Сирийская наживка России весьма костистая, но США и Израиль, сидящие в центре управления региональной игрой, пытаются проглотить и переварить эту приманку.

После попыток препятствовать военным поставкам России в Сирию США вернулись к военному диалогу с Россией, который прекратился много месяцев назад из-за украинского кризиса. По словам Пентагона, цель — не допустить непонимания и столкновений между силами России и США в сирийском воздушном пространстве. В прошлую пятницу американский и российский министры обороны Эш Картер (Ash Carter) и Сергей Шойгу провели 50-минутные телефонные переговоры и договорились о создании единого механизма. Судя по всему, в растерянном Пентагоне эта попытка координации имела легкий психотропный эффект. (Конечно, Россия благодаря сирийскому ходу расплатилась за Украину или, по крайней мере, невероятно расширила для себя границы торга).

Похожий шаг последовал и от Израиля. На встрече с российским лидером Владимиром Путиным премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху, который в минувший понедельник с важным видом отправился в Москву, вдруг превратился в «робкого мышонка» и согласился на создание «единого механизма». На предупреждение Нетаньяху «Сирия и Иран пытаются открыть второй фронт против Израиля на Голанских высотах» Путин ответил: «Сирия не намерена открывать второй фронт, она пытается сохранить свою страну». И итоги своих московских контактов Нетаньяху сообщил так: «Было принято решение создать единый механизм для предотвращения непонимания между российскими и израильскими силами».

Начальник Генштаба Израиля Гади Эйзенкот (Gadi Eisenkot) и его российский коллега Валерий Герасимов достигли договоренности о создании комиссии, которую возглавят заместители глав генеральных штабов двух стран. Комиссия, заседания которой будут проходить один раз в две недели, займется координацией действий военных сил на море, в воздухе, а также в радиолокационной сфере.

Для Израиля простор сужается

А что именно из действий Израиля Россия может ошибочно понять?

Израиль давно говорит о двух красных линиях в сирийском кризисе: 1) если на территорию Израиля упадет ракета или снаряд, я приму ответные меры; 2) я не позволю поставлять оружие «Хезболле».

Об этих красных линиях напомнили и Путину. Не думаю, что Путин возразил что-либо. На мой взгляд, причина тревоги — не в этих побагровевших линиях. Поскольку фокусы, которые Израиль выкидывает с 2013 года на границе с Сирией, и прямые удары по определенным целям выходят далеко за эти рамки.

С 2013 года Израиль откровенно вмешался в процесс вооруженного восстания, за которым он увлеченно наблюдал в то время, когда ветер в Сирии дул против сирийского правительства, и делал вид, что его это не волнует. Это объяснялось тем, что с приходом «Хезболлы» на поле боя сирийская армия вновь стала собираться с силами. Израиль не смог остаться равнодушным и стал поддерживать вооруженные группы на подступах к Голанским высотам, включая и связанный с «Аль-Каидой» «Фронт ан-Нусра». Эта поддержка проявила себя в нанесении ударов по критически важным военным объектам Сирии, позициям вооруженных сил (что должно было упростить продвижение вооруженных групп), прямой поставке боеприпасов, обеспечении технической поддержки и лечении раненых боевиков. Более того, Израиль в этом карамболе бросился добывать нефть на оккупированных Голанских высотах.

Поэтому присутствие России на поле боя способно помешать опосредованным или скрытым операциям Израиля. Теперь, взлетая, израильские самолеты вынуждены принимать в расчет современные российские оборонные и радиолокационные системы.

Возражая против дислокации российских военнослужащих, Израиль проводит тезис о том, что это усилит присутствие Ирана и «Хезболлы» в регионе. Но при взгляде на этот вопрос с точки зрения Дамаска ситуация выглядит иначе и не соответствует страхам правительства Тель-Авива. Если сирийское правительство должно выйти из нынешнего кризиса с внешней помощью, то оно предпочитает, чтобы это была рука помощи России, а не Ирана. И это можно объяснить несколькими причинами.

