Пушкин, Достоевский, Гоголь, Толстой, Тургенев, Чехов... Наверное, можно разработать психологический тест, исходя из того, кто именно из великих русских писателей 19 века привлек читателя к этой глубокомысленной и впечатляющей литературе. Для меня первым стал Достоевский. В школе мы проходили «Преступление и наказание», и мне настолько не понравился его конец, что, пытаясь понять, что же в нем не так, я прочел и «Идиота», и «Бесов», и «Записки из подполья», и почти все собрание сочинений. Затем был причудливый Гоголь, которого я в юности предпочитал даже Кафке. По нашему литературно-психологическому тесту это бы, наверное, означало высокий уровень экзистенциальной тревоги и склонности к абсурду.
Однако нельзя забывать и о писателях 20 века: Солженицыне, Булгакове, Пастернаке. Об инакомыслящих, разоблачавших жестокость и порочность советской системы и продолжавших традиции жесткого, даже жестокого реализма и мрачной сатирической аллегории. Все эти традиции, как справедливо отмечает литературный шалопай Стивен Фрай (Stephen Fry), «изменили литературу и, особенно, представления о романе по всему миру». Однако после распада Советского Союза мы перестали слышать о русской литературе. Тем не менее, «тот факт, что мы перестали читать, — отмечает Фрай в документальном фильме „Открытая книга России: Писать во времена Путина“ („Russia’s Open Book: Writing in the Age of Putin“), — не означает, что русские перестали писать». В этом фильме, совместно снятом Intelligent Television и Wilton Films и выходящем сегодня в онлайн-версии, а 28 декабря — в эфире PBS, мы можем познакомиться с шестью современными русскими писателями, которых большинство из нас не читало — а зря.
Первым мы видим, — как, вероятно, наиболее характерную для путинской эпохи фигуру, — спорного и склонного к мачизму романиста Захара Прилепина, который навлек на себя недовольство либералов своей ностальгией по советскому прошлому. Прилепин откровенно признает, что его симпатии к советской власти объясняются его «замечательным», счастливым детством. Однако, несмотря на эти теплые психологические истоки, первый роман Прилепина — вышедшие в 2005 году «Патологии» — был, по словам критика Александра Гаврилова, «текстом жестким, террористическим, очень агрессивным по отношению к читателю». В нем писатель создал сильный образ войны в Чечне. Книга была основана на личном опыте Прилепина — ветерана двух Чеченских войн. Его второй роман «Санькя» в 2006 году попал в короткие списки премий «Русский Букер» и «Национальный бестселлер». Тем не менее, из всего творчества Прилепина на английский были переведены только несколько рассказов.
В прошлом людей с Запада часто поражало в России глубокое почтение к писателям. В каждом из веков — и в золотом, и в серебряном, и в кроваво-красном — русские писатели играли крайне значимую роль, хотя временами она бывала зловещей. Сам Ленин был отличным историком и полемистом. Даже Путин счел нужным объяснить свою поддержку сирийского режима в изящном открытом письме. В России быть признанным писателем означает быть знаменитостью. Как говорит Прилепин, это своего рода «шоубиз». В «Открытой книге России» читающая закадровый текст Джульет Стивенсон (Juliet Stephenson) цитирует слова поэта Евгения Евтушенко: «Поэт в России — больше, чем поэт».
Затем мы видим современного российского «активиста, журналиста, преподавателя, романиста, критика и поэта» Дмитрия Быкова, копию раннего сценического образа Горацио Санза (Horatio Sanz) из Saturday Night Live. Впрочем, за добродушной внешностью Быкова скрывается серьезность. Быков — романтик, вдохновившийся российской политической борьбой за достоинство всех граждан, Он говорит: «Я понял, что как-то не очень мне пишется. Зато после того, как мы сходили на эти митинги, я наваял целую книгу стихов. Кстати, сугубо лирических, ни одного политического». Вышедший в 2006 году роман Быкова «ЖД» — существует его сокращенный перевод на английский — продолжает мощную российскую традицию политической басни. Другие писатели, включая смело и откровенно высказывающую свои политические взгляды романистку (и бывшего генетика) Людмилу Улицкую, относятся к политической активности с некоторым сомнением. «Есть ситуации, — считает она при этом, — в которых невозможно промолчать и отсидеться».
Жителям Запада в целом трудно оценить положение, в котором сейчас находятся русские писатели — мы, судя по всему, слишком плохо понимаем внутриполитическое состояние России (вдобавок американскую аудиторию никто толком не знакомит с иностранной прессой). Впрочем, у нас больше нет жизненной необходимости знать заклятого врага, и при этом Россия — в отличие от Российской Империи 19 века — больше не воспринимается, как уважаемая двоюродная сестра Европы. Однако авторы, которым посвящена «Открытая книга России», заставляют нас осознать, что литературная культура в этой стране продолжает процветать и по-прежнему заслуживает нашего внимания. Если вы хотите узнать больше о создателях фильма и шести современных писателях, о которых в нем рассказывается, зайдите на его сайт. Если вам интересна русская литература в принципе, посмотрите сайт Read Russia 2013 — «новой инициативы, посвященной русской литературе и русской книжной культуре». В наших бесплатных электронной библиотеке и собрании аудиокниг также можно найти немало русской классики .
«Открытая книга России: Писать во времена Путина» будет навечно включена в наше онлайн-собрание 600 бесплатных фильмов.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Пушкин, Достоевский, Гоголь, Толстой, Тургенев, Чехов... Для меня первым стал Достоевский. В школе мы проходили «Преступление и наказание», и мне настолько не понравился его конец, что, пытаясь понять, что же в нем не так, я прочел и «Идиота», и «Бесов», и «Записки из подполья», и почти все собрание сочинений. Затем был причудливый Гоголь, которого я в юности предпочитал даже Кафке.
