Двадцать лет назад на 70-м году жизни скончался Советский Союз. Его распад имел две аспекта: распад системы, пытавшейся примирить плановую экономику с монополией коммунистической партии, и распад империи, поставившей перед собой цель преодолеть межнациональные перегородки на одной шестой суши планеты.
Этот развал знаменовал собой конец геополитики XX столетия. Выход из биполярного мира, раздираемого двумя антагонистическими моделями. Не будучи «концом истории», как его представляет Фрэнсис Фукуяма, развал советской системы ускорил его наступление. И на обломках СССР человечество увидело, как оформляется новый расклад сил, с новыми действующими лицами, сталкивающимися с новыми проблемами.
Читайте еще: Российская "управляемая демократия" перекинулась на ЕС
Главное, что нужно, чтобы охватить эту новую ситуацию и представить себе будущее - это четко увидеть три причины гибели Советского Союза, системы и империи.
Первая заключается в том, что выдохлась и потеряла силу коммунистическая идеология, цементировавшая Советский Союз; разрушение берлинской стены в 1989 году прозвучало над ней погребальным звоном. Эта светская религия, в течение трех поколений гипнотизировавшая своими посулами земного рая половину населения планеты, оказалась гигантской аферой. Хуже того: преступлением, подлежащим суду истории, которое еще ждет своего Нюрнбергского процесса.
И вот оказалось достаточно устранить коммунизм, краеугольный камень советской конструкции, чтобы все здание оно рухнуло как карточный домик. С небольшой оговоркой: для этого все же потребовался Борис Ельцин, с его почти самоубийственным волюнтаризмом, нанесший коммунизму в России последний смертельный удар, во многом вопреки общему развитию ситуации.
Второе объяснение коренится в полной неприспособленности советской экономики к активно оформляющейся глобализации. Экономика без частной собственности, лишенная опоры в виде малого и среднего бизнеса, основанная на мастодонтах военно-промышленного комплекса душит всякую частную инициативу. Способна ли такая экономика вписаться современную ситуацию, где постоянное введение инноваций необходимо для выживания? Ответ, на мой взгляд, очевиден.
Еще по теме: Право России на демократию
И, наконец, третья причина того же порядка. Что общего между бывшими советскими республиками? Что общего у эстонцев, ганзейских протестантов, и узбеков, мусульман-суннитов? У украинцев, населяющих колыбель славянской цивилизации, и азербайджанцев, мусульман-шиитов, говорящих на разновидности турецкого языка? Да ничего, кроме навязанного Москвой марксизма-ленинизма, который предположительно должен был создать новый тип «советского человека», Homo sovieticus, стоящего выше своей культурной почвы. Мираж, который рассеялся в тот час же, как только эти народы почуяли веяние свободы.
Так что Владимир Путин в корне неправ, утверждая, что конец СССР был «худшей геополитической катастрофой ХХ века». Напротив, это было спасительное освобождение. Окно, открытое в XXI век. И обещание демократии в России.
Увы, это обещание оборвалось на полуслове. В этой стране «правового нигилизма», веками управляемой жестким принуждением, приватизация – необходимый шаг на пути к рыночной экономике - прошла как санкционированный государством грабеж в пользу хищного меньшинства, а сближение с Западом – как государственная измена с потерей статуса на международной арене. В общем и целом, мало управляемый процесс выхода из коммунистического общества оставил у российского населения ощущение постоянного унижения. Такие слова как «демократия» и «рынок» стали для людей ругательством.
На этой почве и расцвела модель Путина с его тремя двигателями: государство – патриотизм - православие, а также на фоне восстановления статуса страны, претерпевшей, как считалось, в 1990-е годы унижение, и примирения. Фальсифицированные парламентские выборы 4 декабря показали ограниченность этой модели; все три двигателя забуксовали. Усиление государства привело к переразвитой, неэффективной и коррумпированной бюджетной сфере; патриотизм скатывается во все более агрессивный национализм, а православная религия, представляемая официальной пропагандой как «источник духовности», парализует всякую попытку к активному действию, пропагандируя пассивное созерцание.
Еще по теме: "Железная рука" - не замена для демократии
Да: прошедшие после выборов митинги протеста обозначили на горизонте силуэт, пока довольно расплывчатый, российского гражданского общества. Но будем реалистами: в данном случае речь идет о похвальном всплеске социального протеста, но отнюдь не о глубинной трансформации политического пейзажа. Это российская версия движения «возмущенных», весьма далекая по своей сути от «арабской весны», поскольку ни на секунду демонстранты на Болотной площади, в противоположность повстанцам на площади Тахрир, не выражали решимости идти до конца в своих требованиях, а именно, в требовании смены режима.
Сегодняшняя Россия, скорее, колеблется между неопределенным недовольством и фатализмом.
Недовольство обусловлено тем, что в прах развеялись бывшие надежды, которые вызвал приход к власти «молодого динамичного президента», который вывел страну из унижения постсоветского периода. Махинации в верхах, когда 24 сентября Владимир Путин и Дмитрий Медведев цинично сообщили о своем «договоре», погрузили россиян в состояние глубокого пессимизма. Внезапно они осознали тупик, в котором снова оказалась их страна, несмотря на то, что она так богата людьми и талантами.
Фатализм происходит из-за того, что россияне еще не отошли от инерции своей вековой истории, и, несмотря на глобализацию, сделавшую мир более однообразным, остаются убеждены в сохранении ужасного статуса-кво, для которого всегда был характерен астрономический разрыв между «ними» (властью) и «нами» (населением). Мысль о том, чтобы взять в собственные руки свою судьбу представляется россиянам полной утопией.
Читайте еще: Начало конца "управляемой демократии" в России
В подобной ситуации вполне возможно, что Владимиру Путину удастся оставаться у руля и принимать решения до 2024 года (когда ему исполнится всего 72 года – возраст, в котором некоторые советские стариканы только начинали свою карьеру), если он пробудет на посту президента два срока подряд, в соответствии с Конституцией, которую уже успел изменить под себя. Став синонимом обозримого будущего России, которая будет в ближайшие годы жить на свою нефтегазовую ренту, причудливо сочетая экономическое изобилие, выпадающее на долю новой номенклатуры, и демократическую нужду, игнорируя долгосрочные интересы граждан своей страны.
Через двадцать лет после распада СССР эта новая Россия лелеет мечту вернуть свое «ближнее зарубежье» (бывшие советские республики) посредством экспорта природных ресурсов - флагманский проект, легший в основу российской геостратегии, который стратеги Кремля представляют под названием Евразийского Союза. Назад в СССР? Псевдо-новое наднациональное единство – перед лицом агонии «Соединенных Штатов Европы»? Вечный возврат истории на круги своя?
Александр Мельник - профессор геополитики в Бизнес-школе ICN в Нанси-Мец. После учебы в МГИМО Мельник работал в качестве дипломата, в основном во Франции; затем с 1995 года начал самостоятельную трудовую деятельность в Париже, посвятив себя журналистике и преподаванию. Он автор книги "Itinéraire d'un diplomate franco-russe" («Путь франко-российского дипломата», 2009 г.).
