Gazeta Wyborcza: Вы считаете, что встреча нового президента Франции Эммануэля Макрона с Владимиром Путиным не сулит ничего хорошего?
Роман Кузьняр (Roman Kuźniar): Да, не сулит. Возможно, события еще не повернули в нежелательную сторону, но дела могут принять такой оборот. На это указывает в первую очередь неожиданность встречи: Макрон едва успел стать президентом, как уже решил принять Путина, то есть президента страны, отношения с которой у Франции складывались в последнее время не лучшим образом. Прием был королевским. Путин не просто приехал на выставку, и принимали его не в каком-то салоне за чашкой кофе, где президенты пообщались бы не больше часа. Макрон посвятил своему гостю полдня в Версале, и по форме это был официальный визит.
— Защитники Макрона говорят, что он решил взять быка за рога и, не откладывая, встретиться с противником, который бесцеремонно вмешивался во французскую избирательную кампанию, а встреча в Версале была призвана продемонстрировать мощь Франции. Кроме того, Макрон сразу же заявил Путину, что его журналисты — это не журналисты, а агенты влияния.
— Чтобы взять быка за рога, нужно подготовиться, а не подходить к нему с наскока. Путин — сильный игрок. Спешка показывает, кому была нужна эта встреча, она сразу же поставила хозяина в невыгодную позицию. На кого Макрон хотел произвести впечатление Версалем? Не на хозяина же Кремля! Москва — не провинция.
— Может, на французов?
— Скорее, на самого себя. Выбирая место встречи, он старался поднять собственный престиж. В свою очередь, его недвусмысленные высказывания, которые выглядят как выговор гостю за то, что тот вмешивался в избирательную кампанию, могут служить алиби для разговора о более серьезных вопросах. Возможно, Макрон хотел показать, что он не боится, но за этим, вероятно стоят какие-то долгосрочные планы, которые со временем будут обнародованы. Его слова, впрочем, относились к прошлому, а речь идет о будущем. Возможно, это будут шаги к восстановлению отношений с Россией, соглашению с ней. Меня беспокоит и волнует геополитический контекст этого события.
— На что он указывает?
— После встречи с Трампом канцлер Меркель сказала, что Европа не может рассчитывать на США, ей придется заниматься своим будущим самостоятельно. Макрон говорит, что он хочет укрепить партнерство с Россией. Это новая тема. Встреча Олланда с Путиным не состоялась из-за российской операции в Сирии, а тут новый президент сразу же решил с большой помпой его принять. Раньше, после вторжения на Украину, говорилось, что Москва должна вначале выполнить все условия для отмены санкций, а тут речь сразу зашла о партнерстве.
— Об отмене санкций никто не говорит, это подчеркивала Меркель.
— Возможно, пока такой дискурс решили сохранить. Но видя, как США отворачиваются от Европы, европейцы, возможно, решат укрепить свою позицию, наладив отношения с Россией, а заодно «отбив» ее у Трампа. Компрометирующие сообщения о контактах американского президента с Москвой не позволяет ему, как он собирался, сблизиться с Путиным. Европа может простить России ее грехи и заново наладить с ней контакты.
Возможно, это попытка создать панъевропейскую платформу на фоне того, что англосакский мир из-за Трампа и Брексита отдалился от Европы? Возможно, готовится нечто вроде разрядки отношений с СССР 1960-70-х годов? Возможно, Москву стараются склонить отвернуться от Китая? В этом наверняка присутствует также традиционная склонность французского бизнеса вести дела с россиянами или даже теплые чувства, которые французы исторически испытывают к России, некая слабость к большой, суровой и загадочной стране.
Если все так, появляется вопрос, какой ценой это будет делаться? Чем это обернется для Польши? Кого выберет Макрон, если ему придется выбирать между авторитарной и националистической Польшей и авторитарной националистической Россией Путина? Ясно, что он и его страна выберут Россию. Польским необольшевикам из партии «Право и Справедливость» (PiS) следует это осознать.
