Похоже, что национальную политическую элиту США все больше раздражает Россия и особенно ее президент Владимир Путин. Задумайтесь о вызове со словами «готов драться с Путиным в любое время и в любом месте, где он не может меня арестовать», который бросил в социальных сетях российскому лидеру Бенджамин Уиттс (Benjamin Wittes), работающий старшим научным сотрудником по исследованиям государственного управления в Институте Брукингса и имеющий черный пояс по тэквондо. Путин в молодости весьма успешно занимался дзюдо, а сегодня порой фотографируется в белой форме дзюдоиста, однако Уиттс в августе написал в Твиттере, что российский руководитель «липовый спортсмен по боевым искусствам», и добавил: «Я уложу его в любой момент». На это можно было бы махнуть рукой, назвав фиглярством на службе у ерничества, однако самый высокопоставленный чиновник Госдепартамента по правам человека заместитель госсекретаря Том Малиновски (Tom Malinowski) на своей страничке в Facebook поддержал этот вызов Путину. А бывший посол США в России Майкл Макфол (Michael McFaul) и бывший глава планирования Госдепа Энн-Мэри Слотер (Anne-Marie Slaughter) разрекламировали это приглашение в Твиттере. И вот уже старший научный сотрудник по исследованиям государственного управления в течение десяти минут разглагольствует в интервью NPR в программе «Здесь и сейчас» о том, что демонстрация Путиным своей «гипермужественности» напрямую связана с тем, как он «угрожает своим соседям» в таких странах как Украина.
В то же время, Daily Beast приклеил ярлык «путинских лизоблюдов» тем американцам, которые стремятся к «новой разрядке» с Россией. Кроме того, это издание задало вопрос созданному недавно при участии Стивена Коэна (Stephen F. Cohen) Американскому комитету за согласие между Востоком и Западом (членами его правления являются бывший американский сенатор Билл Брэдли (Bill Bradley) и бывший посол США в Советском Союзе Джек Мэтлок (Jack F. Matlock)): не является ли он «новым американским фан-клубом Путина».
Очень многое из того, что сегодня называют репортажами и анализом на тему России, отличается такой примитивной сварливостью и непонятным ликованием по поводу того, что карикатура стала приемлемым и весьма удобным средством, при помощи которого можно исследовать эту страну и ее интересы. Наибольшую тревогу вызывает то, что эта точка зрения сложилась как раз в тот момент, когда остро необходимо вдумчивое и взвешенное рассмотрение российско-американских отношений.
Конечно, фон этому создает общая атмосфера, напоминающая холодную войну. New York Times пишет о том, как встревожен Пентагон в связи с тем, что российские подводные лодки «агрессивно действуют рядом с его жизненно важными подводными кабелями, по которым проходит почти вся глобальная интернет-связь». Вашингтон озабочен тем, что Кремль намерен поставить заслон американскому влиянию на Ближнем Востоке. А НАТО беспокоится по поводу таинственной роли Москвы на востоке Украины, где она оказывает вполне реальную, но замаскированную военную помощь пророссийским сепаратистам, создавшим в Донбассе свой анклав. При этом альянс полагает, что похожая операция может повториться в Прибалтике.
Конечно, поводов для тревог и волнений в изобилии. Но ярлыки типа «лизоблюд» — просто попытка пресечь настоящие дебаты. Более того, это риторический маневр, из-за которого Америке и России будет все труднее объединять усилия для решения важнейших вопросов, представляющих взаимный интерес, таких как борьба с воинствующим исламизмом, прекращение гражданской войны в Сирии и недопущение создания ядерного оружия Ираном. В связи с этим было бы нелишне сделать некий обзор того, как США следует оценивать сегодняшнюю Россию, а также подумать, не является ли наше отношение к этой стране отражением определенного вредного склада ума, который мешает нам видеть ее ясно и четко.
