В Сирии — так же, как до этого на Украине и в Грузии — Россия добивается своих целей путем военных действий, используя грубую силу и устрашение. На Западе она использует «юридические методы войны», задействовав правовые нормы для возбуждения политически мотивированных уголовных дел (необоснованных по фактическим обстоятельствам или с точки зрения закона) для того, чтобы держать в страхе людей, находящихся под прицелом Кремля.
За прошедшие 16 лет Путин выстроил в России систему, согласно которой власть сосредоточена в Кремле, а правовые нормы попираются. Путинская риторика основана на том, что Россия является силой, которая противостоит приходящему в упадок и безнравственному Западу — цивилизации, абсолютно не соответствующей его родной стране. Но вот что странно. По мере того, как Кремль усиливает пропаганду по радио- и телевизионным каналам в масштабах всей страны, Россия для защиты своих интересов все чаще обращается к Западу — и, наверное, чаще всего в суды западных стран.
Эта ситуация является отражением путинского подхода к международной системе. Россия пытается выжить в условиях всеобщей глобализации — но сама по себе, на своих условиях. Она хочет быть частью Запада и при этом оставаться вне Запада, не завися от него. Такой линии Кремль придерживается, по крайней мере, с 2012 года — когда Путин вновь занял президентское кресло. Путин хочет, чтобы Россию признавали мировой державой, имеющей возможность сидеть за одним столом с ключевыми игроками. Но при этом он хочет, чтобы эти самые игроки признавали право России вмешиваться в дела суверенных государств, подрывать основы международной безопасности, по-своему трактовать международные законы и нормы и действовать, подчиняясь каким-то своим, другим интересам.
Россия использует различные тактические приемы, чтобы действовать в этих интересах и при этом дестабилизировать Запад изнутри. Кремль финансирует зарубежные телеканалы, газеты и вебсайты, спонсирует фиктивные научные организации, аналитические центры и политические движения, оказывает поддержку «полезным идиотам», агентам влияния и прочим подозрительным личностям. Кроме того, Кремль использует в своих целях (во время своей «юридической войны») западных профессиональных юристов в качестве проводников российской внешней политики.
Ярким примером служит то, что произошло с Сергеем Пугачевым — российским финансистом, известным как «банкир Путина». Положение сенатора Пугачева, имевшего ранее большие связи, в 2010 году резко пошатнулось, когда Межпромбанк, совладельцем которого он являлся, после получения от Центробанка финансовой помощи в размере 40 миллиардов рублей не выполнил свои долговые обязательства и лишился лицензии. В 2013 году — через два года после переезда Пугачева из России в Великобританию, московский суд заявил, что в банкротстве Межпромбанка виноват именно он. Судебный иск был подан государственной корпорацией «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ), которое занималась процедурой ликвидации Межпромбанка.
Как утверждает Пугачев, причиной банкротства Межпромбанка стало то, что российское государство экспроприировало у него активы на миллиарды долларов — в том числе судоверфи, девелоперские проекты и угольные шахты. Некоторые из этих активов попали в распоряжение Игоря Сечина — одного из ближайших соратников и приятелей Путина. По заявлению АСВ, интересы которого представляли королевский адвокат Стивен Смит (Stephen Smith) и Бен Гриффитс (Ben Griffiths) из лондонского адвокатского объединения Erskine Chambers, а также имеющая штаб-квартиру в Лондоне международная юридическая фирма Hogan Lovells, Межпромбанк обанкротился в результате того, что в целях личного обогащения Пугачев похитил сотни миллионов долларов из средств, выделенных Центробанком. Летом 2014 года лондонский Высокий суд, получив ходатайство АСВ, издал судебный приказ о наложении ареста на имущество Пугачева без ограничения по территории, в результате чего были арестованы его активы на сумму до 2 миллиардов долларов.
По утверждению Пугачева, дело против него заведено по политическим мотивам. Как бы там ни было, есть и другие, более убедительные примеры.
После того, как в России к власти пришел Путин, пожалуй, самым вызывающим политическим шагом стало лишение свободы Михаила Ходорковского путинским правительством в 2003 году и последовавший за этим раздел крупнейшей на то время нефтяной компании «ЮКОС» в 2007 году Через несколько лет бывший финансовый директор ЮКОСа Брюс Мисамор (Bruce Misamore) возглавил небольшую группу других бывших представителей руководства, пытаясь взыскать активы в пользу акционеров компании и пенсионного фонда ее работников. В 2004 году Мисамор обратился в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Как он заявил, Россия незаконно завладела ЮКОСом, предварительно обложив компанию несуществующими налогами и продав через фиктивный аукцион. В заключительном определении, вынесенном в 2014 году, ЕСПЧ удовлетворил иск Мисамора и присудил бывшим акционерам ЮКОСа 1,86 миллиардов евро (2,5 миллиардов долларов) в качестве компенсации.
В процессе судебного разбирательства в ЕСПЧ интересы России представлял лондонский королевский адвокат Майкл Суэйнстон (Michael Swainston) из адвокатской компании Brick Court Chambers, а налоговым консультантом был королевский адвокат из Лондона Тимоти Бреннан (Timothy Brennan). Помимо этого, российские власти консультировали свою команду юристов напрямую. «На Западе Россия не присутствует в залах заседаний лично от своего собственного имени, — объясняет Мисамор. — Я имею в виду, что здесь, может, и присутствуют несколько представителей российских властей, но Россия представлена здесь в лице западных юридических компаний…. И теперь в залах заседаний именно они являются представителями России».
По судебным делам Пугачева и ЮКОСа можно понять, в какой степени Россия задействует западных юристов для защиты своих интересов, правда, в других случаях она таких явных следов не оставляет.
