По сфабрикованному делу, а на самом деле, как считают, по политическим мотивам суд назначил самому известному оппозиционеру условный срок, а его брат будет отбывать срок в колонии. Этот процесс, как пишет Марк Галеотти, плохо сказывается на репутации Кремля.

По сомнительным сфабрикованным обвинениям Алексей Навальный получил три с половиной года условно, а его брат Олег будет отбывать такой же срок в трудовой колонии. Приговор Олегу оказался мягче, чем требовало гособвинение, но суровее, чем того требует справедливость. Однако учитывая, что такие политические суды режиссируют в Кремле, что можно понять о происходящем за этими закрытыми дверями в эти непростые и переменчивые времена?

У меня такое ощущение, что этот процесс стал отражением вечной неуверенности правительства и сомнений в отношении того, что делать с Навальным, в результате чего был достигнут неприемлемый и невнятный компромисс между представителями различных лагерей и идеологических направлений; он, скорее, свидетельствует о разобщенности и недостатке доверия, чем о какой-то особой проницательности и уверенности в том, что Навальный уже ничего не значит. Вот некоторые из моих соображений на этот счет:

Процесс вынесения приговора был спешным, скомканным и побудил к действиям оппозицию

Оглашение приговора состоялось раньше, чем планировалось, видимо, в расчете на то, чтобы сорвать планы участников протеста, назначенного на 15 января. Однако в результате становится ясно, что правительство не только суетится, нервничает и ловко манипулирует людьми и ситуацией — не забывайте, что протесты проходят под тем лозунгом, что они «победители» или, по крайней мере, что противник обеспокоен. На самом деле благодаря этому приговору антикремлевские силы получили возможность извлечь двойную пользу — речь идет о сегодняшней вспышке протеста и предстоящей январской акции. О своем участии в акции заявили более 17 тысяч человек, и хотя можно только гадать, сколько придет на самом деле, скорость, с которой были мобилизованы участники, поражает. При этом Кремлю некого в этом винить, кроме самого себя.

Условное наказание — слабый способ давления на Навального

В конце концов, он уже находится под домашним арестом, и хотя ему теперь труднее будет выставлять свою кандидатуру, и на это уйдет больше времени (приговор не позволяет ему баллотироваться на выборах в 2016 году, если оба приговора не будут отменены), существует четкий закон о сокращении существующих сроков. Его первый условный срок и домашний арест не смогли усмирить его, поэтому второй срок уже просто не имеет смысла. И, тем не менее, Навального опять арестовали за то, что он пришел на сегодняшний митинг. И судя по его собственным заявлениям сразу же после оглашения приговора («Скоты! Это так вы хотите меня наказать?»), думаю, он скорее взбешен, чем напуган, а это для Кремля уже плохое предзнаменование.

Похоже, правительство разобщено

Никто из тех, кто симпатизирует Навальному, не воспримет этот сомнительный процесс и приговор как «помилование» со стороны Кремля. Точно так же никто, кто считает Навального мошенником и лицемером, или кто думает, что стране нужна крепкая рука, будет доволен таким всего лишь условным наказанием. В результате Кремль получает классический наихудший вариант компромиссного решения, которое не устраивает ни одну из сторон. Как-никак, гособвинение требовало приговорить Навального к десяти годам тюремного заключения, а Следственный комитет (который недавно был переведен обратно в исключительное подчинение Генпрокурора) на этот раз опять ставил целью назначить домашний арест. Однако если ястребы не довольны, то и те представители власти, кому по долгу службы ближе бизнес и правопорядок, вряд ли будут удовлетворены приговором.

Опять практикуется захват заложников

Несомненно, что самое страшное преступление Олега состоит в том, что он — брат Навального. Даже обвинение требовало для него более мягкого приговора (восемь лет, а Алексею десять), поэтому то, что ему вынесен более суровый приговор, трудно объяснить иначе, чем попыткой использовать его в качестве заложника. Вряд ли это повлияет на предшествующие события, но должно послужить тревожным сигналом для российской элиты. Во всяком случае, до сих пор, при том, что ни для кого не было секретом, что «закон» используется в качестве средства политического контроля и воздействия на конкурентов в бизнесе, было принято считать, что «мирные» люди, «не принимающие участия в протестах», вымерли как вид. Так или иначе, но Кремль хотел всем показать, что теперь все обстоит совершенно иначе, и, следовательно, проблем будет больше. Интересно, сколько олигархов и бизнесменов более мелкого масштаба опять начнут подумывать о том, чтобы перевезти семью за границу — своего рода «отток человеческого капитала», как зеркальное отражение безудержного оттока капитала, который можно наблюдать, когда они пытаются вывезти свои активы подальше от Кремля и своих конкурентов.

Курс рубля — удобный, хотя и не совершенный — способ оценки индекса доверия, опять устремился вниз, подтверждая опасения специалистов относительно того, что приговор будет бесполезным, о чем весьма успешно рассуждает в «Ведомостях» Вадим Волков из Санкт-петербургского Европейского университета.

А пока посмотрим, что произойдет сегодня вечером и 15 января. Я только что вернулся из Москвы, где люди выражали беспокойство относительно январской акции, опасаясь, что власти устроят провокации, чтобы оправдать свое наступление на демократию и закручивание гаек. Вполне возможно, что на этот раз Кремль займется этим серьезнее, чем раньше и применит такие максимально жесткие меры. И если это произойдет, то, скорее всего, это вызовет еще большую волну сопротивления.

Я не утверждаю, что это будет своего рода критической точкой, «черным воскресеньем» или чем-то судьбоносным, но я считаю, что это еще оно доказательство того, что правительство разобщено, оно не может ничего предложить, у него иссякли идеи, оно склонно делать неверные политические прогнозы. В конечном счете, не будем забывать, что авторитарные режимы, в основном, терпят крах не под влиянием уличных протестов, а из-за своих внутренних проблем — разобщенности, политического паралича и деморализации.