Неудобное трофейное искусство

Вышедшие на пенсию чиновники не являются больше тем, чем они когда-то были. Они, как правило, ждут несколько десятилетий, прежде чем опубликовать свои мемуары, поскольку в таком случае оценку им выносят уже только исследователи, а не их бывшие коллеги. Герберт Гюттлер (Herbert Guettler) ломает эту традицию, так как его опыт как чиновника не предназначен для того, чтобы пылиться на полке, и поэтому уже сейчас вышла в свет его книга под названием «Трофейное искусство? Критический взгляд на немецкую культурную политику» (Herbert Guettler: Beutekunst? Ein kritischer Blick auf die deutsche Kulturpolitik. Bouvier, Bonn. 360 S.).

За это его можно без конца благодарить, так как с 1992 года он в течение более десяти лет был референтом и начальником отдела в федеральном Министерстве внутренних дел, а позднее работал в аппарате постоянно менявшихся федеральных министров культуры. В этом качестве он активно занимался предметами искусства и архивами, которые Советская армия в 1945 году вывезла из Германии и из которых около 200 000 произведений искусства, 4,8 миллиона книг, а также три километра архивных материалов еще находятся на территории бывшего Советского Союза. Гюттлер присутствовал на важных встречах, посвященных трофейному искусству, и может рассказать истории, которые без его книги были бы навсегда забыты.

Воспоминания могут быть неточными или односторонними. Это, вероятно, относится и к некоторым приведенным здесь деталям, в описание которых вкралось немало ошибок. Но читателю не следует обращать на них внимание, учитывая те эпизоды, о которых рассказывает Гюттлер. Если исходить из его рассказов, то количество неверных шагов и бесцеремонного отношения было предостаточным с обеих сторон. Гюттлер постоянно наблюдал за тем, насколько раздражающий была демократическая немецкая повседневность с ее постоянной сменой персонала для  российских партнеров на переговорах: «При этом я ведь постоянно полагался на графа Ламбсдорфа, а где он, кстати?» - спросил  глава украинской делегации Гюттлера, который вынужден был объяснять, что граф уже давно лишился своего поста.

Раздражение и удивление регулярно вызывали и российские партнеры на переговорах. Так, например, было в 2002 году, когда передавались витражи из церкви Святой Марии во Франкфурте-на-Одере. Гюттлер был свидетелем этого возвращения: вначале немецкой делегации разрешили сразу взять некоторые витражи без ящиков для транспортировки, так как в огромном Эрмитаже, где они хранились 50 лет, якобы больше не было для них места. Затем представители России захотели получить 500 000 долларов за их хранение, но потом отказались от этой идеи. Первый установленный срок для транспортировки в Германию был перенесен, так как Эрмитаж захотел сам выставить эти витражи. «Оговоренный на политическом уровне срок возвращения ему (директору Эрмитажа) не известен», и у него нет никаких указаний из Министерства культуры в Москве, которое, к тому же, находится «далеко от Санкт-Петербурга», - вспоминает Гюттлер об «искаженной бюрократической бессмыслице в духе произведений Кафки». Тем не менее, Гюттлеру все же удалось стать свидетелем возвращения витражей. Однако этим дело не ограничилось. Грузовик, на который должны были быть погружены витражи, не получил место для парковки во дворе Эрмитажа и не было также разрешения на их вывоз. Министр культуры Швыдкой то появлялся, то исчезал, то снимался на фоне загруженной машины, но во время благодарственной речи немецкой стороны его на месте не оказалось.

После возвращения витражей церкви во Франкфурте не было особых событий, которые Гюттлер мог был определить как успех. Возглавляющие общественное мнение страны директор московского Пушкинского музея Ирина Антонова и директор Эрмитажа Михаил Пиотровский имеют немало наследников, и они сегодня говорят о трофейном искусстве как о «европейском культурном наследии», которое лучше всего хранить в России. Но и многим немецким политикам, по мнению Гюттлера, уже надоело заниматься вопросами трофейного искусства.

В Польше дела обстоят не лучше. Берлин все еще продолжает полемику с Варшавой о значительных культурных предметах – например, о рукописях Мартина Лютера, об оригинале текста немецкого национального гимна или о коллекции Рахель Варнхаген (Rahel Varnhagen), которая во время войны была вывезена из бывшей тогда немецкой Силезии. Вариантов решение пока нет, да к тому же правовой статус предметов часто представляется весьма запутанным. Так, например, Польша требует вернуть ей  печать города Бреслау (Вроцлав), которая в настоящее время находится в собственности Германского национального музея в Нюрнберге. Само по себе это понятное требование – если бы не то обстоятельство, что бургомистр Вроцлава под влиянием политики «дегерманизации» Польши в пятидесятые годы подарил эту печать одному западному дипломату, который затем продал ее на аукционе в Америке. Где город Нюрнберг ее и приобрел.

После всего того, что Гюттлеру пришлось испытать, ему остается только обращаться к немецкому правительству с призывом о том, чтобы оно «не забывало вопросы культуры» и продолжало добиваться возвращения трофейного искусства. Такова обязанность федерального правительства перед своими гражданами.