Самый ценный ресурс для обычного человека сегодня — это доза вакцины от covid-19. Для Китая, который на данный момент выпустил две вакцины (Sinopharm и Sinovac) и в ближайшее время планирует выпустить еще одну (CanSino Biologics), поставка вакцин другим странам является ключевым компонентом его усилий по изменению нарратива пандемии. Китайские официальные лица хотят, чтобы их страна запомнилась своей дипломатией Шелкового пути в области здравоохранения и успешной разработкой вакцин, а не ролью Китая в возникновении и распространении пандемии. В июньской Белой книге по covid-19 в 2020 году китайское правительство изложило свою цель по развитию «глобальной системы общественного здравоохранения, которая принесет пользу всему человечеству», — цель, построенная по образцу концепции Сообщества единой судьбы человечества, давно поддерживаемой Си Цзиньпином в качестве стремления Китая к всеобъемлющему глобальному управлению.
У России аналогичная повестка дня для вакцинной дипломатии. Называя свою вакцину «Спутником V» — и вспоминая запуск спутника в октябре 1957 года, который изменил глобальное восприятие советской военной и космической мощи, — кремлевские чиновники хотят, чтобы «Спутник V» усилил мягкую силу России за границей и повысил авторитет российской науки. «Спутник V» продвигается как первая в мире вакцина от covid-19, выпущенная для общественности, однако пришлось срезать углы в интересах скорости. Российские власти одобрили вакцину для внутреннего распространения 11 августа 2020 года до завершения испытаний фазы III, которые обычно проверяют эффективность и безопасность вакцины в больших группах выборок.
2 февраля 2021 года авторитетный медицинский журнал The Lancet опубликовал промежуточные результаты этих испытаний, показывающие, что эффективность вакцины «Спутник V» составляет 91,6% спустя 21 день, а побочные эффекты отсутствуют. Несмотря на это очевидное подтверждение, опасения по поводу недостаточного тестирования снизили спрос. Правительство России утверждает, не публикуя никаких национальных данных, что 1,5 миллиона человек получили вакцину «Спутник V», но региональные данные по России предлагают гораздо меньшее число — 300 тысяч на середину января 2021 года. Согласно опросу от 23 декабря 2020 года, проведенному московским «Левада-центром» (включен Минюстом в список НКО, выполняющих функции иноагента, прим. ред.), только 38% респондентов (хотя 48% из них старше 55 лет) заявили, что готовы к вакцинации, а остальные сомневаются в основном из-за опасений по поводу неполного тестирования вакцины и ее побочных эффектов.
Китай и Россия являются стратегическими партнерами и сотрудничают в производстве вакцин. Россия проводит испытания вакцины CanSino, а Китай начнет выпуск российского «Спутника V» в конце февраля после того, что посол России в Китае Андрей Денисов назвал «очень трудными» переговорами по ряду сложных вопросов, предположительно имея в виду вопросы интеллектуального авторского права, которые долгое время мешали китайско-российским военным связям. Если решение будет принято, сотрудничество в области вакцин поддержит текущие усилия России и Китая на высоком уровне по развитию их технологического сотрудничества в 2021 году.
Помимо совместного производства вакцины, борьба стран с covid-19 имеет и другие общие черты: и Россию, и Китай обвиняют в занижении статистики зараженных коронавирусом. «Медуза» сообщила, что Росстат, российский статистический орган, опубликовал некоторые данные о смертности в РФ в 2020 году, которые показали, что Россия заняла второе место в мире после США по смертности от covid-19. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) продолжает искать данные о пандемии из Китая, а США и другие страны призвали к более широкому обмену данными о происхождении вируса.
Согласно отчету Associated Press News и Atlantic Council от 14 февраля, даже несмотря на критику за отсутствие прозрачности, Россия и Китай одновременно распространяли дезинформацию. Россия повторила ложные заявления Китая о том, что covid-19 является биологическим оружием США или других западных стран. Китай стремился дискредитировать вакцины США, что усилило их скептицизм в отношении вакцин. Хаос в Америке, пытающейся взять под контроль эпидемию и другие проблемы, с которыми сталкиваются европейские страны, предоставили Китаю и России возможность продвигать свои достижения в области вакцинации и превосходство авторитарных мер реагирования на пандемию, отвлекая при этом общественность от собственных внутренних проблем.
Конкуренция вакцин
Очевидная китайско-российская гармония опровергает конкуренцию за рынки вакцин в традиционных регионах российского влияния в Центральной Азии и Монголии. Если вы посмотрите на распространение российских и китайских вакцин, несмотря на китайскую дипломатию Шелкового пути в области здравоохранения и усилия по расширению китайской мягкой силы в Евразии, именно «Спутник V» был воспринят в регионе с большим энтузиазмом, а индийские вакцины заняли второе место в гонке. Казахстан и Монголия одобрили российскую вакцину, как и Туркменистан (несмотря на заявления об отсутствии случаев covid-19 в стране). Официальные лица Монголии отвергли предложение Китая о поставках его вакцин, но приняли предложение Индии о поставках доз AstraZeneca местного производства, вакцины, разработанной совместно с Оксфордским университетом. Казахстан, который является первой страной, производящей «Спутник V» на месте, также заинтересован в доступе к индийским вакцинам.
