31 октября 2003 года. Одним из оптимистичных предположений 1990-х годов было то, что Россия движется в направлении демократии. При этом исходили, во-первых, из того, что каждый последующий руководитель страны так или иначе сумеет разобраться с социальной и политической неразберихой, которая создалась при предыдущем руководителе. Предполагалось, что иллюзии горбачевской эпохи будут развеяны более "приземленным" Ельциным, хаос последних ельцинских лет будет ликвидирован более дисциплинированным Путиным, а в будущем разнообразные ошибки Путина исправит новый, пока еще не известный, руководитель.
Во-вторых, исходили из того, что сами руководители, политические и экономические, могут перерасти свое темное прошлое людей советской эпохи, ставших "прихватизаторами" имущества и власти, и превратиться в демократичных политиков, с одной стороны, и бизнесменов в западном стиле - с другой. Тот факт, что эти две группировки сегодня ведут между собой борьбу за роль в российской политике, говорит о том, что ни одна группировка не сумела трансформироваться в то, к чему, как полагали, она стремилась.
Эти люди, безусловно, старались создать как внутри страны, так и за рубежом впечатление, что они находятся в процессе трансформации. Путин, апеллируя к российской склонности иметь на вершине власти твердую и деятельную личность, преподносит себя как человека, который выступает за порядок, как человека, который понимает нужды рыночной экономики, но также и как руководителя, который осознает, что ему нужно заработать популярность в народе. Коль скоро рынку нужны некоторые институты, которые на Западе именуются демократическими, и коль скоро популярному руководителю нужны голоса избирателей, он, по-видимому, осознает и соглашается на ограниченную роль для демократии, пусть даже того ее варианта, который именуется "управляемой демократией".
Некоторые из олигархов, контролирующих до 70% российской экономики, пытаются сделать свои корпорации более "прозрачными" и подотчетными, соглашаясь платить более высокие налоги и в целом выражая желание совершить переход к "честному" капитализму. Михаил Ходорковский, глава компании "ЮКОС", заявляет, что образцом для подражания считает Рокфеллера (Rockefeller). Арест этого несостоявшегося Рокфеллера, вместе со вчерашним замораживанием акций его компании, являет собой самый свежий драматичный поворот в том, что один комментатор называет конфликтом между Путиным и сегодняшним эквивалентом бояр Петра Великого.
К несчастью для Ходорковского, его идеи в отношении процесса реабилитации включают не только финансирование оппозиционных партий в кампании по проведению парламентских выборов в России в декабре, но также и высказывания в том духе, что он, быть может, выставит свою кандидатуру на президентских выборах в 2008 году. Ходят слухи, что Путин, возможно, пожелает сохранить для себя опцию давления в пользу изменения действующего закона, чтобы иметь возможность принять участие в этих выборах. В любом случае, озвучив подобные амбиции, Ходорковский нарушил неписаное правило: Путин, якобы заявил, что готов позволить олигархам наслаждаться их экономическим могуществом при условии, что они не станут вмешиваться в политику.
Не приходится сомневаться, что именно это "преступление" стало одной из - но не обязательно единственной - причин того, что Ходорковский оказался за решеткой. Нельзя исключать, что его переговоры о продаже крупного пакета акций компании "ЮКОС" западным компаниям "Exxon Mobil" и "Chevron-Texaco" обозлили некоторых сторонников Путина, чьи экономические интересы в случае заключения этой сделки могли оказаться под угрозой.
В близком окружении президента Путина существует опасный раскол: там есть люди из ельцинской "семьи", поддерживающие тесные отношения с олигархами, и есть "силовики", или "чекисты", как именуют выходцев из вооруженных сил и правоохранительных органов. Граница этого раскола нечеткая; сам Путин имеет тесные связи как с "семьей", так и с "чекистами", в особенности из Санкт-Петербурга, что порой затрудняет оценку принимаемых им решений. Наиболее вероятно, что, несмотря на свои авторитарные импульсы, Путин нередко менее способен влиять на ситуацию и более переменчив, чем кажется и хотел бы казаться.
В любом противостоянии с олигархами у Путина имеется подавляющее превосходство, поскольку избирательное применение закона позволяет ему в любой момент "подловить" людей, чей путь к богатству усеян всевозможными правонарушениями. У них, в свою очередь, есть оружие в форме денег, особенно, если это оружие может быть использовано в Государственной Думе РФ, а также оружие в форме делового доверия к себе. Российские фондовые рынки при известии об аресте Ходорковского в панике закачались и пока еще не восстановились, в то время как реакцию западных нефтяных и иных компаний, имеющих деловые интересы в России, легко себе представить. В солидном издании "The Wall Street Journal" даже появилось предостережение, что под угрозой оказалось экономическое оживление России. Поскольку сильная экономика является одной из приоритетных целей Путина, подобные реакции его волнуют.
Более широкая проблема, с которой сталкивается Россия, выходит за рамки персоналий и подробностей того, как в 1990-х годах приобрела свое могущество каждая из сторон в кремлевском политико-экономическом конфликте. Путин, кажется, верит в то, что можно руководить обществом, в котором богатство и экономическое могущество не имеют политической составляющей, за исключением случаев, когда конкретные бизнесмены и деловые группы готовы полностью подчиниться политическому руководству. В стране, где крупный бизнес далеко не популярен, это такой курс, который вполне может привести к краху. В самом деле, правительство может переложить на крупный бизнес часть вины за вопиющую бедность некоторых слоев российского населения и за мрачное несоответствие доходов. Если удачливые бизнесмены в Москве становятся в очередь за автомобилями марки "Bentley", то шахтеры, спасение которых Путин праздновал на этой неделе, согласно сообщениям, 2 месяца не получают заработной платы.
Однако стремление Путина к сильной экономике и его очевидное желание сохранить свою значительную популярность в обществе указывают на дилемму, поскольку меры по реформированию экономики ведут к дальнейшему обнищанию рядовых людей. Чем сильнее его доминирующее влияние на бизнес, тем резче может стать эта дилемма.
В последнюю пару лет предприятия малого и среднего бизнеса, происхождение которых не вызывает сомнений, растут в России несколько быстрее. Это обстоятельство, в конечном итоге, может помочь установлению более нормальных отношений между политикой и бизнесом в целом, тогда так в настоящее время явно превалируют ненормальные отношения.
Путин, вероятно, станет снова и снова подчеркивать, что дело Ходорковского - особый случай, и что оно не разрастется в общее наступление на всех олигархов. Другой вопрос, согласятся ли с такой трактовкой в стране и за рубежом. В конце концов, когда самый могущественный человек страны отдает приказ или, по крайней мере, одобряет арест самого богатого человека страны, трудно выдать результат за обычное судебное дело. Если Ходорковского оправдают, это станет ударом для авторитета Путина; однако равным образом будет трудно добиться вердикта о виновности Ходорковского, за которым последует длительный срок тюремного заключения. Быть может, существует какой-то выход из создавшегося положения, но российский президент, возможно, еще пожалеет о дне, когда Михаила Ходорковского лишили свободы.
