От Гагарина до Чернобыля: триумф и крах СССР

За прошедшие пятнадцать дней Москва торжественно отметила 50-ю годовщину первого полета человека в космос и со скорбью вспомнила о трагедии 25-летней давности: аварии на Чернобыльской АЭС.

Эти два события, оба переломные по сути своей, потрясли мир и стали символами триумфа и технологического краха Советского Союза. Если с запуском космического корабля «Восток-1» СССР достиг вершины, то после аварии на Чернобыльской АЭС рухнул на дно. С небес спустился в ад. С Олимпа в яму за двадцать пять лет.

Если в 1961 году СССР свысока посматривала на США, то в 1986 (когда перестройка уже шла вовсю) его горделивый взгляд поник вместе с провалившейся крышей четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС, который отпечатался в коллективном сознании Запада как мрачное провозвестие скорого падения коммунистического режима. Ядерная агония сверхдержавы. Падение СССР (по крайней мере, технологическое) произошло с самой высокой точки.

Подобно двум театральным маскам, светлая улыбка первого космонавта Земли Юрия Гагарина контрастирует с мрачным лицом директора Чернобыльской АЭС Виктора Брюханова, на которого взвалили весь груз ответственности за взрыв атомного реактора. Эти обвинения и сегодня продолжают, подобно хищной птице, терзать его как Прометея, которого коммунистические «боги» обвинили в похищении радиоактивного огня из той электростанции.

Если Гагарина запустили в космос, и власть всячески его превозносила, то Брюханову подрезали крылья, а затем бросили в тюрьму.

Если после полета космического корабля «Восток» Гагарина из лейтенанта произвели в майоры, то взрыв 4-го энергоблока стоил Брюханову партбилета и свободы.

Если в течение 108 минут Брюханов не чувствовал земли под ногами, то у Брюханова земля ушла из-под ног. Как посчитала советская власть, директор Чернобыльской АЭС оказался не на высоте поставленных перед ним задач: его обвинили не только в нарушении правил безопасности при взрыве, но также и в том, что он вовремя не эвакуировал жителей города Припяти, расположенного вблизи АЭС. «Моя задача заключалась в том, чтобы обеспечить безопасность работников АЭС, и я перевез их в пионерлагерь, расположенный в нескольких километрах от станции», поясняет Брюханов в эксклюзивном интервью El Mundo.

Помимо выполнения обязанностей директора АЭС, Брюханов решил проблемы снабжения. «Весь город был в моих руках. Я отвечал за отопление, водоснабжение, канализацию, детские сады и школы, за все, а также за оказание помощи подшефному колхозу. Но этого никто не понимает и понимать не хочет», говорит Брюханов. Его речь затруднена из-за частичного паралича, затронувшего лицо после перенесенного прошлым летом инсульта. Люди просили его решить их бытовые вопросы, как будто он был графом в своем железобетонном замке. Но 26 апреля 1986 года Брюханов из графа превратился в простолюдина.

Власти СССР пытались как-то сохранить лицо в свете чернобыльской трагедии, что-то противопоставить той внезапно возникшей безликой угрозе, когда один из операторов 25 лет тому назад нажал кнопку «СТОП» во время обычного теста. А ошибка, заложенная в проекте, сделала все остальное.

«Им нужно было найти какую-нибудь статью, чтобы обвинить меня. Я уверен, что если бы они нашли статью, по которой меня можно было бы приговорить к высшей мере, то меня непременно бы казнили», уверяет Брюханов.

В то время как новость о космическом полете Гагарина заполнила все полосы советских газет, то новость о чернобыльской аварии впервые появилась в коротком сообщении из восьми строк, помещенном в углу первой страницы газеты «Известия» от 30 апреля 1986 года (через четыре дня после трагедии).

В лаконичной заметке, подписанной Советом Министров СССР, говорилось о том, что на Чернобыльской АЭС произошел пожар, последствия которого ликвидируются, а также сообщалось о создании государственной комиссии по расследование причин произошедшего. На следующий день тысячи людей вышли на улицы Киева, чтобы отпраздновать 1 Мая, и подверглись мощнейшему радиоактивному облучению, которое изливалось на них из безоблачного неба над столицей Украины.

«В ту ночь, когда произошла авария, я проинформировал о случившемся районный и городской комитет партии. Так что власть в Москве и Киеве было осведомлена», рассказывает Брюханов. У него трясутся руки.

