Назовите это «новым кремлеведением». Во времена холодной волны политологи на Западе анализировали и тщательно препарировали малейшие новости из Москвы в надежде хоть немного разобраться в хитросплетениях советской политической машины. Сегодня специалисты по России в Вашингтоне и в европейских столицах одержимы поразительно схожей идеей, детальнейшим образом разбирая соотношение сил между премьер-министром Владимиром Путиным и его тщательно подобранным ставленником, нынешним президентом Дмитрием Медведевым.
Российская «тандемократия», с того самого момента, когда Путин в 2008 году уступил президентское кресло Дмитрию Медведеву, бросает вызов всем упрощенным классификациям сторонних наблюдателей. Путин не стал идти наперекор действующей конституции России, сохраняя за собой пост президента, как многие того ожидали. Но он и не ушел с политической сцены по истечении срока своего президентского правления. Вместо того он посадил в кресло президента малоизвестного новичка, одновременно значительно расширив полномочия кабинета премьер-министра, обязанности которого и взял в свои руки. Результатом стало сложное и запутанное разделение власти, когда Путин контролирует неофициальную сторону российского государства, образуемую ее спецслужбами, олигархами и устоявшимся распределением интересов, Медведев же служит официальным фасадом государства в его взаимодействиях с внешним миром.
Насколько стабильна эта система? Многим хотелось бы думать, что не слишком. С самого начала существования диады Путин-Медведев наблюдатели пристально выискивают в ней признаки внутреннего расхождения и раскола.
И действительно, таковые вроде бы имеются. Медведев явно выступает в более прогрессивной, активной роли, чем его предшественник. В своих заявлениях и выступлениях президент обнаруживает подкупающую открытость в отношении коррупции, пронизывающей всю культуру России, и недостатков, характерных для правовой системы страны. Он призывает к проведению «глубоких» экономических реформ, призванных продвинуть Россию от положения ресурсозависимой экономики, центрированной на нефти и газе, к инновационно-технологическому развитию. Дмитрий Медведев – инициатор амбициозной военной реформы и реструктуризации вооруженных сил, направленных на оптимизацию и обновление военной мощи России. Он уволил немало высокопоставленных правительственных и региональных чиновников из-за их вопиющей некомпетентности и взяточничества – нарушений, которые в прежние времена Кремль игнорировал, а то и поощрял.
Вероятно, самым значительным в этом ряду стало увольнение в конце сентября Юрия Лужкова, могущественного мэра Москвы. С момента назначения на пост в 1992 году Лужков был в российской политике фактически неприкосновенной фигурой; его охраняли и его успехи в руководстве столицей страны, и поддержка привилегированной прослойки, элиты, сформировавшейся и разбогатевшей в период его правления. Однако в последнее время его неприкрытый выход за пределы допустимого привел к разногласиям с Кремлем, инициировавшим публичную кампанию, результатом которой стало бесцеремонное увольнение мэра кабинетом Медведева. По мнению наблюдателей, симпатизирующих российскому президенту, это стало неопровержимым доказательством того, что президент России в конце-то концов вышел из тени Путина.
Их оптимизм объясним. Бросается в глаза, как минимум, решительный отход Медведева от политики «сильной руки», от авторитарного правления, характерного для путинского стиля руководства страной. Однако, если оставить в стороне благородные заявления, то окажется, что признаки реальных изменений в самой сути российского государства редки и немногочисленны. Это в значительной мере объясняет результаты проведенного газетой «Ведомости» нынешней весной обзора, который показал, что большинство россиян весьма пессимистично относятся к вероятности реального проведения в жизнь существенных реформ.
У российских граждан есть все основания для пессимизма. Медведевские косметические изменения некоторых внешних официальных атрибутов российского государства никоим образом не уменьшили влияния Путина в неформальной сфере. Напротив, они его фактически усилили. «Современный западный анализ следует давней тенденции ошибочно толковать поведение Кремля, поскольку ищет там привычное противостояние либералов и консерваторов, - заметил этой весной аналитик из Newsweek. – Реальность же такова, что либералы под руководством Медведева не бросают вызов силовикам; они состоят у них на службе».
Действительно, глядя на странный и длительный симбиоз Путина с Медведевым, трудно не прийти к тому выводу, что сегодняшнее разделение в российской политической системе, скорее, отвечает целям формирования нужного Кремлю политического имиджа в глазах международного сообщества, чем отражает реальные, существенные различия в направлении движения российского государственного корабля. Как заметил недавно с изрядной долей иронии один опытный старожил внешнеполитических кругов на собрании в Вашингтоне: «Это ясно, что в России существует два лагеря: лагерь Путина и лагерь Медведева. Вопрос в том, к какому из них принадлежит сам президент Медведев».
Илан Берман – вице-президент Американского совета по внешней политике.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Российская «тандемократия», с того самого момента, когда Путин в 2008 году уступил президентское кресло Дмитрию Медведеву, бросает вызов всем упрощенным классификациям сторонних наблюдателей. Это сложное и запутанное разделение власти, когда Путин контролирует неофициальную сторону российского государства, образуемую ее спецслужбами, олигархами и устоявшимся распределением интересов, Медведев же служит официальным фасадом государства в его взаимодействиях с внешним миром.
