Российская энергия: замороженные активы

Советский Союз прилагал огромные усилия в целях добычи нефти на своих огромных месторождениях нетрадиционными способами. На крайнем севере России, неподалеку от устья реки Печоры они даже экспериментировали с ядерными взрывами. Но в итоге им удалось лишь расплавить песок, превратив его в стекло.

Однако прошли десятилетия, и сегодня российские нефтяные компании вплотную приблизились к освоению запасов сланцевой нефти.

Львиная доля таких запасов находится на Баженовском месторождении. Это колоссальная геологическая формация, находящаяся в самом сердце Сибири примерно в 3 тысячах километров к востоку от Москвы. По мнению специалистов, там могут находиться одни из крупнейших запасов сланцевой нефти на нашей планете. Согласно одной из оценок, плотные породы могут содержать до 100 миллиардов баррелей извлекаемой нефти, что в пять раз больше, чем установленные запасы месторождения Баккен в Северной Дакоте, которое стало главной движущей силой американского нефтяного ренессанса.

В Москве многие возлагают надежды на то, что Баженовская свита (пачка горных пород с высокой насыщенностью нефтью – прим. перев.) станет новым оплотом российской нефтедобывающей отрасли, обеспечив России на многие годы место одного из главных экспортеров нефти-сырца.

Сохранение объемов добычи крайне важно для поддержания российской власти и влияния в мире. Москва очень сильно зависит от нефтяных доходов, однако традиционные запасы постепенно истощаются. В 2010 году Министерство энергетики предупредило, что без серьезных изменений в стратегии и политике, особенно в сфере налогообложения, добыча нефти может упасть с 10,1 миллиона баррелей в день  в 2010 году до 7,7 миллиона баррелей в день в 2020-м. Россия все чаще заглядывается на сланцевую нефть, считая ее потенциальным средством спасения, которое позволит сохранить объемы добычи и, соответственно, позиции страны на мировой арене.

«Через 20 лет Баженовская свита может стать главным источником нефти в России – даже крупнее, чем месторождения в Северном Ледовитом океане, говорит Леонид Федун, вице-президент ведущей российской нефтяной компании «Лукойл», решившей заняться сланцевыми месторождениями. – Это дает нам возможность  с гораздо большим оптимизмом говорить о нефтедобыче в следующие 50 лет».

Когда в прошлом десятилетии Соединенные Штаты приступили к добыче сланцевой нефти, нефтедобывающие компании по всему миру начали поиски месторождений, способных повторить успех Баккена и прочих крупных нетрадиционных месторождений в США. Геологи стали расхваливать аргентинское месторождение «Вака муэрта» (в переводе с испанского «мертвая корова») и китайский бассейн в Сычуани, называя их главными претендентами.

Но по размерам и объемам Баженовская свита затмила все эти месторождения. «Она больше, чем 10-15 крупнейших сланцевых месторождений вместе взятых», – говорит Том Рид (Tom Reed), занимающий должность генерального директора маленькой, зарегистрированной на Лондонской бирже нефтяной компании Ruspetro, которой принадлежит 120 гектаров территории на Баженовском месторождении.

Это обстоятельство привлекло к нему внимание как российских, так и западных энергетических корпораций. Почти все российские гранды, такие как «Роснефть», «Газпром Нефть» и «Сургутнефтегаз», а также «Лукойл», приступили к разведке в этом районе. В прошлом году «Роснефть» и ExxonMobil создали совместное предприятие для оценки коммерческого потенциала 23 лицензированных участков «Роснефти» на Баженовском месторождении, площадь которого превышает 10 тысяч квадратных километров.

Кроме того, Россия начинает применять знания и опыт компаний, ставших авторами сланцевой революции в Северной Америке. По словам Рида, российские филиалы специализированных обслуживающих фирм из нефтяной отрасли, таких как Baker Hughes, Halliburton и Schlumberger, перевозят с техасских месторождений Баккен и Игл-Форд в Сибирь оборудование, технику и буровые бригады, осуществляя полномасштабную операцию по передаче технологий с запада на восток.