Во-первых, навязчивая идея о характере Путина и о том, как он предстает перед российской публикой (с голым торсом, с ружьем в руках и т. д.), — попытка отвлечь внимание. Возможно, он действительно «хулиган», как его называет Джеб Буш (Jeb Bush); но элементарная ошибка при анализе любого национального государства — объяснять его поведение одним только личным характером руководителя этого государства, каким бы сильным и влиятельным он ни был. В своей аналитической статье о Путине под названием «Accidental Autocrat» («Самодержец волею случая»), которая была опубликована на страницах Atlantic в 2005 году, я сделал предположение о том, что «в каком-то отношении его правление представляет собой воплощение особенностей российской политической традиции». Бывший госсекретарь Генри Киссинджер в своей вышедшей в 2014 году книге «Мировой порядок» отнес Путина к основному направлению традиционного отношения России к внешнему миру. «Ее политика на протяжении столетий следовала особому собственному ритму, простираясь над громадной территорией, захватывавшей едва ли не все климаты и цивилизации, и иногда прерывалась на время ввиду необходимости приспособить свою внутреннюю структуру к широте процесса — лишь для того, чтобы потом опять вернуться, словно прилив на берег моря, — написал Киссинджер. — От Петра Первого до Владимира Путина обстоятельства менялись, но ритм оставался феноменально неизменным».
Но признание этого факта не является заявлением о том, что настроенная на экспансию Россия никогда не согласится на мир. Царская Россия была ключевой участницей Венского конгресса в 1814-1815 годах, благодаря которому в Европе воцарился самый прочный за всю ее историю мир. Сегодняшние критики России, огульно обличающие ее, а также те американцы (лизоблюды!), которые выступают за сотрудничество с ней, имеют обыкновение отрицать, а если точнее, сознательно игнорировать тот вполне определенный факт, что политика США после холодной войны способствовала возникновению в России чувства незащищенности и опасности. Важнейшая проблема в этом отношении — расширение НАТО, начавшееся в 1990-е годы, когда Россия стояла на коленях, и продолжившееся при Джордже Буше, когда в состав альянса вошли бывшие советские республики Прибалтики, находящиеся на границе с Россией. Архитектор политики сдерживания и самый проницательный в США аналитик России Джордж Кеннан (George F. Kennan) в 1998 году назвал эту экспансию «трагической ошибкой». «Я думаю, это начало новой холодной войны, — сказал он. — Мне кажется, русские постепенно начнут реагировать на это очень негативно, что будет оказывать влияние на их политику».
Когда в 2014 году в Киеве потерпело крах промосковское правительство Виктора Януковича, а ему на смену пришел прозападный режим, Кремль, естественно, встревожился, полагая, что Украина, которую Москва считает колыбелью русской православной культуры, может стать следующей в экспансионистской повестке НАТО. Вашингтон должен был предвидеть эти опасения, особенно с учетом того обстоятельства, что Москва уже доказала свою готовность к участию в войне, в которую она в 2008 году вступила с Грузией, дабы помешать присоединению бывшей советской республики к НАТО. Поскольку предостережения по поводу экспансии остались неуслышанными, будет справедливо задать вопрос: есть ли в национальной политической элите США люди, стремящиеся к новой холодной войне? Этот вопрос может показаться странным — ведь никто активно не озвучивает такое стремление. Тем не менее, ощущаемая потребность может быть своего рода условным рефлексом. Страны, как и люди, думают одинаково: воображение, или творческую фантазию, у них встретишь крайне редко. Холодная война сформировала несколько поколений американских политических руководителей, а также создала прочную и хорошо укоренившуюся популярную культуру, которую можно проследить в бестселлерах и голливудских блокбастерах (достаточно вспомнить идущий сегодня «Шпионский мост»). В них Россия и русские показаны исключительно двуличными и опасными. Таким мировоззрением вполне можно объяснить странный комментарий Митта Ромни (Mitt Romney), прозвучавший во время кампании 2012 года. Он заявил, что Россия — это «несомненно наш геополитический враг номер один. Они всегда борются на стороне самых плохих актеров». Получается, что Россия страшнее исламских джихадистов, которые наносят удары по нашей стране, а также революционного режима в Иране, который провозгласил лозунг «Смерть Америке».
