Начало: Русский дух Лиссабона
Сложно сказать, в каком году первый русский корабль вошел в Тежу, но можно с уверенностью утверждать, что это событие произошло за много лет до установления дипломатических отношений между Португалией и Россией в 1779 году.
Достоверно известно, что в 1725 году - более, чем за 50 лет до открытия посольства Российской Империи в Лиссабоне - в столице Португалии побывали корабли молодого российского военного флота. В своем первом дальнем заграничном плавании суда посетили Португалию и Испанию.
Среди учеников Петербургской Морской Академии, которые участвовали в этом путешествии, был Дмитрий Леонтьевич Овцын (1708 – 1757), известный русский мореплаватель. Он принимал участие в I и II Великих Северных экспедициях Витуса Беринга (1734 – 1742 гг.), завершившихся открытием северо-западных берегов Америки. В честь Дмитрия Овцына названы пролив между островами Сибирякова и Олений в Енисейском заливе Карского моря, и 2 мыса на полуострове Ямал и в Антарктиде.
Но следует подчеркнуть, что несколько русских офицеров побывали в Лиссабоне раньше, когда Петр I отправил их «для науки» в Западную Европу. Например, князь Василий Алексеевич Урусов, исследователь Каспия, посетил португальскую столицу в 1708 году в составе английской эскадры.
До этого события при русском дворе уже созрела мысль об установлении дипломатических отношений между нашими странами. В 1685 году малолетние русские цари Иван (1666-1696) и Петр (1672-1725) посылают в Венецию диакона Ивана Волкова со следующими инструкциями: «Когда в Венеции и во время поездки через Польшу, на земле, и Цезарь других государств, куда идти, вы должны попытаться узнать от охранников, которые будут сопровождать и, между прочим, правдивых историй о пользовательских тайну: "Цезарь Рима, отношения с царем французский, испанский, португальский, английский, датский...»
27 февралья (10 марта) 1722 года Император Петр I предписал канцлеру Гавриилу Ивановичу Головкину: «Г-н канцлер. По письму Вашему определяем к дворам на перемену: во Францию – князь Александр Куракин; в Гишпанию – князь Сергей Голицын, князь Дмитриев сын; к прусскому двору – меньшой сын Ваш (Александр Головкин). Еще надобно в Португалию, да два консула, например, изготовить – в Ливорну и Кадикс...».
В российских архивах не обнаружено документов, которые свидетельствовали бы о предпринятых шагах по исполнению этого повеления Петра I. Но, несмотря на отсутствие дипломатических контактов, русские корабли продолжали заходить в Тежу, где офицерам и матросам была оказана всяческая поддержка и помощь с португальской стороны.
Корабли российских эскардр, отправленных в 1769-1774 гг. из Кронштадта в район Эгейского архипелага, совершали переход туда, как правило, без захода в Португалию. Но заход линейного корабля «Ростислав» под командованием Василия Федоровича Лупандина и фрегата «Летучий», включенных в состав эскадры Григория Андреевича Спиридова из Архангельской эскадры, был связан с тем, что эти корабли во время сильного шторма в Атлантике отстали от эскадры, а на их борту появилось много больных, нуждавшихся в срочном лечении.
Португальские власти сделали все чтобы помочь русским мореплавателям. Кроме лечения больных, русские офицеры были приняты португальской королевской семьей.
Капитан Лупандин засвидетельствовал: «...притом изыскал допуск до е. в-ва короля португальского, и были допущены штав- и обер-офицеры к руке как у е.в-ва, так и у всей фамилии. Почему и приказано от е.к. в-ва делать нам всякое удовольствие и почтение, и так во все время пребывания нашего в Лисбоне приниманы были как первым министром, так и протчими весьма благоприятно и ласково, в чем о рачительном его старании и засвидетельствую как я, так и порученного мне кораьля, тоже и пакетбота “Летучего”, гг. штап- и обер-офицеры».
В соответствие с португальским законом, на реке Тежу не могли стоять одновременно больше шести военных судов одного государства, но для России было сделано исключение.