Но с Баженовским месторождением пока много неясностей. Поисковики жалуются на непостоянство: из одной скважины может пойти нефть, а другая, пробуренная совсем рядом, может дать кероген – твердый органический материал, являющийся предвестником нефти и газа.

«Главный вопрос в преобразованности нефти – достаточно ли зрелое Баженовское месторождение как источник углеводородов? – говорит Тейн Густафсон (Thane Gustafson), написавший книгу по истории российской нефтяной промышленности «Колесо фортуны» (Wheel of Fortune). – Если нет, нам придется подождать несколько миллионов лет, пока оно не дойдет до нужного состояния».

Опыт «Лукойла» доказывает наличие такого рода проблем. Инженер Дмитрий Беленикин, работающий на Средне-Назымском месторождении этой компании в самом центре Баженовской свиты, говорит, что у пробуренных здесь скважин величина нефтеотдачи составляет всего 4%, в то время как на обычных нефтяных месторождениях она равна 30-35%.

Но за обедом, который состоял из блинов и копченого муксуна (сибирская рыба с белым мясом), он заявил, что отдачу можно легко повысить. «Мы находимся пока только в самом начале процесса», – сказал  Беленикин.

Средне-Назымское месторождение находится глубоко в сибирской тайге, представляющей собой девственную глушь из лесов, озер и болот, которую рассекает могучая река Обь. В густых хвойных лесах обитают лоси, росомахи и норки. Климатические условия здесь исключительно  суровые: зимой температура опускается до минус сорока градусов, а летом в воздухе тучами летают мошка и слепни.

Добираться до работы Беленикину весьма непросто. Доехать до места на машине он может только в зимнее время, когда Обь замерзает. Летом единственный вид транспорта – это вертолет. Такие поездки обходятся недешево.

Но транспортные расходы – это далеко не единственная проблема. Передовая техника, которая нужна для добычи нефти на Баженовском месторождении, настолько дорога, что цена скважины, по данным Лукойла, может доходить до 10 миллионов долларов. Это в пять раз больше расходов на обычную скважину.

Между тем, из-за огромных налогов у нефтедобывающих компаний в России мало стимулов для эксплуатации столь дорогостоящих месторождений. По словам Рида, из 110 долларов цены за баррель нефти марки Urals нефтедобытчик платит экспортную пошлину в размере 55 долларов и налог на добычу полезных ископаемых в сумме 23 доллара. В итоге доход на баррель у него составляет всего 22 доллара. «Это довольно жалкая сумма», – говорит Рид.

Однако ситуация, наконец, начала меняться, поскольку Кремль вводит щедрые налоговые льготы и отсрочки, чтобы дать толчок нефтедобывающей отрасли. Российский парламент недавно решил полностью освободить от налога на добычу полезных ископаемых те компании, которые работают на Баженовском месторождении, а сейчас обсуждает вопрос о сокращении экспортной пошлины.

В результате доходы могут увеличиться примерно до 60 долларов на баррель, в связи с чем Баженовское месторождение станет намного привлекательнее с коммерческой точки зрения, говорит Рид.

Баженовская свита, открытая в 1959 году сибирским геологом Фабианом Гурари, сформировалась в результате постепенной аккумуляции планктона и прочих органических веществ, проходившей в течение 5-6 миллионов лет в районе, который когда-то был глубоководным морским бассейном.

Плотные сланцы стали нефтематеринской породой для 85% традиционных нефтегазовых месторождений Западной Сибири, таких как супергигантский Самотлор, позволивший Советскому Союзу в 1970-е годы стать ведущим нефтяным экспортером.

Как и на других сланцевых месторождениях, нефтяников сдерживало то, что «баженовка» обладает низкой пористостью и водопроницаемостью, мешая жидкостям свободно течь в горных породах. «Представьте себе бетонный блок – именно таким материалом является сланец, – говорит директор по финансовым вопросам из компании Eurasia Drilling Co. Ричард Андерсон (Richard Anderson). – Чтобы извлечь нефть, этот блок надо расколоть».

