Приблизительно тогда, когда Иран и Россия усиливали взаимодействие по различным проблемам внешней политики и безопасности на Ближнем Востоке, особенно в Сирии и Ираке, генерал Джозеф Данфорд, глава Объединенного Комитета начальников штабов Вооруженных сил США, в выступлении на ежегодном форуме по безопасности в Аспене заявил, что едва ли возможно признать интересы и планы Ирана и России в отношении ближневосточного региона похожими и близкими.
Генерал Данфорд 31 тира (22 июля — прим. перев.), отвечая на вопрос, касающийся сирийского конфликта, заявил, что в «долгосрочной перспективе» Иран и Россия имеют совершенно разные политические цели в отношении правительства Башара Асада и его самого. Он также заявил, что во время сирийского кризиса эти различия всплыли на поверхность. Аргументируя данные утверждения, он добавил: «Не будет ошибкой предполагать, что Иран и Россия, стремясь добиться большего влияния на Сирию, даже будут конкурировать друг с другом».
Однако даже если говорить в самых общих чертах, ни сирийское правительство, ни Российская Федерация, ни Иран не действуют в духе утверждений этого американского генерала — устремления Ирана не так уже резко отличаются от планов России. И тем более две страны не дают повода называть их действия и устремления отличающимися друг от друга.
Россия рассматривает регион Ближнего Востока как «инструмент»
Доктор Абд-ур-Расул Дэвсалар, профессор и эксперт по проблемам России, заявлял в интервью газете Donya-e Eqtesad, что слова Данфорда — в некоторой степени правильные, поскольку сам по себе Ближний Восток не является для России неким приоритетом в ее внешней политике, а представляет собой средство для достижения сразу нескольких целей глобального характера. Среди них — возвращение статуса сверхдержавы в мировой политике и более весомая роль в формировании регионального порядка в Европе.
Изучение «стратегии внешней политики России» (2016 г.) демонстрирует, что Ближний Восток не является для России приоритетным направлением внешнеполитического курса, и в лучшем случае находится где-то на пятом месте среди ее внешнеполитических приоритетов. В этом смысле Ближний Восток сам по себе не имеет для русских приоритетного стратегического значения, однако важен, потому что выполняет конкретную роль в глобальных вопросах. Ближний Восток с точки зрения России приобретает особое значение тогда, когда становится важным «инструментом» или средством для достижения стратегических целей в ее внешней политике.
Как заявлял профессор, а также признавали некоторые американские официальные лица, проблема миграции с Ближнего Востока в направлении Европы — это лишь средство или «инструмент» в руках России, которым она стремится воздействовать на европейский региональный порядок и оказывать на него влияние. С другой стороны, присутствие ВМФ России в Средиземном море также имеет большое значение для российского политического руководства. Ведь усиление присутствия России и ее военного флота на Ближнем Востоке подразумевает и присутствие в Средиземном море, при помощи которого можно воздействовать и на Европу. Согласно военно-морской доктрине России, это государство должно до 2020 года установить мощное присутствие в Средиземном море и Черном море, в Северном Ледовитом, Индийском и Атлантическом океанах и добиться появления новых баз на Кубе, в Венесуэле, Никарагуа, на острове Сицилия и в Сирии. Следовательно, вопреки утверждениям некоторых экспертов, полагающих, что базы в Латакии и Тартусе не имеют столь большого значения, можно сказать, что они становятся важной частью оборонной стратегии России.
Воссоздание системы глобальной безопасности
Цели России, которая отправила свои войска в Сирию, можно объяснить при помощи большой стратегии под названием «Построение системы глобальной безопасности». Построение системы глобальной безопасности при нынешних условиях для России нежелательно по нескольким причинам. Первая причина заключается в том, что эта система создается по проекту Запада и США и строится с учетом их интересов в первую очередь. Вторая причина заключается в том, что эта система ограничивает влияние России и препятствует ее превращению в мировую державу. Третье — то, что она совершенно игнорирует интересы безопасности России и выстраивает для них «ловушку» или стратегический капкан. И четвертая причина, как утверждают сами русские, заключается в том, что она не дает необходимых результатов и наоборот, защищает деструктивные, дестабилизирующие изменения, наблюдаемые в XXI веке. Этот комплекс факторов демонстрирует необходимость пересмотра действующей системы безопасности. Новая система глобальной безопасности должна официально учитывать и признавать интересы России, устранять угрозы «стратегической блокады» России в Европе, на Кавказе и Дальнем Востоке, и — что гораздо важнее всего упомянутого — официально и при любых условиях признать за Россией статус мировой державы.
