Заявление президента Милоша Земана о том, что аннексия Крыма Россией — свершившийся факт, вызвало в середине октября прошлого года небывалый резонанс как на отечественной, так и на зарубежной политической арене. Это высказывание Земана было весьма резким даже для него самого, а учитывая тему, по которой он высказался, заявление оказалось просто беспрецедентным. Своим высказыванием президент вступил в прямую конфронтацию с внешнеполитической линией Чешской Республики и ее союзников.
Те, кто внимательно наблюдают за политической жизнью в Чешской Республике, могут возразить, что слова Земана — это нечто между риторической запинкой и провокационной колкостью, то есть это средство обращения Земана к своей аудитории, уже ставшее традиционным за время его политической карьеры. С подобным мнением трудно согласиться, поскольку, учитывая политический контекст, ясно: в первую очередь, заявление Земана — знак солидарности Кремлю и попытка хотя бы слегка пошатнуть уже содрогнувшуюся опору солидарности европейских стран в вопросе Украины, столкнувшейся с нелегкими испытаниями.
По мнению некоторых журналистов, комментаторов и экспертов в области политики в посткоммунистической Европе, заявление Земана прекрасно согласуется с теми усилиями, которые Россия предпринимает для подрыва легитимности ЕС и режимов в его разной степени демократичности членах. Среди инструментов, которые применяет Россия для распространения своего недемократического влияния, — и поддержка дезинформационный сайтов, и собственная пропаганда, и, что главное, поддержка разных ультраправых и популистских политиков и партийных образований, с которыми еще лет 20 назад не захотел бы налаживать контакт даже гуру современной российской националистической политики Владимир Жириновский.
Ситуация парадоксальна, прежде всего, из-за позиции Венгрии. Виктор Орбан вообще-то является верным союзником Москвы, и сегодня почти никто из знающих людей не сомневается в том, что дни демократии в Венгрии уже давно сочтены. Она утрачивается как лучина после появления электричества. Тем не менее венгерское правительство ведет себя необычайно «проевропейски». В Европейском парламенте венгерские депутаты выступают единым фронтом за углубление сотрудничества. Они призывают к стабильному и демократическому развитию Украины, не забывая при этом заботиться о судьбе 150 — 200 тысяч венгров, которые проживают на Закарпатской Украине.
Именно из-за большого количества венгров, проживающих на территории Украины, венгерские политики возмущены языковыми ограничениями, которые Украина ввела после побега Януковича. В этой связи многие венгерские политики даже заявили о том, что Украина всадила им нож в спину. Правда, несмотря на столь эмоциональные заявления, единственной венгерской политической силой, которая по крайней мере теоретически не поддерживает целостность и независимость Украины, является партия «Йоббик». Она относится к семейству ультраправых партий. «Йоббик» подозревают в получении финансовых дотаций из России через подставные банковские счета. Толерантные высказывания представителей этой партии о российской внешней политике — это, конечно, чистая случайность.
Польша, вторая страна Вышеградской четверки, где сегодня ведется жестокая борьба за будущий характер политического режима, тоже активно поддерживает Украину. Польское правительство не боится громко предостерегать от неоимперской политики, которую Россия проводит в последние годы. При этом позиция Польши сложна как с исторической, так и с практической точки зрения. Если говорить о практике, то именно Польша и Венгрия приняли больше всего украинских иммигрантов. Все они в основном экономические, но их действительно много. По экспертным оценкам, в первой половине 2017 года в Польшу приехало более двух миллионов украинцев. Радушно принимая этих людей, Польша старается опровергнуть критику ЕС о том, что поляки не хотят участвовать в распределении беженцев.
Что касается истории, отношения Украины и Польши осложняет массовое истребление польского населения на Восточной Украине в 1943 году и насильственное переселение украинского меньшинства в Польше в 1947 году (операция «Висла»). Первое из этих исторических событий польское правительство считает геноцидом, что подтвердила парламентская резолюция, принятая в июле 2017 года. Современные видные историки называют оба упомянутых события термином «этнические чистки». В 1943 году, по оценкам, погибло 40 — 60 тысяч поляков. Точное количество жертв операции «Висла» неизвестно, но, предположительно, речь идет об одной тысяче погибших украинцев. Нельзя забывать, что история также осложняет отношения Польши и России. Современное польское правительство по-прежнему считает, что президент Путин причастен к катастрофе под Смоленском, где разбился самолет, на борту которого находились многие высокопоставленные руководители Польши, включая брата Ярослава Качиньского.
Словакия четко обозначила свою проукраинскую позицию сразу после российской аннексии Крыма в 2014 году. Но с тех пор в стране сменилось политическое руководство, что несколько запутало ситуацию. Бывший и нынешний премьер Роберт Фицо никак не изменил свое мнение. Но спикер парламента и председатель правящей партии SNS Андрей Данко выступил осенью 2017 года в российской Думе и как минимум поставил под сомнение прежнюю политическую ориентацию своей страны. Мы намеренно сдержанно трактуем эти события, поскольку данный политик известен тем, что в свое время безосновательно присвоил себе высокое воинское звание, а также сделал ряд непонятных заявлений. Серьезным противовесом позиции Данко является мнение президента Андрея Киски, который активно поддержал Украину в Европейском парламенте.
Поводя итоги, в такой неоднозначной ситуации можно найти один важный позитивный и один негативный момент. Хорошо, что в вопросе украинского кризиса позиция стран Вышеградской четверки в целом более проевропейская, чем в других актуальных для современной европейской политики вопросах. Однако жаль, прежде всего для нее самой, что Чешская Республика оказалась своеобразной белой вороной. Ответственность за это несет прошлое правительство, которое забыло, что, согласно конституции, мы по-прежнему являемся парламентской республикой. Решения, касающиеся внешней политики, принимает исключительно правительство, а президент не должен, пользуясь своим положением, сообщать зарубежной общественности собственное мнение по крайне взрывоопасным вопросам.