На Баженовском месторождении нефть уже добывают, но объемы добычи незначительны – всего 40 миллионов баррелей, говорит аналитик по России из консалтинговой фирмы Wood Mackenzie Майкл Мойнихан (Michael Moynichan). Это сопоставимо с 75 миллионами баррелей, которые добываются из обычных нефтеносных пластов в Западной Сибири. «Но это капля в море», – говорит он.

Однако российские специалисты со временем поняли, что у этого района гораздо больший потенциал, чем считалось прежде. Убедили их в этом события, произошедшие по ту сторону Атлантики.

К концу прошлого десятилетия стало ясно, что в энергетической отрасли Северной Америки происходит революция. Такие методы, как горизонтально направленное бурение и гидроразрыв пласта (когда глубоко под землю под большим напором подают смесь из воды, песка и химикатов, создавая разрывы в сланцевых породах), открыли огромные запасы природного газа, а позднее и нефти, которые ранее считались некоммерческими.

Добыча газа начала бурно расти, и цены на газ в США опустились до самой низкой отметки за 10 лет. Добыча нефти также резко увеличилась. Только на месторождении Баккен она выросла со 100 тысяч баррелей в день  в 2008 году до 1 миллиона баррелей в день  в 2012 году. Тогда же США установили рекорд по годовому росту добычи нефти с начала ее коммерческого извлечения в 1859 году.

Российские нефтяные компании наблюдали за событиями в США со смешанными чувствами страха, восхищения и зависти. Когда добыча в Америке начала расти, в России она оставалась на прежнем уровне. Рост добычи резко замедлился, несмотря на существенное увеличение корпоративных расходов. По словам Густафсона, в период с 2001 по 2005 год рост добычи в России составил 35%, а вот с 2006 по 2010 год она выросла лишь на 5%, хотя инвестиции за это же время увеличились в четыре раза.

Российские инженеры начали понимать, что сумеют остановить стагнацию, применив инновационные американские технологии нефтедобычи для извлечения нефти в плотных нефтяных пластах. Такие запасы трудноизвлекаемой нефти находятся на Крайнем Севере в Сибири (Ачимовское месторождение), в волжско-уральском регионе (Доманик) и в Баженовской свите.

Российские политики сделали такие же выводы. Президент Владимир Путин заявил, что благодаря трудноизвлекаемой нефти добыча в России после 2020 года может увеличиться на 0,8-2 миллиона баррелей в день.

При проведении бурения на этих месторождениях имеется одно большое преимущество. Русские качают нефть из обычных скважин в тех же районах десятки лет, и поэтому основная часть инфраструктуры там уже сформирована.

«В России геологические резервы находятся на полностью оборудованных нефтяных месторождениях, где есть техника для переработки нефти, трубопроводы, города, дороги и буровые бригады, – говорит Федун из Лукойла. – В этих районах добыча нефти идет на протяжении 50 лет».

Кроме того, в отличие от многих европейских стран с запасами сланцевых углеводородов, в России нет сильной экологической оппозиции, выступающей против технологии гидроразрыва – тем более в Сибири, которая слабо заселена, и где многие живут за счет нефтедобычи, работая в этой отрасли.

На самом деле, кое-кто уже говорит о том, что добывать нефть на крупных нетрадиционных месторождениях в России имеет гораздо больше смысла, чем заниматься разведкой в Северном Ледовитом океане, ставшем новым передовым рубежом для российских нефтяников, поскольку такая работа связана с многочисленными техническими и логистическими проблемами. Федун заявляет, что он бы не вложил «ни копейки» в такое рискованное предприятие.

Тем не менее,  чтобы начать полномасштабную добычу, надо сложить воедино, как мозаику, множество факторов. Хотя Западная Сибирь является  колыбелью российской нефтяной отрасли, некоторые эксперты полагают, что ее инфраструктуру придется существенно развивать, дабы она соответствовала потребностям нефтедобычи в сланцах.