Трудно отказаться от мышления холодной войны. Но американскому руководству в равной мере трудно понять, что «однополярный момент», как Чарльз Краутхаммер (Charles Krauthammer) в 1990 году назвал «мир после холодной войны», не может сохраниться навечно. Да и этот мнимый момент был чем-то вроде фикции, поскольку в то время Китай, уже 12 лет шедший по пути запущенных Дэн Сяопином экономических реформ, уже многое сделал для того, чтобы стать великой державой. В любом случае, реальность такова, что сегодняшний геополитической мир решительно многополярен. А на неспокойном Ближнем Востоке важные интересы имеются у множества сторонних держав, в том числе, у России.
Российские интересы просматриваются в ее новой военной кампании в Сирии, цель которой — не допустить краха режима Башара аль-Асада. Во-первых, Кремль поступает таким образом не только ради того, чтобы поставить в неловкое положение колеблющийся Вашингтон, но и чтобы сохранить для своего военно-морского флота порт Тартус, находящийся на сирийском отрезке Средиземноморья. Кремль договорился об использовании Тартуса в брежневскую эпоху в 1971 году, а поскольку других пунктов базирования на Средиземном море у него нет, он вряд ли с легкостью откажется от базы. Россия также заинтересована в ведении борьбы с исламскими боевиками непосредственно в Сирии, а также за ее границей в Ираке. Ведь среди тех, кто нацелился на свержение режима в Дамаске, а может, и в Багдаде, есть джихадисты из России. «Для Владимира Путина вполне разумно выследить и уничтожить как можно больше таких врагов до их ожидаемого возвращения на родину», — отметил недавно в Tablet директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин.
В данном случае «трагической ошибкой» может стать непонимание США и Россией своих общих интересов, которые заключаются в сотрудничестве с целью ликвидации террористов, угрожающих их странам. Придя в 1999 году к власти, Путин весьма активно рассматривал возможности такого сотрудничества. После 11 сентября он дал согласие на использование российского воздушного пространства самолетами США и НАТО, которые обеспечивали военную кампанию в Афганистане. Он также согласился с созданием новых американских баз в бывшей советской Центральной Азии. В сегодняшней Сирии победа радикальных экстремистов, финансируемых из стран типа Саудовской Аравии, станет отвратительным итогом как для России, так и для США, не говоря уже о Франции и остальных странах Европы. Но поскольку Вашингтон ограничен в своих возможностях вести разговор с Ираном, «у Москвы больше шансов подтолкнуть Иран, Турцию и монархии Персидского залива к компромиссу», заявил недавно на страницах Politico декан Школы современных международных исследований при Университете имени Джонса Хопкинса Вали Наср (Vali Nasr).
Что нас ждет впереди? Наиболее вероятный кандидат в президенты от демократов Хиллари Клинтон сравнила путинскую авантюру в Крыму с германской аннексией Судетской области — ну, это как бы закуска перед ужином. А республиканцы, похоже, вступили в настоящее состязание: кто круче выскажется о России. Карли Фиорина (Carly Fiorina) призвала к проведению «регулярных и агрессивных военных учений в прибалтийских странах» и даже пообещала никогда не разговаривать с Путиным. Тед Круз (Ted Cruz) выступает за расширение списка в законе Магнитского, которым накладываются визовые и банковские ограничения на российских должностных лиц, обвиняемых в нарушениях прав человека. Марко Рубио (Marco Rubio), назвавший Путина «гангстером», поддержал идею введения в Сирии бесполетной зоны под контролем США, хотя это чревато вполне реальным и общепризнанным риском военной конфронтации с Россией. По данным исследовательского центра Pew, только 22% американцев положительно отзываются о России, а поэтому жесткая антироссийская линия является путем наименьшего политического сопротивления. Ни один из кандидатов от обеих партий не предлагает свежие и смелые идеи о новом начале в российско-американских отношениях. Это относится и к президенту Обаме. А как же насчет двустороннего саммита двух лидеров, на котором можно было бы понять, готов ли Кремль (как он намекает), перешагнуть через режим Асада в Сирии, чтобы идти дальше? Как насчет прямого участия России в дискуссиях в Совете Безопасности ООН о плане действий против ИГИЛ после парижских атак?