А вот у советских руководителей рука не дрогнула. Им нужен был козел отпущения, и они нашли его в лице Брюханова, уроженца Ташкента, столицы Узбекистана. Его жена рассказывает, что за двадцать лет до взрыва на Чернобыльской АЭС, 26 апреля 1966 года, на Ташкент обрушилось землетрясение в тот самый час (1:23 ночи), в который в 1986 году пробудился спавший в Чернобыле дракон. Что это было? Предупреждение, посланное из недр Земли? Сигнал, отправленный из преисподней будущему директору Чернобыльской АЭС?

Брюханов проживает со своей супругой в окрестностях Киева, где высится спальный район построенный специально для чернобыльцев, работников АЭС, пострадавших в результате самой страшной атомной аварии в истории человечества. Невеселые дома блочной постройки советского образца не сильно отличаются от тех, что можно увидеть в Припяти, городе-призраке, где проживали работники АЭС. После аварии их эвакуировали. Голубые маковки церкви хоть как-то оживляют унылый пейзаж типично советского района. «Я не верю в Бога», говорит Брюханов, устреми взгляд на купола из окна своей скромной кухни.

Тем не менее, в 1961 году (за 25 лет до чернобыльской трагедии) он, как и все советские люди, верил в Гагарина. Когда советская наука коснулась неба руками, Брюханов ковал свое будущее на одном из металлургических заводов Ленинграда, даже не подозревая о том, какой неприятный сюрприз уготовала ему судьба. Его лицо мало кто знает. В отличие от Гагарина, его образ не воплощен в марках, бюстах, почтовых открытках, медалях и на спичечных коробках. Он редко дает интервью, стараясь не попадать в объективы фото и телекамер журналистов. С 1986 года Брюханов живет замкнутой жизнью. Он как бы ушел в себя. Если после своего космического полета Гагарин стал главной фигурой советской пропаганды, то после чернобыльской катастрофы Брюханов спрятался на темной стороне красной планеты, заселенной героями. Лицо Чернобыля растворилось, стало невидимым, подобно радиоактивности, которая все еще бьется, подобно проклятию, под железобетонным саркофагом, установленным над 4-м энергоблоком.

Столь разные архетипы Гагарина и Брюханова стали продуктом одной и той же системы (они родились в 1934 и 1935 году, соответственно), но при  этом напоминают две частицы атома, имеющие разную полярность. Трудовая биография Брюханова началась в Саратове, где прошли его юношеские годы, то есть именно там, где приземлился Гагарин после своего исторического полета. Еще один знак, указывающий на пересечение их судеб?

Как это зачастую происходит с известными литературными персонажами, в конце их жизненные пути претерпели резкие изменения, они как бы поменялось местами (приблизительно как в психологических портретах Дон Кихота и Санчо Пансы в финальной части знаменитого романа) на огромной шахматной доске, усеянной пьедесталами и тюрьмами, представлявшей из себя СССР. Гагарин погиб в 1968 году, когда его самолет при совершении тренировочного полета вошел в пике и не смог из него выйти. Многие видят за этой катастрофой длинную руку КГБ (поговаривают, что старую гвардию раздражала чрезвычайно высокая популярность первого космонавта Земли). Космическая легенда СССР упала с самой высоты. Четверть века спустя, Брюханов вышел из мест заключения. Это произошло через пять лет после чернобыльской трагедии (в течение всего этого времени его жена продолжала работать на не затронутых аварией энергоблоках АЭС, чтобы прокормить двоих детей).

Шел 1992 год, и когда он вышел из тюрьмы, его страна называлась уже не СССР, а Украина (он пережил то же самое, что и советский космонавт Сергей Крикалев, который, совершая в 1991 году полет вокруг Земли, наблюдал за распадом своей страны, находясь на борту орбитальной станции «Мир»).

Через год после своего освобождения Брюханов посетил город Припять, находившийся неподалеку от Чернобыльской АЭС, где проживал он сам и остальные работники АЭС. Сегодня этот город-призрак представляет собой советскую Помпею, окаменевшую от невидимой лавы из радионуклидов. «Впечатление было ужасающим. Все жители покинули город. Не было никого. Лишь пустые квартиры. Вся мебель исчезла. Все что можно было разворовать, было разворовано. Жителям домов не разрешили забрать с собой ничего, но кто-то все это разворовал», рассказывает Брюханов. Это разграбление показало всю глубину падения некоторых людей в преддверии распада СССР.

В том же году Брюханов вновь встретился со своими подчиненными, которые в то злосчастное 26 апреля спустились вместе с ним в адское пекло, в жерло четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС. В тот день в Киеве собрались около 500 его товарищей, и когда Брюханова пригласили на сцену, чтобы выступить, зал разразился долгими и продолжительными аплодисментами. Это был единственный звездный час в жизни Брюханова. Уже в самом конце.