассоциация, местный приход подал апелляцию. Это первое. Во-вторых, надо знать, что по французскому закону собственник земли является и владельцем всего, что находится на земле. Так что главный спор идет о территории, о земле, не о самом соборе. Почему мы подали апелляцию? Потому что решение суда нам кажется абсолютно не до конца юридически оформленным, справедливым. Тем более что многие аспекты нашей защиты не были приняты в счет судом. Поэтому мы хотим, чтобы высшая инстанция, то есть, в апелляционном суде в Экс-ан-Провансе они были бы приняты в счет.

- А какие конкретно ваши аргументы не были приняты во внимание?

- С одной стороны, абсолютно не было принято во внимание то, что фактически в 1923 году была создана наша ассоциация, которая состояла из эмигрантов, и эта ассоциация не подписывала никакого долгосрочной аренды с государем императором (смеётся). В 1923 году наша ассоциация считала себя собственницей этого участка земли и собора. И в течение 80 лет никто этого не оспаривал, между прочим. Никто не оспаривал. Так что в течение 80 лет наша ассоциация вела себя как владелец, и никто этого не оспаривал, включая Советский Союз. По идее Российской федерации, в течение 80 лет владельцем этого собора был Советский Союз. Но у нас никаких новостей от Советского Союза в течение 75 или 80 лет не было.

По французскому закону, если ты ведешь себя как владелец более 30 лет, и никаких никогда не бывает споров, то ты - признанный владелец. Мы платили налоги, наша ассоциация была записана как владелец, мы занимались благоустройством, мы занимались вообще всем, что необходимо, чтобы сохранить в целости этот собор. И, кроме того, там молились русские люди. Не надо этого забывать, это самое важное. Молились люди, они жертвовали на этот храм. И в течение 80 лет было так. И теперь вдруг нам говорят: знаете, это совсем не вы. А вы убирайтесь.

- Это вопросы, касающиеся юридической стороны, и суд занимается вопросом о собственности. Насколько я понимаю, в этом вопросе замешана не только чистая юрисдикция и не только вопросы чисто собственности. Тут встает вопрос об отношениях русских православных за рубежом, которые в эпоху сталинского Советского союза перешли в юрисдикцию Константинопольского патриарха, потому что нельзя было оставаться в подчинении у людей, которые были в плену у богоборческого режима, с одной стороны, а с другой стороны современной России, которая между прочим уже не является тем богоборческим режимом.

- Во-первых, хочу всё же уточнить. Ситуация нашей архиепископии не совсем известна в России. То что вы сказали, не совсем правильно.

Не надо забывать, что наша архиепископия не то, чтобы ушла от Московской патриархии в 31 году. Наш митрополит Евлогий был запрещен в служении митрополитом Сергием, который не был еще Патриархом, потому что Сталин запретил созыв собора после смерти Патриарха Тихона. Митрополит Сергий, заместитель, местоблюститель Патриарха (это целая история, как известно) просто запретил в служении владыку Евлогия потому, что тот участвовал в молениях для поддержки гонимых христиан в России. Вот какая истина. В 30-м году владыка Евлогий считал, что он не мог не участвовать вместе с другими христианскими деятелями (это происходило в Англии, и он поехал в Лондон, и не только в Лондон). Он не мог не участвовать в этом. Ему запретили это делать. Так как он, тем не менее, поехал, его запретили в служении.

Что делать, когда меня запрещают в служении? Есть такое правило в православной Церкви: надо обращаться в верхнюю инстанцию, ко Вселенскому Патриарху, который принял под свой омофор временно (на время, это правильно было сказано) наш церковный удел. И все - подавляющее число приходов и священников за ним пошли в этом. Единственное, кто не пошел, это тот приход, который называется приходом Трех Святителей, который сейчас является "собором", как они говорят, собором Московской Патриархии в Париже, во Франции.

- То есть, вы хотите сказать, что не русские православные эмигранты ушли из юрисдикции Московской Патриархии, а Московская Патриархи фактически изгнала их?

- Ну... выходит так. Митрополит Сергий назначил другого епископа вместо Евлогия. И тогда что делать? Пришлось пойти (то есть, что значит пришлось? это был единственный способ), и все за ним последовали. Это надо иметь в виду. Все говорят, что в 30-6 годы мы ушли по политическим мотивам к Вселенскому Патриарху, но это совсем не так. Это не мы ушли, это нашего Евлогия просто выгнали по сути. И об этом Московская Патриархия никогда не говорит.

