Когда Бу Чун (Bu Chong) впервые прибыл в северо-восточный китайский город Харбин в 1984 году, чтобы поступить в университет, его поразил вид возвышавшихся вокруг европейских зданий с их могучими колоннами, арочными дверьми и утонченными барельефами. «Я родился в деревне, — сказал он, — и никогда не видел ничего подобного».
У Гао Хун (Gao Hong), здешнего предпринимателя, такие строения не вызывают удивления. Они были обычным зрелищем в Харбине ее детства, городе, построенном в конце XIX века в качестве дальневосточного форпоста Российской империи, перевалочного пункта для Восточно-Китайской железной дороги в регионе, некогда известном как Манчжурия.
Однако они оба застали нечто общее: снос старинной архитектуры с целью освободить место для ширящихся дорог и одинаковых многоэтажек.
«По меньшей мере треть старых зданий исчезла, — посетовала госпожа Гао. — Город изменился до неузнаваемости».
Опечаленные разрушением и вдохновленные предоставленными соцсетями возможностями, господин Бу, госпожа Гао и другие жители объединились, чтобы спасти остатки российской архитектуры в Харбине, и без того потрепанной многочисленными войнами, революцией и перепланировкой уже в наши дни.
В числе прочего они борются за судьбу моста Цзихун, построенного в 20-х годах прошлого века российскими инженерами и занесенного в список «недвижимых культурных ценностей» Государственным управлением по охране культурного наследия, благодаря чему любые его изменения должны быть одобрены центральными властями.
Когда в прошлом году городские власти Харбина решили, что мост необходимо убрать, чтобы освободить место для скоростной железнодорожной линии, это вызвало яростное сопротивление местных жителей. Сотни человек подписали петиции, тысячи оставили в интернете комментарии, призывающие власти остановить проект. Кто-то вывесил на мосту транспаранты в знак протеста.
Прошлым летом господин Бу, ныне ставший профессором архитектуры в Харбинском политехническом университете, отправил подписанное множеством преподавателей и студентов письмо, в котором призвал городские власти сохранить мост.
«В Харбине едва ли найдется кто-то, кто не знает мост Цзихун, — сказала госпожа Гао на обеде в русском ресторане ‘Люсия'. — Так что происходящее вызвало обширные волнения — люди очень глубоко это переживают».
Государственное управление по охране культурного наследия тоже вмешалось, отвергнув первоначальный проект городских властей Харбина, согласно которому мост должен был быть разобран и перенесен на новое место.
«Мы заняли твердую позицию, — сказал Сун Синьчао (Song Xinchao), замдиректора администрации. — Важность этого моста — в том, что он памятен для Харбина и его жителей».
Согласно одобренному проекту, мост останется на своем месте, но станет выше и длиннее, чтобы вместить новую железнодорожную ветку.
Госпожа Гао не в первый раз воспротивилась возможному сносу городской достопримечательности. В 2014 она занялась исследованием и описанием выживших старинных зданий на мессенджере Вичат. В одном таком трехэтажном строении, нынче ставшем ювелирным магазином, ранее размещалось американское консульство. Другое, в котором живет российский предприниматель, было захвачено японскими войсками в 1930-х, а его подвал превратился в тюрьму.
Работа Гао привела к появлению блога под названием «Исследование тайн Харбина», в котором рассказывается история 60-ти с лишним достопримечательностей города. Вокруг него образовалась дискуссионная группа, ныне насчитывающая порядка сотни участников, в число которых входят местные архитекторы, художники и ученые, иногда встречающиеся, чтобы обсудить меры для сохранения уникальной архитектуры и культуры Харбина. Одним из мест их встреч стал ресторан «Люсия», чей владелец Ху Хун (Hu Hong), родившийся от русской матери и китайского отца архитектор, является деятельным участником общества защиты памятников.
