На прошлой неделе активисты Greenpeace, вооружившись веревками и плакатами, попытались высадиться на нефтяной платформе компании «Газпром» «Приразломная», которая находится в исключительной экономической зоне России. Высадку они пытались осуществить с надувных лодок, которые спустили на воду с судна этой экологической организации Arctic Sunrise. Вскоре их арестовала российская береговая охрана (она на своем катере якобы протаранила надувную лодку, а пограничники угрожали активистам оружием и произвели 11 предупредительных артиллерийских выстрелов).
На следующий день российские пограничники поднялись на борт Arctic Sunrise (это судно ходит под голландским флагом), находившегося в пределах экономической зоны России, но не в ее территориальных водах. Сначала было объявлено, что российские власти готовят обвинение в пиратстве (максимальный срок 15 лет тюремного заключения), которое будет предъявлено всем задержанным. Так было до тех пор, пока президент Путин не заявил, что они «видимо, не пираты», однако их попытка «захватить» платформу является явным нарушением норм международного права.
Протестующие или пираты?
Данный инцидент вызывает несколько вопросов. Совершил ли кто-нибудь из протестующих пиратские действия? Совершили ли они преступление по международным и российским законам? И имелись ли юридические основания для задержания судна Arctic Sunrise?
Ответ на первый вопрос предельно прост: нет. В Конвенции ООН по морскому праву от 1982 года дается следующее определение пиратства: «Любой неправомерный акт насилия, задержания или любой грабеж, совершаемый с личными целями экипажем или пассажирами какого-либо частновладельческого судна или частновладельческого летательного аппарата и направленный в открытом море против другого судна или летательного аппарата или против лиц или имущества, находящихся на их борту (либо происходящий в месте вне юрисдикции какого бы то ни было государства)».
Нет никаких доказательств насилия со стороны протестующих. Кроме того, их действия были направлены не против частновладельческого судна или частновладельческого летательного аппарата, а против стационарной платформы, находящейся на континентальном шельфе. Стационарная платформа не является «местом вне юрисдикции какого бы то ни было государства». Если платформа находится в пределах исключительной экономической зоны России или на ее континентальном шельфе, то на нее распространяются российские законы и российская юрисдикция.
Кроме того, часто звучат доводы о том, что политические протестующие не могут быть пиратами, потому что у них имеются политические мотивы, в связи с чем они действуют не «с личными целями». Мне кажется, это ошибочная точка зрения. Смысл закона о пиратстве заключается в запрещении негосударственных насильственных действий в открытом море (например, в морском праве говорится, что военные корабли не могут совершать пиратские действия за исключением случаев, когда там возникает мятеж).
В недавнем судебном деле, в котором Институт исследования китовых выступал против организации Sea Shepherd, на мой взгляд, в принципе совершенно правильно был сделан вывод о том, что достаточно жестокие акции политического протеста могут быть отнесены к пиратству. Но здесь это несущественно. Действия активистов Greenpeace даже отдаленно не были похожи на пиратство.
Угрозы безопасности
Совершили ли протестующие другие преступления по нормам российского или международного права? Международное право разрешает государствам устанавливать зоны безопасности в радиусе 500 метров вокруг стационарных платформ, таких как нефтяные буровые вышки. Попав на такую стационарную платформу, вы одновременно подпадаете под действие законов прибрежного государства. Видимо, попытка подняться на нефтяную платформу является посягательством на соответствующие законы о безопасности.
Но президент Путин пошел дальше, заявив, что активисты пытались захватить платформу, нарушив таким образом нормы международного права. Это должно встревожить Greenpeace. Попытка незаконного захвата или взятия под свой контроль стационарной платформы силой, с угрозой ее применения или посредством устрашения квалифицируется как правонарушение в соответствии с Протоколом от 1988 года о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе. Это тяжкое преступление, и оно подлежит «соответствующему наказанию» на основании Конвенции 1988 года о предотвращении незаконных действий против безопасности морского судоходства.
Сомнительно, что протесты проводились с применением силы, угроз или устрашения. Но слова президента Путина могут указывать на то, что государство намерено предъявить активистам серьезные обвинения, обосновав их угрозой безопасности.
Арест судна
Были ли у России какие-то правовые основания для задержания Arctic Sunrise? Пожалуй, были. В открытом море действует исключительная юрисдикция государства флага (того государства, в соответствии с чьими законами зарегистрировано либо лицензировано судно). Поднятие на борт такого судна сотрудников правоохранительных органов разрешается лишь в отдельных случаях, включая случаи пиратства.
Однако правонарушения, совершаемые в исключительной экономической зоне, это другое дело. Когда с крупного судна спускаются на воду небольшие лодки или катера, которые нарушают законы и правила прибрежного государства, в силу вступает закон преследования по горячим следам, позволяющий преследовать такое судно и арестовывать его. Это правило распространяется и на зоны безопасности вокруг стационарных платформ. Даже если Arctic Sunrise не заходило в такую зону, присутствие там одной из его надувных лодок дает России право (потенциальное) вести преследование и силой обеспечивать правоприменение. Но закон преследования по горячим следам носит технический характер и имеет ряд конкретных деталей. Поднятие на борт сотрудников правоохранительных органов является законным лишь тогда, когда ему предшествует визуальный либо звуковой сигнал. Согласно заявлению Greenpeace, сотрудники российских правоохранительных органов высадились на Arctic Sunrise с вертолета и без предупреждения.
Безусловно, будучи государством флага, Нидерланды могут оспорить законность ареста своего судна. Тем не менее, им будет сложно подать такой судебный иск в международный трибунал, так как Россия внесла в Конвенцию ООН по морскому праву оговорку (имеющую полную юридическую силу), в соответствии с которой споры о действиях правоохранительных органов исключаются из системы урегулирования споров в рамках конвенции.
