Мои финские друзья очень обижаются, когда иностранцы говорят о «финляндизации». Понятно, почему. Обычно, особенно в США, в это понятие вкладывается довольно обидный смысл: вынужденное подчинение иностранной державе; добровольное ограничение внутренней и внешней свободы, своего рода «пакт трусливого с сильным». Реальный опыт Финляндии иной, и он заслуживает, чтобы о нем знали больше людей.
Финляндия как независимое государство появилось в самом конце 1917 году, когда большевики отказались от суверенитета над Великим княжеством, входившим в состав Российской империи с 1809 года. Но еще в составе империи Финляндия пользовалась широкой автономией. Именно с Фридрихсгамского договора, передавшего Финляндию из шведского подданства в российское, берет начало финляндская государственность.
В течение столетия, когда население края официально именовалось «Его Императорского Величества финляндскими подданными», в Финляндии существовали парламент (сейм); собственная денежная система; местная полиция. От остальной империи Великое княжество отделяла таможенная граница. Пользуясь этим, вождь большевиков укрывался в Разливе, на финской територии. Финляндские части в составе русской армии участвовали в освобождении Болгарии от оттоманского ига.
«Отпустив» Финляндию, большевики рассчитывали, что их финские союзники смогут установить там советскую республику, но в ожесточенной гражданской войне победили те, кого в советской историографии стали называть белофиннами. Тем не менее, в течение последующих двух десятилетий, несмотря на существенный экономический рост, страна оставалась расколотой на победителей и побежденных.
Сплотил тех и других Сталин, попытавшийся подчинить Финляндию силой оружия. В испытаниях «зимней войны» 1939-1940 гг. фактически родилась современная финляндская нация. То, что финны сумели отстоять свою независимость в одиночку, в борьбе с очень мощным и решительно настроенным противником, имело далеко идущие последствия.
Поведение финнов резко контрастировало с позицией, занятой правительствами прибалтийских стран, которые предпочли отдаться на волю Сталина и не только утратили независимость, но и потеряли свою политическую, экономическую, культурную элиту. Правда, правительства этих стран, в отличие от Маннергейма и его соратников, пользовались куда меньшим авторитетом в народе, не желавшим защищать далекую от него власть.
Вновь вступив в войну против СССР на стороне гитлеровской Германии, Финляндия крупно проиграла. Однако финны показали, что умеют проигрывать. Во-первых, прежде чем просить мира, они сумели стабилизировать фронт и поставили Красную армию перед перспективой новой кровопрорлитной кампании на завершающем этапе войны. Во-вторых, они поняли, что им необходима смена лидера. Маннергейм ушел в отставку, его сменил Ю.К.Паасикиви.
Паасикиви удалось добиться сравнительно легких условий мира. Была подтверждена граница 1940 года, Финляндия утратила лишь порт на Баренцевом море – Петсамо, который отошел к СССР (Печенга). В Хельсинки обосновалась Союзная контрольная комиссия во главе с А.Ждановым, а в Порккала-Удд разместилась советская военная база. Чтобы заключить мир, Паасикиви съездил к Сталину. Финляндия была вынуждена отказаться от американской экономической помощи по Плану Маршалла и заключить Договор о мире, дружбе и взаимопомощи с СССР.
Тем не менее, Паасикиви отважился сказаться больным в ответ на приглашение «отца народов» приехать на празднование его 70-летия. Старость и болезни, впрочем, не помешали ему принять приглашение Хрущева, когда тот в 1955 году решил возвратить Финляндии Порккала-Удд. Урхо Кекконен, в следующем году сменивший Паасикиви на посту президента, и остававшийся у власти до 1982-го, регулярно ездил в Москву и охотно принимал советских руководителей в Хельсинки, но неизменно действовал по принципу: с Советским Союзом – столько, сколько нужно; с Западом – столько, сколько возможно. В итоге Финляндия не только пережила холодную войну: она обеспечила безопасность и достигла процветания, не утратив ни ценностей, ни принципов.
Мои финские друзья правы: в мире есть только одна Финляндия, и ее исторический путь уникален. Повторить его невозможно, да и повторять не нужно. Нет ни Сталина, ни холодной войны, ни СССР. Да, часть стран современной Европы оказалась между расширившейся НАТО и Российской Федерацией. Эти страны – Украина, например, по известным причинам не могут или не хотят присоединяться ни к НАТО, ни к России. Финляндская модель, однако, здесь не применима. Украина должна по-своему определить свой стратегический статус в Европе – свободно, без всякого принуждения извне. Точно так же, как в начале 1990-х годов она определила свое отношение к ядерному оружию, отказавшись от той части советского стратегического арсенала, которая дислоцировалась на ее територии. Возможно, в будущем мы увидим становление «украинской модели».
Дмитрий Тренин – Директор Московского центра Карнеги.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мои финские друзья очень обижаются, когда иностранцы говорят о «финляндизации». Понятно, почему. Обычно, особенно в США, в это понятие вкладывается довольно обидный смысл: вынужденное подчинение иностранной державе; добровольное ограничение внутренней и внешней свободы, своего рода «пакт трусливого с сильным». Реальный опыт Финляндии иной, и он заслуживает, чтобы о нем знали больше людей.