Улица, на которой вырос господин Ху, некогда была застроена поместьями. Однако в 1980-х за введением рыночной экономики и торговли недвижимостью последовали сносы.
«Это была экономическая реформа и либерализация, приведшая к масштабному строительству», — сказал господин Ху, находясь в своем ресторане, чей деревянный потолок и стены он вырезал вручную; резьбе он научился подростком, работая в деревне в 1970-х. «Они сказали, что нам нужно выстроить больше квартир, поскольку у нас было недостаточно места для жилья, однако качество этих новых квартир — спорное».
История появления Харбина заметно отличается от других китайских городов. В 1898 году российские инженеры и рабочие — как российские, так и китайские — прибыли для строительства Китайско-Восточной железной дороги. Вскоре за ними последовали российские евреи, спасающиеся от погромов, а за евреями — дворянство, изгнанное после большевистской революции, и белогвардейцы, ищущие убежища после поражения в гражданской войне.
К 1920-м в Харбине обосновались больше 100 тысяч русских, и многие тысячи представителей более 50 иных национальностей. Город превратился в значимый экономический центр с широкими бульварами, купольными православными церквами, поместьями, магазинами и гостиницами. Новые поселенцы возвели госпитали, банки и театры, выпустили газеты и основали балетные труппы и оркестры.
В Харбин стекались и китайцы — поначалу для помощи со строительством, в дальнейшем — чтобы вести там дела. Некоторые из них основали магазины и фабрики, превратившись в успешных предпринимателей. Подражая своим иностранным соседям, многие возвели каменные дома с европейской облицовкой и китайскими двориками — стиль, который местные жители часто называют «китайским барокко».
Первая значимая перестройка Харбина произошла после прихода ко власти коммунистов. Когда Мао Цзэдун приехал в Харбин в 1950-м, он объявил, что город должен превратиться из потребительского в производственный. Центральное правительство превратило Харбин в индустриальный центр, возведя огромные фабрики и построив блочные дома по советским лекалам.
Затем, в ходе Культурной революции 1960-х, порядка 80% от 50 синагог и церквей города были снесены хунвейбинами, включая огромный деревянный православный собор Святого Николая, построенный в 1900 году.
Лишь недавно местное правительство наконец осознало, что уникальная архитектура города может привлечь туристов, и начало реновацию оставшихся старинных зданий. В наши дни город гордится кафедральным собором Святой Софии, превратившимся в музей, и русскими строениями вдоль центрального бульвара. В одной из синагог разместился концертный зал, в другой — еврейский музей.
Однако местные защитники памятников считают эти меры запоздавшими, а зачастую и непродуманными.
В районе Лао Даовай городские власти изгнали жильцов, заменили старинные здания на новые в том же стиле и сдали их в аренду коммерческим предприятиям.
Этот проект, охвативший многие другие китайские города и приведший к появлению «новых старых» строений, вызвал осуждение со стороны местных защитников памятников, считающих абсурдными снос властями старинной архитектуры и строительство имитаций.
«Все это — провал, потому что все это — подделки», — сказал господин Ху.
По их мнению, изгнание прежних жителей и принадлежащих им популярных ресторанов и магазинов убило дух района.
«Люди ушли, а с ними ушли и магазины, — сказала Инь Хайцзе (Yin Haijie), процессор социологии в Харбинском политехническом университете. — Охрана культуры ничего не значит для правительства и застройщиков. Их ничто не волнует, кроме экономических интересов».
По мнению госпожи Инь, городу не хватает каналов связи между местными учеными и защитниками памятников и властями. «Мы находимся в проигрышной позиции, — сказала она. — Власти сильны, а обычные люди — нет».
Днем ранее рабочие бурили бетонные подступы к мосту Цзихун. На солнце блестели четыре обелиска и резные львиные головы, почти столетие охранявшие мост.
«Мы попытались, — сказала госпожа Гао. — Хотя все это может оказаться тщетным, мы все равно стараемся изо всех сил».
