Последнее, что сделал российский президент Дмитрий Медведев перед отъездом во французский Довиль, где на этой неделе пройдет саммит «группы восьми», это позвонил в Дамаск.
На первый взгляд кажется, что звонок этот был связан с тем, что, как сообщило агентство Reuters, «подавление Сирией демократических протестов» станет важным вопросом в повестке саммита. Но у Медведева на уме было и другое. Он хотел нарочито указать на предыдущую беседу со своим сирийским коллегой Башаром аль-Асадом, которая состоялась 6 апреля.
Согласно кремлевскому заявлению, тогда Медведев выразил поддержку Москвы «планам сирийского руководства по реализации внутренних реформ, объявленных господином Асадом, чтобы не допустить ухудшения обстановки в стране, предотвратить человеческие жертвы и сохранить гражданский мир».
Согласно поступающим сообщениям, цифра потерь в Сирии с тех пор стала едва ли не четырехзначной, а гражданский мир в серьезном беспорядке. Но во время разговора во вторник Медведев повторил «принципиальную позицию Москвы в отношении событий в Сирии и вокруг нее», а также выразил надежду, что «заявленный Башаром Асадом курс реформ будет проводиться сирийским руководством максимально энергично, в широком диалоге с общественностью страны».
Асад в ответ заявил Медведеву, что он «делает и будет делать все, что обеспечивает свободное волеизъявление сирийских граждан, осуществляемое мирным путем. В то же время руководство Сирии не намерено допускать действий радикальных и фундаменталистских группировок».
А всего неделю тому назад в четверг президент США Барак Обама угрожающе поставил Асада перед важным выбором: обеспечить мирную передачу власти в Сирии или лишиться ее. Обама не стал говорить, что Асада ждет такая же судьба, как и ливийского лидера Муаммара Каддафи, но он наверняка имел в виду нечто подобное.
Суть в том, что Медведев и Асад показали Обаме фигуру из среднего пальца. Но Медведеву в четверг предстоит встреча с Обамой с глазу на глаз в рамках саммита «восьмерки».
Ливийские повстанцы в Москве
Это можно назвать так: как аукнется так и откликнется. Не вызывает сомнений то, что по престижу Медведева был нанесен мощный удар, когда он решил воздержаться при голосовании по Ливии в Совете Безопасности ООН, отвергнув рекомендации высокопрофессиональных российских дипломатов, говоривших о том, что в Резолюции 1973 много недостатков, в связи с чем впоследствии ее можно будет трактовать по-разному. Оглядываясь назад, понимаешь, что Медведев сделал ставку на закулисные заверения западных держав, а в итоге потерял лицо.
Российское стратегическое сообщество возмутило то, что «коалиция желающих», действуя под флагом Организации Североатлантического договора, начала после этого военную интервенцию в Ливии и может в скором времени осуществить смену режима. Все протесты Москвы западные державы холодно игнорируют.
Посыпая эти раны солью, Франция раз за разом шлет России приглашения присоединиться к ее контактной группе («Друзья Ливии»), хотя Москва выражает сомнения в легитимности этой затеи, начатой без мандата ООН.
Москва, между тем, столкнулась со свершившимся фактом, и ей приходится в срочном порядке приспосабливаться к новым реалиям, когда западные страны силой навязывают Триполи смену власти. В понедельник в Москве Лавров принял представителя ливийской оппозиции. После этой встречи министр признал Переходный национальный совет Ливии (ПНС) в качестве «легитимного партнера».
Российская позиция неизменно заключается в том, что в будущих переговорах должны участвовать «все политические силы и племена». Возможно, Москва считает, что сможет более эффективно выступать за мирный план и играть свою роль в предстоящей передаче власти в Триполи, если будет поддерживать контакты как с ливийским правительством, так и с оппозицией. (Представители Каддафи на прошлой неделе также побывали в Москве, проведя там переговоры.)
Тем не менее, ПНС уже начал издавать радостные звуки по поводу своего «признания» в Москве, на что западные страны отвечают недоверчивой ухмылкой. Представитель ПНС Абдель Рахман Шалькам (Abdel Rahman Shalgham) заявил журналистам в Москве после своей встречи с Лавровым: «Мы [ПНС и Россия] пришли к взаимопониманию в вопросе признания переходного правительства в Бенгази. Тот факт, что меня принял в Москве российский министр иностранных дел, говорит о роли и значимости совета».
В его словах есть определенный смысл, это несомненно. Шалькам также заявил, что оппозиция не будет вести никаких переговоров с Каддафи.