«Россия к 2020 году хочет добывать 440 тысяч баррелей трудноизвлекаемой нефти в день из плотных нефтяных пластов, а это означает строительство 200 буровых установок, –  говорит Андерсон из Eurasia Drilling. – Но сейчас у них там работают всего две установки».

По его мнению, на строительство автомобильных и железных дорог, а также подвижного состава для доставки гидроразрывного оборудования и химикатов к устьям скважин уйдут годы. «А сейчас нет даже средств на то, чтобы начать бурение вслепую», – говорит он.

Как считает Андерсон, до начала значимой добычи на Баженовском и прочих крупных нетрадиционных месторождениях «еще очень и очень долго». Но налицо большая уверенность в том, что при наличии необходимых технологий и импортной техники у России скоро появится собственный сектор сланцевой нефтедобычи.

Густафсон отмечает, что Россия издавна идет по следу США, особенно в сфере технических инноваций. «Когда США впервые применили атомную бомбу, русские поняли, что тоже смогут ее сделать – и сделали, –  говорит он. – И здесь будет то же самое».

Гидроразрыв по-русски – повод для гордости

Российские нефтяники гордятся своими техническими и технологическими достижениями. Многие из них утверждают, что метод гидроразрыва пласта на самом деле был изобретен в Советском Союзе геологом Юрием Желтовым, который проводил эксперименты в данном направлении в 1950-х и 1960-х годах. Но большинство западных специалистов считают, что первые коммерческие работы по гидроразрыву пластов были осуществлены в 1946 году в Канзасе.

Однако по-настоящему эту технологию стали применять в России лишь в конце 1980-х годов, когда нефтепромышленник из Альберты и глава компании Canadian Fracmasters Рон Буллен (Ron Bullen) убедил советское нефтяное министерство дать ему возможность  применить гидроразрыв на некоторых скважинах в Западной Сибири. По словам Тейна Густафсона, работающего экспертом по нефтедобывающей отрасли России в американском Джорджтаунском университете, результаты оказались настолько впечатляющими, что эти эксперименты в эпоху Горбачева привели к созданию одного из первых совместных предприятий.

Сегодня инженеру Дмитрию Беленикину из «Лукойла» приходится изобретать самые хитрые способы, чтобы выманить нефть из неподатливых баженовских сланцев в Сибири.

«Сланцевую нефть добывать труднее всего, –  говорит он. – Она там в связанном состоянии, трещины небольшие, и нефть не движется. Но мы изобрели технологию для ее извлечения».

На двух площадках Средне-Назымского месторождения в скважину под большим давлением закачивается смесь из воздуха и воды. Это порождает химическую реакцию, в результате которой сланцевая формация нагревается до 400 градусов. Происходит расширение трещин в породе, а вязкость нефти уменьшается, благодаря чему она начинает течь в близлежащие рабочие скважины.

Раньше Беленикин работал на традиционных зрелых месторождениях в Поволжье, которое является одним из старых центров российской нефтяной промышленности. Несмотря на трудности, с которым сопряжена жизнь в Сибири, он предпочитает работать на «баженовке». «Мы здесь используем по-настоящему передовую технологию», – говорит Беленикин.

Российские компании возлагают надежду на то, что привезенная с Запада новейшая техника, применяемая для гидроразрыва пластов, позволит открыть богатейшие кладовые трудноизвлекаемой нефти, в частности, на Баженовском месторождении. Они обращаются за помощью к специализированным обслуживающим компаниям из нефтяной отрасли, таким как Baker Hughes, Halliburton и Schlumberger. «Настоящие экспертные знания и опыт дают именно эти парни, – говорит Ричард Андерсон, работающий директором по финансовым вопросам в аналогичной крупной специализированной фирме Eurasia Drilling Co. – Для бурения скважины методом гидроразрыва нужны колоссальные ресурсы».