Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Неустанные, отчаянные попытки госсекретаря Джона Керри остановить массовое истребление людей в Сирии, найдя общий язык с Россией, привели к нулевому результату. Они сгорели в огне, дым от которого сейчас поднимается над Алеппо. Они погибли вместе с беззащитными сирийцами в их домах, в больницах, на рынках и в мечетях — вместе со взрослыми и детьми, безжалостно убитыми российскими пилотами.
Неустанные, отчаянные попытки госсекретаря Джона Керри остановить массовое истребление людей в Сирии, найдя общий язык с Россией, привели к нулевому результату. Они сгорели в огне, дым от которого сейчас поднимается над Алеппо. Они погибли вместе с беззащитными, до смерти напуганными мирными сирийцами в их домах, в больницах, на рынках и в мечетях — вместе со взрослыми и детьми, безжалостно убитыми российскими пилотами и военными сирийских правительственных войск. Главная ошибка Керри, в основе дипломатических усилий которого лежали самые благородные мотивы, состояла в том, что он не смог провести грань между объективными интересами Российской Федерации и личными устремлениями ее нынешнего лидера, президента Владимира Путина.
Ни один из российских дипломатов, с которыми мне доводилось взаимодействовать в период моей работы в Госдепартаменте, никогда не стеснялся говорить неприятную правду о сирийском клиенте Москвы, президенте Башаре аль-Асаде. Кульминацией стал один момент во время крайне важных переговоров в Женеве, проходивших в июне 2012 года. Американские, французские и британские делегаты настаивали на такой формулировке, которая позволила бы лишить «любого человека с кровью на руках» права стать частью переходного правительства. Возражение ведущего российского делегата оказалось чрезвычайно показательным: «Перестаньте. Все же поймут, что мы говорим об Асаде». Его аргумент был неопровержимым.
Коррумпированность, некомпетентность и жестокость режима Асада не ускользнули от российских чиновников. Им хорошо известно, какую роль режим играл в течение первого десятилетия 21 века в перевозке иностранных боевиков из аэропорта Дамаска в Ирак, где они вступали в ряды «Аль-Каиды в Ираке», непосредственной предшественницы ИГИЛ (террористическая группировка, запрещенная на территории РФ — прим. ред.). Им известно о том, что в 2011 году режим освободил из тюрем множество политических экстремистов в надежде на то, что они просочатся в ряды мирной националистической и относительно светской оппозиции, выступавшей против жестокого режима Асада, и в конечном итоге займут там лидирующие позиции. Им известно о том, как из-за бесчинств сирийского режима на востоке Сирии во власти образовался вакуум и как группировка ИГИЛ его заполнила. Они знают, что стратегия выживания режима, заключающаяся в массовом истреблении населения, облегчает работу вербовщиков ИГИЛ на территории Сирии и внутри суннитских сообществ по всему миру.
Понимая, что его российским коллегам все это известно, Джон Керри продолжал действовать, основываясь на идее о том, что Россию можно склонить к сотрудничеству, чтобы в конечном итоге убрать Асада из власти. Его российский коллега активно поддерживал в нем эту убежденность, вводя его в заблуждение, чтобы США продолжали занимать пассивную позицию перед лицом массовых убийств. Сторонники Керри в Белом доме с безудержным энтузиазмом поддерживали версию об общих интересах, убеждая всех подряд, что Москва сделает все возможное, чтобы сотрудничать с Вашингтоном на дипломатическом уровне с целью начала совместных военных операций, которые якобы были нужны Москве для «легитимизации» ее военного присутствия в Сирии. Эта ошибочная вера в общность интересов Вашингтона и Москвы подпитывалась одним фактом, о котором знал Керри и чиновники Белого дома: президент Барак Обама не станет предпринимать никаких шагов для того, чтобы защитить сирийских граждан от массового истребления режимом Асада. Поэтому защитить их должен Владимир Путин.
