Америка увязла в прежней холодной войне или приближается к новой? На протяжении последних 25 лет американская национальная военно-политическая стратегия нацелена на выполнение довольно нелегкой задачи — реагировать на рост терроризма, но она, возможно, упускает из виду более серьезную угрозу, которую представляют собой войны великих держав.
В начале этой недели институтом Чарльза Коха (Charles Koch Institute) была организована конференция «Продвижение американской безопасности», на которой обсудить вопросы внешней политики встретились представители двух влиятельных научных школ — сторонники реализма и политики сдерживания. Лейтмотивом дискуссии стала обеспокоенность в связи с ухудшением американо-российских отношений. В конференции приняли участие такие ученые, как Джон Миршаймер (John Mearsheimer), Бэрри Позен (Barry Posen) и Стивен Уолт (Stephen Walt), а также политические аналитики Кристофер Пребл (Christopher Preble), Джан Джентиле (Gian Gentile) и Майкл О’Хэнлон (Michael O’Hanlon).
Хотя целью конференции было «разобраться в прошлом, дать оценку настоящему и исследовать будущее внешней политики США», на многих дискуссионных площадках затрагивался вопрос сравнения «большой стратегии» времен холодной войны и периода после нее.
Вице-президент CKI Уильям Ругер (William Ruger) начал с того, что поставил вопрос: «Была ли у США в последние 25 лет согласованная идея внешней политики?». В ответ Миршаймер взялся подробно описывать либеральное господство, существовавшее на протяжении последних двух десятилетий, которое по сути сводится к тому, что США повсюду вмешиваются, чтобы предотвратить возникновение проблем. Он заявил, что США взяли на себя такие обязательства, чтобы руководить процессом глобализации, и пошли дальше, создав неразбериху на Ближнем Востоке и в Европе. Для большинства людей это во многом выглядит как остатки триумфализма — веры в свое превосходство, возникшей после окончания холодной войны.
Основой внешней политикой здесь является либеральное господство — и у этой политики есть две составляющие. Первая состоит в том, что мы стремимся в военном отношении доминировать во всем мире — на планете нет такого места, которое бы не имело значения для (нашей) незаменимой страны, нам есть дело до всех углов и закоулков на земле, и мы заинтересованы в военном превосходстве и здесь, и там, и повсюду. Это первая составляющая. Второй составляющей является то, что мы полны решимости изменить мир — мы твердо намерены сделать всех похожими на нас самих.
Кэтлин Хикс (Kathleen Hicks) в своем ответе пошла еще дальше и заявила, что в главной стратегии США существует преемственность с 1945 года: «Я, собственно говоря, считаю, что со времени окончания Второй мировой войны существует поразительная преемственность, и она сохранилась и в период после окончания холодной войны. На самом деле, если начать с того, с чего начал Джон — речь идет о продвижении интересов США за счет лидирующего положения в мире. Думаю, это была очень последовательная идея в вопросе того, как каждая администрация к этому лидерству стремилась. В частности, после окончания холодной войны [все президенты], разумеется, действовали по-разному в отношении каждого из этих интересов — в зависимости от того, какой им был ближе: в области экономики, прав человека, мирового порядка и/или физической безопасности США и безопасности их союзников. И отличались они тем, какой способ они выбирали для достижения этого. Думаю, в какой-то степени их способы действий отличались друг от друга, но, мне кажется, что в американской внешней политике существует поразительная преемственность уже лет 70 с лишним».
Возможно, участники дискуссии застряли на уровне мышления времен холодной войны, хотя это маловероятно. Скорее всего причиной озабоченности из-за Советского Союза и современной России является то, что Россия остается единственной страной, способной создавать серьезную угрозу доминирующему положению США. Возможно, что в этом же направлении движется и Китай, но он, похоже, такого уровня пока не достиг. Так что Россия является одной из тех немногих угроз, которые реалисты в целом считают действительно опасной.
Миршаймер и Хикс сделали ряд предложений в отношении политического курса — с тем, чтобы ослабить напряженность в отношениях с Россией и предотвратить войну великих держав XXI века. Но, что более важно, они предлагают постепенно выйти из состава НАТО и передать альянс в распоряжение Европы. По словам этих участников дискуссии, рассмотрение вопроса о включении Грузии и Украины в состав НАТО было ошибкой, которая вызвала болезненную реакцию России на превышение Америкой своих полномочий. Миршаймер заявил: «Мы не считаем, что эти страны (Грузия и Украина) относятся к числу наших жизненно важных стратегических интересов, но мы говорили о принятии их в состав НАТО, что обеспечило бы им гарантии безопасности в соответствии с 5-й Статьей». Более того, продолжил он, план расширения НАТО не предусматривал сдерживания России, он изначально предполагал распространение демократии, либеральных институтов и принципов экономической независимости.
Миршаймер предупредил, что без стратегического переосмысления отношений между США и Россией паранойя Москвы и ее чувство незащищенности могут стать причиной конфликта. На вопрос о самой большой ошибке во внешней политике, совершенной за последние четверть века, Миршаймер сначала назвал Ирак, а затем добавил кризис на Украине и произошедшую в результате этого дестабилизацию американо-российских отношений: «Если страну, которая ощущает себя уязвимой, — такую, как Россия, — вы доводите до крайности, это значит, что вы вмешиваетесь в ее дела, а значит, напрашиваетесь на неприятности».