Россия приветствует палестинское единство
Москва не стала предавать особой огласке визит представителя ПНС, и в то же время решила отплатить США. Когда человек из ПНС приехал в российский МИД, Ларов планировал еще одну встречу с арабскими визитерами. Это была совместная палестинская делегация в составе руководителей ФАТХ, ХАМАС и еще пяти организаций, которые прибыли в Москву в выходные дни. В отличие от полуофициальной встречи с Шалькамом, с палестинскими лидерами у Лаврова состоялся подробный разговор.
Лавров воспользовался этим случаем, чтобы детально поговорить о заключенном в мае в Каире при посредничестве Египта пакте о единстве между ФАТХ и ХАМАС. Он заявил, что это соглашение имеет «историческое значение», и что Россия приветствует его содержание, а также намерена содействовать его реализации.
Занятая Россией позиция в вопросе единства ФАТХ и ХАМАС диаметрально противоположна взглядам Обамы. Лавров заявил, что каирский пакт имеет целью создать благоприятные условия для возобновления переговоров с Израилем, а также подчеркнул, что Россия «активно содействовала посредническим усилиям Египта». Между тем, российские комментаторы, не теряя времени, начали подтрунивать над речью Обамы о Ближнем Востоке, произнесенной в прошлый четверг.
Солидный московский комментатор по Ближнему Востоку написал: «Шесть месяцев спустя после начала «арабской весны» Обама наконец удосужился рассказать о политике своей страны в арабском мире, но далеко от этого он уходить не стал. Его речь даже близко не напоминает каирскую. В 2009 году он рассказал студентам Каирского университета, что намерен встряхнуть Ближний Восток, подружиться с арабами и добиться мира. Но ничего подобного не произошло».
Шерпам «Большой восьмерки» будет трудно добиться согласия России по Ливии и Сирии. Возможно, в палестинском вопросе у России возникнет некая общность взглядов с Европой, которая в принципе также приветствует единство в Палестине. Однако будет интересно посмотреть, сможет ли «восьмерка» собраться с духом и сказать что-нибудь положительное о соглашении между ФАТХ и ХАМАС. Ведь Соединенные Штаты поддержали резкие возражения Израиля против этой договоренности.
Состоявшаяся во вторник беседа Медведева с Асадом означает доказательство поддержки сирийскому руководителю, а также заблаговременное предостережение западным державам на саммите Группы восьми о том, что Россия вряд ли согласится с угрожающими окриками в адрес Дамаска.
Однажды – на пресс-конференции в Москве 17 мая – Медведев уже заявил, что не допустит принятия резолюции ООН о санкциях против Сирии, «даже если меня об этом будут просить мои друзья и приятели». Он имел в виду, что готов оказаться в Довиле в абсолютном меньшинстве.
Эти ближневосточные разногласия отнюдь не способствуют проведению плодотворной встречи между Обамой и Медведевым в Довиле. Похоже, Москва уже решила, что эта встреча не даст никаких значимых подвижек в вопросе противоракетной обороны.
Хотя российский президент недавно заявил, что отсутствие договоренности относительно «модели сотрудничества по противоракетной обороне» приведет к сценарию, «который отбросил бы нас в эпоху холодной войны», Вашингтон не может предложить Москве ничего нового.
Встреча в Довиле станет поворотным моментом. Она покажет, жива или нет российско-американская политика перезагрузки. Совершенно ясно, что стороны не могут уже наращивать успех перезагрузки и развивать ее. Договор о сокращении стратегических вооружений не получает продолжения, а выйти из тупика в вопросе тактических ядерных вооружений весьма сложно из-за разногласий по поводу ПРО.
Не исключено, что и российско-американское сотрудничество по Ирану и Афганистану уже достигло своего оптимального уровня. В любом случае, оно одно никак не может быть локомотивом перезагрузки.
Поверх всего этого в США усиливается ощущение, что эпоха Медведева может в будущем году подойти к концу. А это подавляет стремление наращивать кинетическую энергию сотрудничества в рамках перезагрузки, и вместо такого стремления остается желание просто как-то сохранить неопределенное партнерство.
Так или иначе, но на ближайшую перспективу позиция Москвы по Ближнему Востоку, и в частности по Ливии и Сирии, демонстрирует отход от политики перезагрузки.
Посол М. К. Бхадракумар был кадровым дипломатом индийского Министерства иностранных дел. Он работал в Советском Союзе, Южной Корее, Шри-Ланке, Германии, Афганистане, Пакистане, Узбекистане, Кувейте и Турции.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Последнее, что сделал российский президент Дмитрий Медведев перед отъездом во французский Довиль, где на этой неделе пройдет саммит «группы восьми», это позвонил в Дамаск. На первый взгляд звонок был связан с тем, что «подавление Сирией демократических протестов» станет важным вопросом в повестке саммита. Но у Медведева на уме было и другое.
