Унесший жизни 11 человек взрыв в санкт-петербургском метро — это трагедия, и западные столицы направляют в Россию соответствующие соболезнования. Президент Дональд Трамп сказал, что это «ужасно», и позвонил российскому президенту Владимиру Путину, чтобы выразить свои соболезнования и предложить помощь. Схожим образом представитель США при ООН Никки Хейли (Nikki Haley) заявила, что Соединенные Штаты и Россия едины в борьбе с этими экстремистскими группировками.
Однако этот теракт, подтверждающий заявление Трампа о том, что Россия, Соединенные Штаты и страны Европы сталкиваются с общей угрозой со стороны «Исламского государства» (запрещенная в России организация — прим. пер.), его филиалов и подражателей, не приведет ни к каким политическим изменениям и не станет предвестником улучшения российско-американских отношений. Между политическим и военным истеблишментом двух стран по-прежнему очень сильно взаимное недоверие. Буквально за сутки до этой атаки Хейли выступила с комментарием, который наилучшим образом характеризует сегодняшнюю позицию США. Не исключая возможность сотрудничества с Россией в борьбе против «Исламского государства», она заявила: «Сейчас в отношениях с Россией нет любви или чего-то подобного». Хейли добавила, что Соединенные Штаты будут и дальше призывать Россию к ответу за ее действия в Сирии, за ее отношения с Ираном и за то, как она проводит свою внутреннюю политику. Более того, заявления Хейли о том, что нарушающие права человека страны создают угрозу миру и безопасности во всем мире, вызывают в Москве негодование.
Готовность Запада к укреплению и углублению антитеррористического партнерства с Кремлем будет зависеть от того, какие шаги Москва предпримет в ближайшие дни. В прошлом, и особенно после ужасного нападения на школу в Беслане в 2004 году, российское правительство ужесточало меры безопасности и/или вносило изменения в политическую систему. Данная трагедия, случившаяся вскоре после прокатившихся по всей стране крупномасштабных протестов против коррупции во власти, является едва ли не гарантией того, что многие западные политики и члены российской внесистемной оппозиции расценят новые ограничения на свободу собраний и более назойливые методы слежки не как подлинно контртеррористические действия, а как меры дальнейшего подавления протестного движения.
Следствие продолжается, и внимание приковано к трем вполне определенным, но не связанным между собой группам подозреваемых. Это владельцы российских паспортов, которые после 2014 года отправились в Ирак и Сирию воевать на стороне «Исламского государства», а сейчас возвращаются, поскольку власть ИГИЛ в его самопровозглашенном «халифате» на Ближнем Востоке ослабевает; это жители северокавказских республик Российской Федерации, ставшие радикалами местного происхождения; и это мигранты из Центральной Азии, ставшие экстремистами в Афганистане, в рядах ИГИЛ и в региональных салафитских организациях. Ситуация осложняется тем, что хорошо известные группировки типа ИГИЛ и «Аль-Каиды» (запрещенная в России организация — прим. пер.) утверждают, будто организаторы терактов поклялись им в верности, хотя сами они не имели никакого отношения к планированию и осуществлению атак.
С тех пор как Россия полтора года тому назад начала масштабную интервенцию в Сирии, группировки боевиков обещают отомстить ей за действия Путина собственно на российской земле. Родной город Путина Санкт-Петербург был весьма заманчивой целью, тем более, что в день теракта он проводил там встречу с белорусским президентом Александром Лукашенко. Даже если это нападение совершил доморощенный радикал, данные организации вполне могут заявить, что выполняют данное обещание. Но этого недостаточно для того, чтобы возобновить и укрепить российско-американские контртеррористические связи. Хотя все будут громко осуждать конкретные атаки, наносящие ущерб гражданскому населению, на Западе существует устойчивое мнение о том, что российское правительство своими действиями само породило эту проблему. Налицо уверенность в том, что российская поддержка Башара аль-Асада, тактика боевых действий Москвы в Сирии, ее политика на Северном Кавказе, а также поддержка, которую она оказывает самовластным руководителям в странах Центральной Азии, превратили Россию в мишень для террористов. После терактов 11 сентября мы стали свидетелями вполне определенной тревоги, с которой Россию привлекали к «войне с террором». В Вашингтоне существовали опасения, что это станет сигналом американского одобрения и поддержки российских действий, особенно в ее борьбе с повстанческими силами на Северном Кавказе.
России и США действительно угрожает общий враг, но пока они будут бороться с ним отдельно друг от друга.
Николас Гвоздев — пишущий редактор National Interest, старший научный сотрудник Института исследований внешней политики (Foreign Policy Research Institute).
Изложенные в статье взгляды это личная точка зрения автора.
— —------------
Комментарии читателей
Dorotea
Что ж, атаки 11 сентября не сблизили США и Россию (хотя Путин пытался). Но никто в России не доходил до того, чтобы обвинять в терактах саму жертву нападения. В этом и заключается «избирательное применение нравственности как государственной политики». Лучшие друзья США это саудовцы — и кто осмелится их дестабилизировать? Намного безопаснее обвинять во всем Россию и молчать о собственных недостатках и провалах.
ltlee1
Россия — это единственная серьезная угроза для Америки в том мировом порядке, где она главенствует. Они не могут быть на одной стороне. Поэтому трагедия в России доказывает американское превосходство, хотя она сама является жертвой терроризма. То есть, если США страдают, то Россия страдает еще больше, потому что при Путине она не является истинной демократией, как США.
Drinas
Сегодня США способны только на самодовольное чувство собственной непогрешимости. Жалкая страна.