Возьмем, к примеру, дело Билла Браудера (Bill Browder) — основателя инвестиционного фонда Hermitage Capital Management. В 2012 году бывший российский следователь Павел Капов обратился в Королевский суд Лондона с иском против Браудера, обвинив его в клевете. Браудер выложил в сеть несколько видеороликов, обвинив Карпова в причастности к смерти российского юриста Сергея Магницкого. Как заявил Карпов, из-за того, что Браудер связал его имя с убийством Магницкого, пострадала его «хорошая репутация в судах Англии и Уэльса». Для представления своих интересов в суде Карпов нанял королевского адвоката Эндрю Колдикотта (Andrew Coldicott) — одного из самых высокооплачиваемых адвокатов Великобритании по делам о клевете, и адвоката Джеральдин Праудлер (Geraldine Proudler) из лондонской международной юридической компании Olswang.
Однако такие старания и затраты оказались практически напрасными. Объявляя постановление, судья Саймон отказал Карпову в удовлетворении его иска в полном объеме, отметив, что «его попытка защитить свою репутацию в этой стране выглядит несколько неестественно». Но немаловажным вопросом является то, как именно Карпов, чей должностной ежемесячный оклад составлял 500 долларов, мог себе позволить такое юридическое представительство (одни только судебные издержки Карпова составили приблизительно 2 миллиона фунтов стерлингов). И частичный ответ на этот вопрос можно было найти в судебных протоколах, представленных королевским адвокатом Энтони Уайтом (Anthony White), защищавшим интересы Браудера. Отметив, что «у Карпова нет [!] средств, чтобы самостоятельно оплатить данное исковое производство», Уайт заявил, что «невозможно будет убедить суд в том, что российское государство в какой-то мере не участвует в этом иске».
Западу следует внимательно следить за тем, что здесь происходит.
Разрушив все, что имеет хоть какое-то отношение к верховенству права в России, Москва теперь делает все, чтобы Запад помогал ей преследовать кремлевских врагов, а также избегать наказания за совершенные ею преступления. Дела ЮКОСа и Магницкого являются одними из самых вопиющих, убедительно задокументированных и широко освещавшихся в прессе примеров темной стороны путинизма. В обоих случаях в своих попытках достичь политических целей Кремль злоупотреблял западными законами и вводил в заблуждение органы судебной системы Запада.
Разумеется, юридическую войну против Запада ведет не только Россия. Согласно принятой в Китае в 2003 году доктрине «Трех методов ведения войны» (Three Warfares) правовые нормы считаются наступательным оружием, которое можно использовать для достижения политических и коммерческих целей. В настоящее время Китай манипулирует положениями Конвенции ООН 1982 года по морскому праву. Тем самым он стремится расширить свое присутствие и обеспечить себе более прочное положение в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. Террористы и их сторонники уже давно воспринимают законодательство как инструмент, с помощью которого можно ограничивать действия и подрывать усилия тех, кто пытается их остановить. Как написано в учебном пособии «Аль-Каиды», боевики, попавшие в плен, должны обращаться в суд с ложным заявлением о применении к ним пыток с тем, чтобы отвлечь силы и внимание тех, кто их захватил, а себя представить как жертву.
Но Россия в этом отношении выделяется на фоне остальных, поскольку она ведет юридические войны гораздо эффективнее других. И то, что на юридическую войну, которую ведет Россия, никто не обращает должного внимания, свидетельствует о том, что Запад в целом не понимает, какую угрозу представляет собой Кремль.
В большинстве стран Запада раньше наблюдалось и по-прежнему наблюдается сейчас (несмотря на события последних трех лет) полнейшее нежелание видеть путинскую Россию такой, какова она на самом деле. Это до нелепого коррумпированная и циничная клептократия, одержимая идеей при любой возможности навредить Западу и подорвать основы его институтов — в том числе Евросоюза, НАТО, а также различных организаций и законодательства, укрепляющих тот мировой порядок, который сложился после Второй мировой и холодной войн. Именно в этом контексте и следует рассматривать то, как Россия использует западные суды в нарушение принципов верховенства права.
В сложившейся ситуации есть ряд практических шагов, которые Запад мог бы предпринять, чтобы помешать России вести юридическую войну. Для того, чтобы всем стало ясно, что законное право все чаще становится средством ведения войны, необходимо систематически предавать гласности соответствующую информацию, внедрять программы правового воспитании и профессионального юридического обучения. Тем, кто ведет юридическую войну нужно оказывать противодействие на уровне западных судебных органов в рамках национального и международного законодательства. Запад должен так же стремиться к победе в юридической войне, как если бы речь шла о боевых действиях. В странах Запада в отношении тех, кто создает условия для такой юридической войны и попустительствует ей, необходимо использовать наступательную тактику на судебно-правовом уровне — например, добиваться введения санкций против тех адвокатов, которые часто выдвигают несерьезные доводы или нарушают правила безопасности.
Можно было бы реформировать судебную систему западных стран, в результате чего их судебные органы не могли бы пособничать и подстрекать путинскую клептократию.
И российские, и западные юристы уже привыкли к выгодному прагматизму, характерному для последних 16 лет. Они, наверное, будут утверждать, что не делают ничего плохого. Первые кажут, что на Западе существуют единые правила «честной игры» и общепринятая система рычагов правосудия — независимых и справедливых судей и юристов. Вторые — что Россия имеет право на юридическое представительство и объективное разбирательство в независимом и справедливом суде. Но все это обходится очень дорого: эти юристы непрерывно работают — каждый по-своему — подрывая безопасность Запада и способствуя распространению агрессивного российского авторитаризма.
Эндрю Фоксолл — Директор британского Центра российских исследований при лондонском научно-аналитическом Обществе Генри Джексона.
