Треснувшие по швам

Сироты СССР: как складываются сегодня дела у постсоветских республик

Сами россияне, создатели империи, массово возвращались в родную отчизну. Еще в 1991 году более 20 миллионов из них устраивало свою жизнь на перифериях, сейчас же в постсоветских республиках за пределами России по данным агентства «Фергана» живет около 13 миллионов: они стали меньшинством, которое там с трудом терпят. Русский язык утратил свое значение везде кроме Белоруссии и Киргизии. Молодежь с бывших периферий уже не мечтает об учебе в университетах Москвы и Петербурга, они едут на Запад, в учебные заведения Персидского залива, Дальнего Востока и Америки. Россия перестала быть для них точкой отсчета.

Но Кремль продолжает делить мир на дальнее и ближнее зарубежье, причисляя к последнему все бывшие советские республики, которые он воспринимает как сферу своих исключительных интересов. Он поддерживает пошатнувшуюся позицию метрополии Таможенным союзом России, Белоруссии и Казахстана, который должен стать зачатком восточного аналога ЕС, патронирует Организацию договора о коллективной безопасности, ведет соперничество с Пекином за пальму первенства в Шанхайской организации сотрудничества, а с США – за военное доминирование в Средней Азии. Наконец, Россия является лидером СНГ, образованного всеми странами бывшего СССР за исключением прибалтийских республик.

Красные звезды, серпы и молоты, памятники Ленину и благодарности советской армии отправились на свалку не везде. Но СНГ стало не двигателем реинтеграции, а инструментом цивилизованного развода с Россией. Все чаще по принципу: чем дальше от Москвы, тем лучше. Для бывших 15 союзных республик, а в особенности для их лидеров, утрата независимости стала бы катастрофой, которая бы перечеркнула огромные политические и финансовые плюсы, возникшие в результате падения колосса. 15 – это, впрочем, обманчивое число. Мы, конечно, опустим Литву, Латвию и Эстонию, которые давно стали членами НАТО и ЕС, а рассмотрим остальные 11 государств.

Самостоятельные

Реальную независимость в СНГ гарантируют нефть и газ, так что самостоятельными остаются лишь Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Остальные страны обречены торговаться с российскими поставщиками, причем на цены больше влияет политика, чем экономика. Еще в 90-х годах Азербайджан находился в безнадежном положении: он проиграл войну с Арменией за Нагорный Карабах, утратил 20% территории, импортировал газ из России. Подавленное настроение переломил Гейдар Алиев, бывший генерал КГБ, глава местной компартии, а сегодня - национальный герой и отец-основатель Азербайджана. Он обратился к проверенному методу управления: соединил авторитаризм с экономическим либерализмом и впустил в страну западных инвесторов.

Государство переживает экономический бум. После того, как в Каспийском море были открыты огромные месторождения газа, и был построен газопровод в Турцию, расположения Баку пытается добиться и Москва, и Брюссель, который планирует заполнить азербайджанским газом трубопровод, идущий в обход России. Нефть, газ и соседство с Ираном, которое может сыграть важную роль в планах противоракетной обороны России и США, позволяют Азербайджану балансировать между Россией и Западом. Сейчас между ними лавирует сын Гейдара Алиева Ильхам. Насколько исламский Азербайджан открыт к миру, говорит за себя вердикт американского журнала Esquire, который назвал супругу нынешнего президента, Мехрибан, одной из самых сексуальных женщин мира.

Однако Ильхам, как и его отец, не церемонится с оппозицией. И не только стиль управления, но и феодальные привычки, отношение к государству, как к частной собственности, дошедшая до нездоровых размеров коррупция, клановый общественный и экономический порядок сближают лежащий у подножья Кавказа Азербайджан со Средней Азией. Там, по другую сторону Каспийского моря, до роли региональной державы дорос Казахстан. Последний секретарь казахской компартии Нурсултан Назарбаев пошел путем своего азербайджанского коллеги: он обеспечил себе пожизненное президентство, а экономические реформы финансировал из доходов от нефти и газа, добываемых с помощью западных инвесторов. У Казахстана есть собственные трубопроводы в Китай и Россию, при помощи которых президент умело удерживает равную дистанцию и с Москвой, и с Пекином.