Рассуждения тех, кто следовал за миражом общих интересов, были вполне разумными и логичными. В конце концов, полагали они, заявленная цель военного вмешательства России заключалась в борьбе против ИГИЛ. Однако на деле все оказалось совсем не так: Россия вмешалась, чтобы защитить Асада. Тем не менее, президент и многие другие продолжали настаивать на том, что ИГИЛ — это общий враг, и, учитывая утрату режимом Асада легитимности власти в глазах большинства сирийцев, Россия, несомненно, боялась увязнуть в трясине в том случае, если она сконцентрируется на спасении преступной семьи. Более того, по мнению некоторых, в свете того, что бремя последствий выбранных режимом методов — баррельные бомбы, сбрасываемые на жилые кварталы, массовые задержания, пытки, сексуальное насилие, осада городов и деревень ради распространения болезней и голода, которые заставляют людей сдаваться — легло в основном на плечи суннитов, России необходимо было тщательно взвесить обоснованность своей поддержки криминального режима и последствия такого выбора для ее отношений с суннитским миром в целом.
Действительно, кто-то может решить, что в Сирии Россия ведет себя достаточно глупо: если она будет бесконечно поддерживать режим Асада, она поставит под угрозу интересы России и безопасность россиян на родине и за границей. И, хотя ее действия в Алеппо навсегда оттолкнули от нее большинство сирийцев, если бы она остановилась сейчас и если бы она помогла заменить режим Асада на новое правительство, в котором часть нынешних — честных — чиновников работала бы бок о бок с представителями умеренной националистической оппозиции, это многих устроило бы и помогло бы наладить крепкие отношения между Москвой и Дамаском, которые включали бы в себя политическое сотрудничество и право пользоваться военными базами.
Однако для Владимира Путина личные политические интересы всегда важнее интересов Российской Федерации. Путин поднял большой шум, играющий на руку только ему, вокруг якобы существующей программы США по смене режимов на Ближнем Востоке. Он пообещал раз и навсегда, что он будет останавливать разбушевавшегося, склонного к насилию и поддерживающего террористов Барака Обаму во всех его начинаниях, и Сирия является тем местом, где Путин намеревается это сделать.
Вполне вероятно, сам Путин воспринимает Башара аль-Асада так же, как его воспринимают другие российские чиновники — как серьезную проблему и помеху. Однако Асад воплощает собой то «государство», которое Путин намеревается спасать от предположительных дестабилизирующих махинаций США. Как может Владимир Путин — который придумал всю эту чушь и продвигал связанный с ней ура-патриотизм, руководствуясь исключительно внутриполитическими целями — сотрудничать с Асадом, не рискуя при этом прослыть пособником того грандиозного заговора, который он пообещал разрушить? Как могли Путину не понравиться те политические последствия, которые захлестнули Западную Европу в результате миграционного кризиса, спровоцированного в основном жестокостью режима Асада?
В конечном итоге, только россияне могут формулировать свою внешнюю политику и интересы национальной безопасности. Многие сходятся во мнении, что поддержка жестокого и недостойного режима, подобного режиму Асада, в будущем не принесет России и ее народу ничего хорошего. Однако Владимира Путина не волнует далекое будущее. Он сконцентрировался на сохранении своей власти. Он рассчитывает, что с последствиями его шагов, направленных на сохранение политической власти, придется разбираться другим.
Опасность заключается в том, что американские лидеры могут продолжить оправдывать свою неспособность отреагировать на массовые убийства в Сирии, указывая на «большую ошибку» Москвы и продолжая ссылаться на несуществующие общие интересы в Сирии с путинской Россией. Да, все факты указывают на то, что Вашингтон и Москва могли бы извлечь огромную пользу из взаимодействия с нейтральным, светским переходным сирийским правительством, в котором не будет радикальных элементов и которое будет настроено на реформы, восстановление страны и примирение. Однако г-н Путин поставил свои личные интересы выше того, что некоторые его соотечественники назвали бы интересами России, и большинство россиян, очевидно, верят — по крайней мере пока — что Путин прав.
Какими бы отговорками администрация ни прикрывала свое нежелание защищать сирийцев от массовых убийств, непрекращающиеся поиски точек соприкосновения с Владимиром Путиным не должны входить в их число. Как бы то ни было, Джон Керри должен навсегда отказаться от этой иллюзии.
Фредерик Хоф — директор Центра по изучению Ближнего Востока имени Рафика Харири при Атлантическом Совете. В 2012 году он был специальным советником по вопросам политического перехода в Сирии в Госдепартаменте США.