Только Узбекистан, который долгое время стремился сохранить свободу маневра между Россией и Китаем, одобрил и «Спутник V», и испытания двух китайских вакцин (Sinopharm и Anhui Zhifei Longcom Biopharmaceutical). Несмотря на некоторую критику в социальных сетях по поводу участия в китайских испытаниях в качестве «подопытного кролика», Узбекистан видит в этом возможность производить вакцину локально. Он также ведет переговоры с российской компанией «Вектор» о разработке вакцины «ЭпиВакКорона».
Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан имеют право на участие в международной инициативе COVAX от ВОЗ, которая должна предоставить равный доступ к вакцинам для развивающихся стран. В то время как Китай планирует внести в эту инициативу 10 миллионов доз, Кыргызстан рассчитывает получить доступ к британской вакцине Oxford-AstraZeneca и, возможно, к некоторым другим европейским и американским вакцинам через COVAX. Таджикистан также планирует получить вакцину Oxford-AstraZeneca через COVAX, хотя в то же время он обсуждает поставки «Спутника V» из России, как и Кыргызстан. Поскольку исследование Economist Intelligence Unit предсказало, что COVAX вряд ли сможет помочь вакцинировать много развивающихся стран, включая большинство государств Центральной Азии, до конца 2023 года, это делает альтернативы более привлекательными в этих странах.
Скорейшее завершение пандемии зависит от глобального доступа к вакцинам. Несмотря на обещания ВОЗ помочь более бедным странам, внедрение вакцин было далеко не гладким и высветило связанные с этим геополитические ожидания разных стран. Пока основное внимание уделяется конкуренции великих держав, вакцинный национализм — это больше, чем просто гонка за то, чтобы прививать мир, между США и Европой с одной стороны и Китаем и Россией с другой. Китайские и российские вакцины находятся в прямой конкуренции друг с другом, особенно за пределами постсоветского пространства и на Балканах. Белоруссия приветствовала «Спутник V», но неудивительно, что Украина в то же время выбрала Sinovac. Другие страны, такие как Грузия, надеются на западные вакцины, в то время как более бедные страны, например, Молдова, возлагают свои ожидания на COVAX. Задержки с поставкой вакцин из ЕС на Балканы привели к китайско-российской конкуренции за эту долю на рынке.
Истоки covid-19: сомнительный бизнес
По мере того как они конкурируют за предоставление вакцин своим зарубежным партнерам, Китай и Россия рискуют потерять контроль над своей совместной линией оповещений о происхождении пандемии. В настоящее время Китай пытается представить замороженные продукты в качестве причины появления коронавируса, в том числе и рыбу из России, что может нанести ущерб ее экспорту. Около 60% всей российской рыбы, в основном с Дальнего Востока, экспортируется в Китай, который отказывается принимать ее с тех пор, как в сентябре в российской замороженной рыбе в Цзилине были обнаружен covid-19. Столкнувшись с убытками в более чем 3 миллиарда долларов, российские экспортеры рыбы ищут другие рынки в Юго-Восточной Азии и даже в Африке, пока официальные лица России пытаются договориться о снятии китайского запрета.
Хотя большинство экспертов утверждают, что коронавирус, скорее всего, был передан летучими мышами диким животным, продаваемым в Китае, миссия ВОЗ в Китае в феврале 2021 года заявила, что возможность распространения вируса через замороженные продукты стоит изучать и дальше, пытаясь таким образом успокоить «чувствительность» китайцев и подтолкнуть к более широкому обмену данными. Министерство сельского хозяйства США и Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) отвергли эту версию, заявив, что «нет достоверных доказательств того, что пищевые продукты или упаковка пищевых продуктов связаны или являются вероятным источником распространения нового коронавируса».
ВОЗ отклонила как «крайне маловероятную» теорию, все еще распространяемую китайскими официальными лицами, о происхождении вируса из военной лаборатории США (или из китайской лаборатории, как утверждали некоторые в администрации Дональда Трампа). Несмотря на эту очевидную неудачу в их линии сообщений, китайские СМИ тут же торжественно сообщили о заявлении ВОЗ на пресс-конференции о том, что происхождение вируса будет полностью исследовано и не должно быть «привязано к какому-либо месту». Однако стремление Китая выявить иностранное происхождение пандемии теперь ставит под угрозу его послание о сотрудничестве с Россией в продвижении дипломатии Шелкового пути в области здравоохранения и представляет собой новый раздражитель в китайско-российских региональных отношениях, что всегда было самым слабым местом в их партнерстве.
Доктор Элизабет Вишник — профессор политологии в Государственном университете Монклера и старший научный сотрудник Восточноазиатского института Уизерхэд Колумбийского университета.
