Представитель России в НАТО, Дмитрий Рогозин, на этой неделе посетил Париж, где принял участие в обсуждении проекта системы противоракетной обороны НАТО. Его предложение заключается в том, чтобы НАТО и Россия имели каждая собственную отдельную систему защиты. Этот политик, близкий к Владимиру Путину, представитель российского националистского течения, может сыграть заметную роль в декабрьской кампании парламентских выборов.
Figaro: До чего на сегодняшний день дошли переговоры о противоракетном щите в Европе?
Дмитрий РОГОЗИН: Соединенные Штаты заявили о своей готовности к сотрудничеству с Россией по вопросу об этом противоракетном щите, однако фактически никакого сотрудничества предложено не было. Настоящее сотрудничество позволило бы установить отношения доверия в Европе и сэкономить много денег в период кризиса. В действительности НАТО постоянно опасается России и отказывается преодолеть наследие холодной войны.
- Что предлагаете вы?
- Поскольку от идеи единого интегрированного противоракетного щита отказались, мы предлагаем, чтобы у каждого была собственная система. Установка НАТО будет обеспечивать безопасность стран-членов НАТО, при условии, что ее радиус действия не затрагивает российскую территорию. Мы предлагаем также наладить связь между нашими системами оповещения, поскольку время реакции на ракетный выстрел не превышает нескольких секунд. Без такой взаимосвязи всякий запуск ракеты-перехватчика может рассматриваться Россией как потенциальная угроза. Наконец, мы требуем гарантии отсутствия угрозы нашему ядерному потенциалу.
- Это идет вразрез с планируемой противоракетной системой НАТО, которая, на третьем этапе развертывания, предусматривает базирование ракет-перехватчиков на территории Польши…
- Радиус действия этих перехватчиков, которые предполагается установить в Польше или в Балтийском море, будет доходить до Урала, при том, что предполагаемая угроза исходит от стран Ближнего Востока и Азии. Если Иран – лишь предлог для развертывания угрожающих России ракет-перехватчиков на севере, мы хотим, чтобы об этом было заявлено прямо.
- Какова реакция ваших европейских собеседников?
- Их пассивность поражает. Они считают наши доводы обоснованными, но твердят, что это следует обсудить с Вашингтоном. Американцы же ведут переговоры с Польшей. Когда соглашение будет подписано, никто уже не станет спрашивать мнения прочих европейских стран.
- В Ливии и в Сирии Россия поддерживает существующие режимы. Не теряет ли в настоящее время российская дипломатия свой престиж на Ближнем Востоке?
- Мы не строим себе иллюзий относительно Каддафи, но и не разделяем вашего взгляда на арабский мир. Вы видите в происходящем там встречу ислама и демократии. Мы считаем, что происходит выбор между тираном и «Аль-Каидой». Это именно то, что было в Чечне. И потом, нам не нравится, как НАТО воспользовалось резолюцией ООН, чтобы преследовать цели, не имеющие с ней ничего общего. Более всего тревожит то, что НАТО присвоило себе право вмешательства, которое является исключительно сферой компетенции ООН.
- Вы озабочены последствиями ухода НАТО из Афганистана для стабильности в Центральной Азии. Хотите ли вы, чтобы НАТО еще долго оставалась в Афганистане?
- НАТО поставила перед собой задачу, и должна довести ее до конца. Мы не хотим, чтобы, растревожив муравейник, НАТО ушла и оставила нас лицом к лицу с шакалами войны. Сразу же после выхода НАТО, они распространятся на Таджикистан и Узбекистан, и это станет уже нашей проблемой.
- Можно ли считать Россию европейской страной?
- В еще большей мере, чем другие европейские страны. Мы стали проводниками европейской культуры вплоть до Владивостока, тогда как европейское культурное пространство сейчас сокращается под напором культур, идущих с Юга. Не стал ли Берлин третьим в мире турецким городом? В своем стремлении интегрировать другие культуры, нельзя терять собственные культурные ценности. Именно так и действуем мы в России.