- При этом сам Евлогий в 45 году вернулся в СССР...

- Нет. Он не вернулся в СССР. Он скончался здесь. К нему приехали из Московской Патриархии и уговаривали и уговорили перейти обратно в Московскую Патриархию. Но его до некоторой степени обманули. Потому что он хотел перейти только с согласия Вселенского Патриарха. Ему сказали: да, мы получим это согласие... Так что одно время, в 45-46 годах, незадолго до его смерти здесь поминались два Патриарха – Московский и Вселенский. Это был один такой период. Но потом он очень жалел об этом поступке. Мой дед, Борис Зайцев был лично знаком с Евлогием, и Евлогий жалел, это известно. Кроме того, когда он скончался в 46 году, сюда назначили другого московского епископа. Преемником Евлогия был митрополит Владимир, который созвал общее собрание, и опять-таки абсолютное большинство приходов, священников и так далее отказались от того, чтобы пойти обратно в Москву.

- Годы шли, история разворачивалась иногда самым неожиданным образом и в 91 году СССР перестал существовать, коммунизм рухнул практически повсюду, кроме, может быть, Китая и Юго-Восточной Азии, и появилась новая свободная Россия. В свое время, как вы отметили, уход под омофор Константинопольского Патриарха был временным. Видимо, насколько можно представить себе русскую эмиграцию того времени, временно – в ожидании появления свободной России. Сегодня свободная Россия – это действительность. Что же мешает теперь русским православным во Франции вернуться в лоно Матери-Церкви?

- Да, это очень важный вопрос. Для того чтобы понять ответ на этот вопрос, надо не забывать факт, который очень важен для сознания православного христианина, - то, что Церковь несет территориальный характер. Это значит, что люди собираются на одной территории. Мы привыкли говорить о русской, о греческой, о сербской Церкви. Фактически это не так. По сути это – Церковь, которая находится в России, которая находится в Греции. И там могут быть люди очень разных национальностей. Церковь объединяет людей разных национальностей на одной территории.

- Извините, одно уточнение. Значит ли это, что русский православный приход в Ницце, русский православный приход в Париже в соборе святого Александра Невского на Рю Дарю, русский православный приход в парижском пригороде Булони, всё это – Церковь, которая находится во Франции.

- Да. В принципе вопрос именно в том, что мы не знаем, как в эмиграции организоваться, потому что в том же городе Париже есть и сербы, Сербская православная Церковь, есть и Греческая и Антиохийская. Вопрос: как это устроить?

- Я вас прерву еще на секунду, потому что в вашем списке зияет совершенно удивительная для постороннего взгляда лакуна, а именно французские христиане. Мы – во Франции, во Франции есть своя христианская Церковь (может быть, даже несколько) со своим парижским, скажем, архиепископом, со своим собором епископов. Почему бы просто-напросто не присоединиться к этой французской Церкви?

- Нет, дело в том, что это Католическая Церковь. Как известно, у нас с римо-католиками есть некоторые расхождения, глубинные расхождения в области экклезиологии и богословия. Во всяком случае, пока нет единства Церквей, это невозможно. Но по сути дела, конечно, вы правы.

Я хочу обратить ваше внимание на то, что территориальное определение Церкви очень важно. Например, на территории России есть греки. Эти греки, они под омофором Московской Патриархии. Они греки, но они на территории России. Или на территории Вселенского Патриархата, там около Стамбула есть русские, болгары и так далее... так они подчиняются местной территориальной Церкви, в данном случае, Вселенскому Патриархату.

Кроме того, другой аспект очень важный для того, чтобы понять, что значит «временно». В 31 году, когда был наш «временный» Экзархат, понятно было, что если в 36 году, например, освободилась бы Россия, все наши предки, наши отцы вернулись бы в Россию. Теперь в 91 году освободилась Россия. Из нас фактически никто не вернулся. То есть очень мало. Я имею в виду на постоянное жительство. Все мы, конечно, начали ездить в Россию. Я там преподаю, я там читаю лекции. Не только я, все наше поколение, которое еще способно как-то на русском языке объясняться, поехали принимать в этом участие.