Назарбаев, как и практически все лидеры в этом регионе, подавляет своих политических критиков, что не мешает тому, что его радушно принимают в мировых столицах. Однако у президента нет потомков мужского пола, и вопрос наследования может сотрясти незрелую политическую систему и стабильность Казахстана. Несколько лет назад президент устроил династический союз своей дочери Алии с сыном президента Киргизии Айдаром Акаевым, но брак спустя несколько лет распался. Доверие тестя не оправдал и другой зять, Рахат Алиев (не состоящий в родстве с Алиевыми, стоящими у власти в Баку), который захотел слишком быстро взять бразды правления в свои руки. Сейчас перспективы стать преемником есть у очередного избранника – Тимура Кулибаева, который был недавно назначен главой государственного сырьевого концерна, стоимость которого оценивается в 60 миллиардов долларов. 

Третье самостоятельнее государство – Туркменистан. Он обладает одними из крупнейших в мире запасов газа, но уже в 90-е годы оказался изолирован от всего света своим президентом Сапармуратом Ниязовым. Последний первый секретарь пережил метаморфозу и превратился в Туркменбаши – вождя туркменов. Он возводил себе памятники, велел чтить себя как божество, закрыл высшие учебные заведения, СМИ и больницы, а управление экономикой передал своей семье. После его смерти власть перешла к его личному стоматологу Гурбангулы Бердымухаммедову, который лишь слегка ослабил тиски изоляции и провел косметические реформы. В первую очередь для того, чтобы положить начало культу своей персоны. Также он подписал с Москвой и Пекином договоры на экспорт туркменского газа и строительство необходимых для этого трубопроводов. Российский политолог Алексей Малашенко на вопрос, может ли в государстве дантиста произойти повторение арабских революций, ответил, что это маловероятно: «Может ли в Туркменистане произойти революция, если три четверти его молодых жителей вообще не знает о существовании Туниса или Ливии?»

Ближе к Пекину

Было бы чрезмерным упрощением воспринимать Среднюю Азию лишь в категориях нефти, газа и метания тамошних ханов. Этот регион является ареной стратегического столкновения интересов России, США и Китая, там также разворачивается война с наркопреступностью и радикальным исламом. Одновременно у Средней Азии появился исторический шанс на развитие. В последний раз большое значение регион играл в средние века, когда здесь проходил Шелковый путь. Однако есть опасения, что среднеазиатские лидеры не воспользуются этим представившимся шансом.

В этом убедился гористый Таджикистан, который пережил в конце прошлого века кровавую гражданскую войну, завершившуюся российской и узбекской военной интервенцией. После принятия компромиссного мира, он стал самой демократической и мирной республикой региона. Его международная роль возросла, когда он сдал в аренду натовской коалиции военные базы для вторжения в Афганистан. Эти достижения перечеркнул занимающий с 1994 года пост президента Эмомали Рахмон, который вступил в конфликт с умеренной исламской оппозицией и поставил под удар водный баланс Узбекистана проектом расширения плотины на реке Вахш. Рахмон ограничил языковые права немногочисленных россиян, забывая, что таджикские гастарбайтеры присылают из России средства, равные 40% государственного бюджета. После введения Россией и Узбекистаном экономических ограничений, Таджикистан оказался на краю банкротства, а его общество на грани революции, вдохновляемой исламскими радикалами.

Этих ошибок лишь отчасти удалось избежать Узбекистану, который благодаря компании НАТО в Афганистане стал важным союзником США. Он привлек интерес инвесторов из Японии и Южной Кореи и обрел значительную независимость от России и Китая. Однако шансы Узбекистана подрывает непотизм президента Ислама Каримова, который управляет страной при помощи политической полиции, принуждая народ к рабскому труду на хлопковых плантациях (один из основных экспортных товаров) и жестко подавляя протесты, как в Андижане в 2005 году. Политические кульбиты между Москвой, Вашингтоном и в последнее время Брюсселем оказываются бессмысленными, так как получаемые оттуда огромные средства съедает всеобъемлющая коррупция. Узбекистан, таким образом, из регионального «стабилизатора» превращается в очаг напряженности.

На пороге анархии оказалась Киргизия, где в результате цветной революции 2005 года был свергнут президент Аскар Акаев, 15 лет находившийся у власти. Его преемник, один из лидеров революции Курманбек Бакиев не смог устоять перед соблазнами власти, и в наказание за это в 2008 году участники уличных мятежей выгнали его из дворца (по слухам, не без помощи Москвы, т.к. он не хотел по российской указке закрыть американскую базу «Манас»). Бакиев долго сопротивлялся. Он пользовался поддержкой родного клана из города Ош, и именно там произошли погромы узбекского меньшинства на экономической почве, которые стоили жизни как минимум двум тысячам человек. Нынешний президент Роза Отунбаева не контролирует всей территории страны и ездит в Москву и Вашингтон за экономической и военной помощью.