Во-первых, у ближневосточной политики России и Ирана разный контекст. Хотя сирийцы весьма признательны иранцам за поддержку, они не хотят, чтобы в дальнейшем Тегеран был способен влиять на внутриполитические процессы страны. (Иранцы же настаивают на том, что у них нет таких намерений.) При этом интерес России к внутренним делам Сирии ограничен, несмотря на связывающие их союзнические отношения.

Во-вторых, для Сирии очень дороги гарантии Москвы на международной арене, особенно в Совете Безопасности ООН.

В-третьих, российское военное присутствие в Сирии обладает сдерживающим эффектом, а иранское военное присутствие способно привести к разрастанию антиасадовского фронта.

Конечно, такой выбор Дамаска не заставит его проявить неблагодарность к Тегерану, как и не приведет к какой-либо ожесточенной русско-персидской конкуренции. Не будем забывать о союзе России и Ирана по многим международным и региональным вопросам.

Смягчающая напряженность сторона российской стратегии

Создание Россией механизмов координации и с США, и с Израилем должно сломить сопротивление, которое может последовать со стороны международной арены в отношении московского плана действий. Это смягчающий напряженность стратегический подход. Так, например, министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штанмайер не согласился с его американским коллегой Джоном Керри, которого он 20 сентября принимал в Берлине. Штанмайер рукоплескал новой позиции России: «Мы с большим удовольствием приветствуем военные действия России в регионе».

Риски, которые создает игра по изменению режима руками вооруженных групп в Сирии, а также наплыв беженцев в последние недели смягчают протесты, которые могут возникнуть в западных столицах в отношении хода России.

В том, что Запад утратил свою былую позицию ястреба в сирийском вопросе, сыграл свою роль еще один фактор — начало нового процесса в отношениях с Ираном. После ядерного соглашения с Ираном Франция, которая ранее неистово настаивала на вмешательстве в Сирию, на этой неделе сделала вылазку в Тегеран при участии порядка 150 бизнесменов. Делегация, посетившая Иран вместе с министром  сельского хозяйства, открыла здесь торговое представительство. Тем не менее, ранее все, кто проклинал Асада, не упускали случая потрясти указательным пальцем и поставить Ирану в укор поддержку сирийского правительства. Теперь направление ветра изменилось.

Возможно, Турция, план которой относительно буферной зоны в очередной раз не оправдался, желает сломить волю России. Так, 17 сентября министр иностранных дел Феридун Синирлиоглу (Feridun Sinirlioğlu) отправился в Сочи, чтобы передать России тревоги Турции. От своего коллеги Сергея Лаврова он получил следующий ответ: «Асад, главнокомандующий вооруженных сил Сирии, противостоит террористической угрозе. Сирийская армия является гораздо более дееспособной наземной силой, и ее возможности нельзя игнорировать при борьбе с ИГИЛ». Путин, который сегодня примет президента Тайипа Эрдогана в Москве, тоже не прогнется под давлением. Российская государственная политика невосприимчива к мгновенным вспышкам!

Сегодня возникли условия возвращения России на Ближний Восток. В этом вопросе у России есть аргументы, с которыми не могут не согласиться ее западные партнеры. Все это стало возможным не без «виртуозного искусства» самого наивного на международной арене фронта, известного под названием «Группа друзей Сирии».

Все факторы указывают на то, что Россия шаг за шагом наращивает свой военный потенциал в Сирии, хотя она и опровергает информацию о базе в Латакии.

Согласно New York Times, в конце прошлой недели число российских военных самолетов в международном аэропорту имени Базиля Асада близ Латакии составило 28: 12 Су-24 (Fencer), 12 Су-25 (Frogfoot) и 4 Flanker. Кроме того, на этой базе находится 15 транспортных и ударных вертолетов. Здесь также размещена защищающая их система ПВО SA-22 и беспилотные летательные аппараты. Предполагается, что численность российского военного персонала на этой базе достигает двух тысяч.

Очевидно, с выходом России на сцену история меняется. Поднимается новый занавес. Вскоре мы поймем, что значит писать историю и быть ее фигурантом.