Урок на будущее о том, как строить отношения с непростым кремлевским лидером, преподнес президент Франклин Рузвельт (Franklin D. Roosevelt), наладивший связи с Иосифом Сталиным. Рузвельт хорошо понимал, что большевик Сталин в молодости занимался грабежами и даже убийствами, а также был прекрасно осведомлен о «массовых чистках» невинных советских граждан сталинским режимом. «Советским Союзом, — заявил он в 1940 году, — управляет диктатура столь же абсолютная, как и любая другая диктатура в мире». Но он не позволял себе отклоняться от ключевой цели США — сотрудничать с Кремлем в деле разгрома нацизма. В этих целях он даже прибегал к лести. «Американский народ восхищен блистательной борьбой ваших вооруженных сил», — написал он Сталину в апреле 1942 года. Своему личному врачу Рузвельт говорил о Сталине так: «Я делаю ставку на его реализм».
Нельзя не признать, что полагаться на чей-то реализм весьма рискованно, поскольку лидеры, как и их страны, порой ведут себя иррационально. Но на что еще можно поставить? Если американский президент при помощи своего шарма может добиться от оголившего свой торс Путина, чтобы тот разнес в пух и прах ИГИЛ, то честь ему и хвала. Но здесь, как и всегда, нужно ясное и четкое понимание. Было ошибкой в 1990-е годы думать о том, что немощная Россия, которой противостоит расширяющаяся НАТО, такой же слабой и останется. Столь же глупо думать сейчас, что с уверенной в себе Россией, которая утверждает свои интересы в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, невозможно прийти к продуктивному взаимодействию. Указывающие на это обстоятельство люди виновны в умиротворении ничуть не больше, чем реалист Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft), которого неоконы осудили за пророческое предостережение, сделанное спустя год после 11 сентября. Тогда он говорил о безрассудстве вторжения в Ирак. Чтобы ясно видеть Россию, Америка и на себя тоже должна смотреть без иллюзий. Когда великая держава не очень хорошо понимает свои ограничения, она может стать крайне опасной — для себя самой.
Пол Старобин — автор книги After America: Narratives for the Next Global Age (После Америки: нарратив для следующего глобального века). В настоящее время он пишет новую книгу о городе Чарлстоне накануне Гражданской войны. Прежде он работал заведующим московским бюро журнала Business Week
— —----------
Комментарии читателей
Errick458
В этой статье слишком много здравого смысла, а посему она вряд ли найдет хоть какой-то отклик на Капитолийском холме.
jetcal1
Мозг просто кипит. Я подозреваю, что была возможность договориться с Путиным о приемлемом решении по Сирии. Интересно, кто из американского дипкорпуса похоронил идею сотрудничества с Россией. Я не думаю, что тройка в составе Обамы, Керри и Хиллари достаточно умна для того, чтобы самим такое придумать.
George C
Россия, Китай, Сев. Корея, Сирия, Иран = ОСЬ ЗЛА. Путин = третьесортный Гитлер.
Serge Krieger
Первый правильный шаг к реализму — признать, что у России есть национальные интересы вдоль ее границ, и что они важнее американских интересов на этих рубежах. Если этого признания не будет, в перспективе вообще ничего не получится. Россия не позволит США совать свой нос в ее задний двор и наводить там свои порядки. То же самое можно сказать и о США, это так, однако Россия в этом плане знает свое место.