Но! Очень быстро мы поняли, что хотя мы очень близки (я нашел своих родственников и т.д.), что хотя у нас общие корни, мы разные. Мы разные, потому что жили в другой обстановке. У нас общие корни, но я родился во Франции, я был воспитан здесь. Есть большая разница между мною и моим, скажем, двоюродным или троюродным братом, который родился в России. У него другой подход к жизни. Поэтому понятно, что когда говорят «территория», то это действительно значит корни какие-то. И мы, русского происхождения люди, мы нисколько не отказываемся от русской культуры, от русской Церкви. Мы радуемся тому, что русская Церковь сейчас возрождается, мы поддерживаем это (у нас «Помощь верующим в России» и т.д.). Но тем не менее, мы разные. Разные...

- Насколько я понял (вы меня исправите, если я что-нибудь назову не так), русская эмиграция перестала быть своего рода «экспедиционным корпусом» и осела. В свое время, в 30-е годы сам дух русской эмиграции был духом экспедиционного корпуса. Говорили, что «люди живут на чемоданах». Может быть, русская эмиграция потеряла свое свойство, свое качество экспедиционного корпуса и пустила корни. Но такие соборы, как собор в Ницце (вы меня исправите, если я ошибаюсь), как кафедральных собор русских православных в Париже, собор св. Александра Невского в свое время строились именно как соборы для экспедиционного корпуса, для русских, которые приезжают во Францию, немного поживут и уедут обратно. Причем строились как бы из России. А сегодня вы хотите эти строившиеся из России соборы тоже укоренить и сделать их французскими по территориальному принципу, хоть и оставить их русскими по какой-то сути. Не кажется ли вам, что вы меняете их изначальную природу?

- С одной стороны, наши соборы – они действительно из России. Без российских дореволюционных средств не было бы возможности построить здесь эти соборы. Хотя я совсем не уверен, что те люди, которые приезжали на Лазурный берег в Ниццу, считали себя членами экспедиционного корпуса. Хотя, как известно, там был флот. Русский флот в Вильфранш-сюр-Мер... Но конечно, как вы говорили, всё же время идет. Прошло 80 лет. В течении 20-х, 30-х, 40-х, 50-х, 60-х и т.д. годов русские люди пользовались в Париже кафедральным собором или собором в Ницце (но не только, было много других маленьких эмигрантских храмов), но и старались их всячески украшать, всячески о них заботились, реставрировали. Была несколько раз проведена полная реставрация этих соборов. Вновь освящали их, между прочим. В собор в Ницце в 57 году (у меня есть «Вестник» нашей епархии с сообщением об этом) митрополит Владимир приезжал, чтобы его переосвятить после капитального ремонта. Или в кафедральном соборе св. Александра Невского – то же самое. Изначально это, действительно, часть России. Но она тоже с течением лет стала как-то частью территории эмигрантской.

Поэтому для нас особенно печально, что нынешняя Россия абсолютно не поняла, что очень многое было сделано благодаря огромным жертвам наших родителей, дедушек и бабушек, которые приехали сюда не так, как себе представляют сейчас многие русские, а чаще всего без всяких средств или с очень скудными средствами. Или если были средства, то они были растрачены достаточно быстро. Потом для того, чтобы сохранить этот собор, чтобы его благотворить, были принесены иконы, разные драгоценности... Нам очень печально, что именно современная Российская федерация не понимает, что для того, чтобы быть современным собственником собора в Ницце, она как-бы перепрыгивает через советский период. Она забывает о том, что фактически это обозначает, что она признает, что в течение 75-80 лет собственником этого собора был тот самый режим, который в России убивал, преследовал христиан. И это нам очень печально, что абсолютно нет понимания. Вот они как-то совершают прыжок между 91 годом и 1917-м. Трагедия русского изгнания, русских эмигрантов, которые очутились здесь в очень трудных условиях, не знали языка, не было работы – вот эта трагедия как-то абсолютно забыта, зачеркнута. И то, что они потребовали эту собственность, это действительно воспринято как оскорбление, как глубокое оскорбление русских эмигрантов.

Большое спасибо. На наши вопросы отвечал Михаил Сологуб, секретарь Совета архиепископии православных русских церквей в Западной Европе в экзархате Вселенского Патриарха.