Расхождения во взглядах
В то же время необходимо обратить внимание на то, что Иран и Россия смотрят на проблемы региона с несколько разных точек зрения. Россия позиционирует себя как только одну из региональных сил в ближневосточной политике, тогда как для Ирана стабильность и безопасность на Ближнем Востоке — одна из жизненно важных проблем. Это различие и задает тон внешней политике обеих сторон. В данный момент совершенно ясно, что Москва и Тегеран фактически одинаково подходят к сирийскому конфликту и ситуации в Ираке. Они желают, чтобы в регионе установилась стабильность. Но в то же время нужно учитывать, что две стороны имеют общие интересы только в тактике, а своим тактическим общим интересам следуют только в определенный момент, потому что в стратегическом отношении между Тегераном и Москвой имеются расхождения.
Возможности для стратегического взаимодействия
Сейчас Россия, будучи политическим игроком, который преследует цель усилить влияние и вес в международных делах, стремится использовать взаимодействие с Ираном по проблемам Ближнего Востока (особенно в сирийских и иракских делах) как возможность вернуться на арену мировой политики и при этом противодействовать влиянию Европы и США на Ближнем Востоке. Дэвсалар убежден, что, вероятно, генерал Данфорд, говоря о расхождениях Тегерана и Москвы по долгосрочным политическим задачам, до известной степени прав, но это вовсе не означает, что две стороны вообще не смогут выстроить друг с другом стратегическое взаимодействие. Иными словами, сближение тактических интересов Ирана и России дает обеим сторонам возможность в долгосрочной перспективе сблизить также и свои стратегические интересы и увеличить потенциал стратегического взаимодействия. Нельзя утверждать, что Россия и Иран имеют настолько серьезные расхождения в стратегическом плане, что никогда не смогут сблизить свои позиции. Хотя Америка и любит говорить о том, что это сотрудничество — лишь тактического плана, это вовсе нельзя трактовать как некий категорический императив или нечто происходящее на самом деле.
Сближение интересов Москвы и Тегерана
Говоря о сотрудничестве Ирана и России по Сирии, необходимо иметь в виду, что любая страна преследует прежде всего собственные национальные интересы и выстраивает внешнюю политику с их учетом. Русские не являются исключением из данного правила. Хотя сейчас позиции Москвы и Тегерана в отношении проблем региона (например, Сирии и Ирака) очень близки друг другу, существуют и пункты, в которых стороны расходятся. Это естественно. Сегодня и Иран, и Россия стремятся упрочить свои позиции. В ряде регионов — таких как Сирия — это происходит с использованием примерно одинаковой тактики. Конечно, в отношении Сирии русские, как и американцы, стремятся создать в регионе обстановку «полустабильности», которая, с одной стороны, оправдывала бы их присутствие в регионе, а с другой стороны давала бы им возможность делать именно то, что они хотят.
Борьба с террористами на территории Сирии
В настоящее время сотни разного рода экстремистов из Чечни, Дагестана и других регионов России, где проживают мусульмане, действительно направились в Сирию и присоединились к силам террористов. Именно по этой причине сирийский «полигон» является для Москвы наиболее подходящим местом для уничтожения террористов, которые являются выходцами из России, лишенными гражданства за свою приверженность терроризму и радикализму. А Иран стремится укрепить в Сирии позиции Башара Асада — основного звена «сил сопротивления». Наконец, цели Тегерана и Москвы в Сирии имеют и еще целый ряд общих позиций, и каждая из двух сторон пытается создать в этой стране такие условия, которые помогли бы сохранить власть Асаду и уничтожить террористов.
Противодействие днополярной системе
Ближний Восток как регион стратегически и экономически значимый всегда занимал особое место в сложившемся мировом балансе сил. Если оглянуться на его прошлое (причем еще недавнее), то мы увидим, что роль России в нем была невелика и день ото дня уменьшалась, а влияние Запада и США в странах Ближнего Востока, напротив, постоянно росло. Изменение мирового баланса сил после распада СССР превратило мир в «площадку для маневра» США и способствовало дальнейшему однополярному восприятию мира, сосредоточенном в Вашингтоне. Оккупация Афганистана под предлогом присутствия там движения «Талибан» (организация признана террористической и запрещена в России — прим.ред), изначально возникшего при содействии того же Вашингтона, и оккупация Ирака под предлогом нахождения там оружия массового поражения, следы которого так и не были обнаружены, стали прикрытием для дальнейшего оправдания диктата США в этих странах. Но в настоящий момент Россия своим заметным присутствием в Сирии и менее заметной, но тоже ощутимой деятельностью в Ираке стремится дать Америке понять, что эпоха «однополярного мира» для США подошла к концу и что Москва тоже может представлять собой полюс силы.