8/19 сентября 1780 г., Вильгельм Нессельроде, первый посланик России в Лиссабоне, писал в донесении первоприсутствующему в государственной коллегии иностранных дел Н.И. Панину: «Милостивейший государь. Г-н кавалер Палибин, возвращающийся из плавания к мысу Сан-Висенти, прибыл сюда в воскресенье 6/17 числа сего месяца с тремя кораблями её и.в-ва, которые находятся под его командованием. Я предуведомил об этом г-на Айриша де Са письмом, которое направил ему за два дня до их появления и в котором просил его получить у королевы разрешение на их счет, указывая, что речь идет не о длительном пребывании двух эскадр в этом порту, а лишь о допуске их туда на время, которое им понадобится, чтобы запастись водой. Сей министр ответил мне, что, хотя в оном порту уже находится гораздо большее количество кораблей её и.в-ва, чем это допускается договорами с какой бы то ни было из дружественных и союзных держав, её вернейшее в-во королева вследствие своего уважения к её в-ву императрице распорядилась приказать комендантам различчных фортов пропустить сюда эскадру кавалера Палибина. Вместе с тем, он выразил надежду, что я не премину предупредить адмирала, что, как только его корабли запасутся водой и необходимыми припасами, в порту не должно остаться более шести судов – такого правила в соответствии с договором придерживаются французы, испанцы и англичане, и его тем паче необходимо соблюдать при нынешных деликатных обстоятельствах, чтобы не дать никакого повода для подозрений этим трем ныне воюющим державам».
Лиссабонский двор также оказал всемерную поддержку Ивану Федоровичу Крузенштерну во время его первого кругосветного путешествия.
18/30 июня 1803 г., де Араужу де Азеведу, португальский посол при двора Александра I, написал «рекомендательное письмо властям владений принца-регента Португалии в Америке и Южном море»: «В связи с полученным мной известием о том, что готовящаяся под личным покровительством е.и. в-ва экспедиция в составе двух кораблей Американской компании Российской империи, а именно: “Надежда” (или “Эшперанса”) и “Нева”, под руководством каммергера г-на Резанова, г-на командора Крузенштерна и капитана корабля “Нева” г-на Лисянского, отправляется в кругосветное плавание с целью новых открытий и должна будет пройти в Южное море; принимая во внимание тесные дружественные и союзнические отношения, счастливо существующие между двумя державами, и инструкции, которыми принц-регент, наш государь, соблаговолил снабдить меня, и повелевает мне считать наиважнейшей из моих обязанностей поддерживать оное доброе согласие, свидетельствовать всеми возможными способами о его благорасположении к е.и. в-ву и не упускать ни единой возможности содействовать укреплению столь дорогих для него дружеских уз, а, кроме того, учитывая, сколь означенная экспедиция полезна для наук и всего человечества и сколь она, наряду со многим другим, способствует прославлению царствования е.и. в-ва, прошу вице-королей, генерал-губернаторов, командующих войсками, комендантов крепостей, командующих военно-морскими силами, и всех офицеров, а также высших должностных лиц и служащих юстиции, вооруженных сил и финансов во всех владениях принца-регента, нашего государя, чтобы всюду, где появятся названные корабли или люди с этих кораблей, они были встречены дружественно так, как встречаются португальские подданные; чтобы им были оказаны любые необходимые помощь и содействие; чтобы им не только не чинили никаких препятствий или проволочек, столь полезной для наук, навигации и торговли. Помимо того, если в тех местах, куда прибудут названные корабли, окажутся математики или естествоиспытатели, состоящие на службе е.к.выс-ва в его колониях, надобно будет распорядиться, чтобы в целях взаимной пользы и развития наук они вошли в сношение с учеными, которые также участвуют в этой экспедиции. Заверено королевской гербовой печатью, моей фамильной гербовой печатью и мною подписано, 30/18 июня 1803 г.»
Канцлер Воронцов своей нотой поблагодарил за любезность посланника Араужу де Азеведу: «Канцлер Империи получил рекомендательные письма, которые г-н командор Араужу соблаговолил адресовать властям различных владений е.выс-ва португальского принца-регента в Америке и в Южном море для двух кораблей, отправляемых в путешествие Американской компанией в С.-Петербурге, и не преминул препроводить их г-ну министру торговли, а также доложить о них императору. Е.и.в-во был чрезвычайно тронут вниманием со стороны г-на посланника Португалии».
Российские корабли, которые совершили первое кругосветное путешествие, останавливались не только в Бразилии, но и в Макао - португальской колонии, расположенной на юге Китая.
Можно было бы продолжить список известных военных кораблей и знаменитых офицеров российского флота, которые побывали в Лиссабоне. Упоминаем лишь ещё одного: Федора Федоровича Ушакова (1745-1817), насчет которого сохранилась любопытная информация.
Вот что пишет православная газета «Благовесть»: «Во время командировки по делам леса Федор Федорович побывал в родных местах, повидался с родителями, братьями, сестрой. Они его встречали почестями, даже выстрелом из пушечки, как будто прибыл адмирал. Сын в подарок родным привез купленный в Португалии фарфоровый сервиз, чтобы пили чай, кофий и вспоминали, что он плавает в морях».