Чего добивается Россия в Ираке и Йемене?
На данном этапе русские, несомненно, хотят играть собственную и заметную роль во всех кризисных регионах. Ирак и Йемен в данном случае — не исключение. Основная цель Москвы в Йемене, возможно, состоит в том, чтобы в не столь отдаленном будущем выполнять роль многоопытного трансрегионального «посредника», этакой «белой бороды» между Ираном и Саудовской Аравией, у которых из-за Йемена отношения резко осложнились и привели к еще одному региональному кризису. Еще одна цель России — упрочить свои позиции в отношении Ирана и Саудовской Аравии. Таким образом, заняв свое место в этом противостоянии, где одной стороной являются арабские страны во главе с Саудовской Аравией, а другой — Иран, Россия может разыграть козырную карту в качестве посредника. Но при этом, она, кажется, не стремится в Йемене к какой-либо конкретной цели. В отношении Ирака цели Москвы — примерно те же, что и в Сирии, с той лишь разницей, что Сирия для русских имеет более важное стратегическое значение благодаря военно-морской базе в Тартусе.
Избежать ливийского сценария
Россия никогда не доверяла и не поддерживала ранее и не поддерживает сейчас шаги Америки в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Но несмотря на это, Россия «промолчала» в отношении Ирака и в отношении удара по Ливии, резолюция по которой была принята в период президентского срока Медведева. И то, с чем в итоге пришлось иметь дело нынешнему президенту России Владимиру Путину — это фактически согласие России на все американские операции, которые были одобрены Совбезом ООН, то есть единоличное «победное шествие» Америки ко всем поставленным целям. И именно из-за этого, когда в ООН шло голосование уже по Сирии, Россия, вместе с КНР не только не соглашалась с текстом резолюции, но и за два последних года трижды использовала право вето по резолюции относительно Сирии. Итогом для России стала утрата региональных позиций (особенно в отношении Ирака и Ливии). При этом США и их европейские союзники действовали, полностью игнорируя интересы России. Военные операции США привели к сниженю влияния России на севере Африки и на Ближнем Востоке. И теперь Россия стремится не допустить повторения подобного сценария.
Новые угрозы и возможности
Следует также обратить внимание на то, что отношения России и Ирана расценивались всегда однозначно — в черных либо белых тонах. Так, одни в Иране Россию видят в белом свете, считая что интересы России и нашей страны будто бы никогда и ни в чем не расходятся. Другие же связывали все свои надежды и устремления с Западом, и соответственно, смотрели на Россию как на ненадежного партнера. Но несомненно то, что отношения с Россией, как и с другими странами, могут быть неоднозначными и таить для Исламской Республики Иран как возможности, так и вызовы и угрозы. И искусство политиков и дипломатов из Министерства иностранных дел нашей страны как раз заключается в том, чтобы, действуя на основе национальных интересов Исламской Республики, пользоваться всеми возможностями и предотвращать вызовы и угрозы. На самом деле, если мы не будем представлять себе, в чем именно заключаются цели России в Сирии, мы можем лишиться ряда важных возможностей, и тогда альянс Ирана и России в сфере региональной безопасности может стать куда менее эффективным.
Также не нужно забывать, что неспособность сформулировать желательную для Ирана схему устройства региона и непонимание того, как должна выглядеть система региональной безопасности, могут сказаться на итогах сотрудничества с Россией. На самом деле пересмотр Россией своей стратегии в системе глобальной безопасности может предоставить Ирану возможность внести в этот план желаемые изменения. При этом отсутствие у Ирана внятной и конкретной стратегии по столь важному компоненту, как глобальная безопасность, может стать, пожалуй, основной угрозой, которая в стратегическом плане приведет к утрате доли национального богатства и ресурсов.
Автор — Саид Садат Фахри, обозреватель Donya-e Eqtesad (Мир экономики)