На перепутье

Бакиев бежал в Белоруссию, где воспользовался гостеприимством Александра Лукашенко, который, в отличие от большинства президентов постсоветских республик, исходит из принципа, что чем ближе к Москве, тем лучше. Благодаря тесным связям с Россией Минск получил ряд экономических (в первую очередь энергетических) преференций, которые позволили Лукашенко растерять значительные демократические достижения Белоруссии первых лет ее независимости. Диктатор превратил страну в живой музей СССР. Он годами умело лавировал между ЕС и Россией, угрожая Москве, что присоединиться к Западу, а Брюсселю – обратным сценарием. Он хотел лишь продлить свое пребывание у власти, поэтому он безжалостно нарушает права человека и подавляет оппозицию. Но и Западу, и России Лукашенко уже надоел, и он оказывается во все большей изоляции. Кроме того, Белоруссия должна была отказаться от контроля над системой трубопроводов в Европу. Лукашенко все больше грозит судьба московского мэра, и чтобы избежать этого он обвиняет Кремль в том, что тот предал идею возрождения СССР. Недавно он даже предложил оппозиции сесть за «круглый стол». Россия и ЕС призывают последнего диктатора Европы уйти на пенсию, но Москва опасается, что его преемник может пойти путем Молдавии, или того хуже - Грузии.

Молдавия,  бывшая до недавнего времени коммунистическим захолустьем, ведет интенсивные переговоры с ЕС по ассоциации и созданию зоны свободной торговли. С точки зрения Брюсселя – это лидер данного региона Европы. Долгие годы она была частью отсталой приграничной области Европы, которая ассоциировался с экспортом нищеты и преступности. Но одновременно с вступлением в ЕС Болгарии и Румынии, молодое поколение молдаван после длившейся несколько недель революции против президента-коммуниста Владимира Воронина привело к власти демократическую коалицию реформаторов. Это своеобразным способом оценила Россия, введя (впрочем, не в первый раз) эмбарго на основной молдавский экспортный товар – вино. Многие годы ситуацию в Молдавии определяет конфликт с сепаратистским Приднестровьем, разрешения которого не видно. А без левого берега Днестра Молдавия не может думать об энергетическом суверенитете. 

Утраченные провинции - Абхазию и Южную Осетию - пытается вернуть себе также и Грузия. Так было не всегда. Первый грузинский президент и последний министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе вел политику, которая не раздражала Москву. Лишь революция роз в 2004 году привела во власть нынешнего президента Михаила Саакашвили, который первым из лидеров стран СНГ объявил национальным приоритетом интеграцию страны с НАТО, что, по его мнению, является лучшим способом для возвращения утраченных регионов. Саакашвили провел глубинные реформы государства и его экономики, что превратило Грузию в одного из постсоветских лидеров развития. Кроме этого Тбилиси аннулировал автономию другой своей провинции – Аджарии.

Надежды и страхи

Россия восприняла прозападные устремления Грузии, как вызов. С 2006 года отношения между государствами были заморожены, началась экономическая и транспортная блокада. Грузия обвинила российскую военную разведку ГРУ в попытке подготовки государственного переворота, а в 2008 году разразилась война, после которой Москва признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Однако Михаил Саакашвили сохранил власть, а Грузия вышла из СНГ. В Тбилиси демонтировали памятник советским солдатам и приняли закон о декоммунизации. Несмотря на то, что внутреннее недовольство авторитарными методами правления Саакашвили растет, предметом спора не является интеграция с западными институтами. Но наперекор Москве добиться ее не получится.

Подобных проблем нет у Армении, страны 1700-летних христианских традиций, коньяка «Арарат» и сильной диаспоры. Армения, враждебно настроенная к Азербайджану и только начинающая выстраивать более-менее нормальные отношения с Турцией, - это самый близкий сателлит России на Кавказе, полностью зависящий от нее в энергетическом и военном плане. В Ереване у власти много лет остается т.н. «карабахская партия», которая несмотря на значительный перевес Азербайджана исключает любого рода компромисс по оккупированному армянами Нагорному Карабаху с прилегающими территориями, что становится источником все большей напряженности между правительством и оппозицией.

И, наконец, Украина, без которой, по мнению Збигнева Бжезинского, невозможно возрождение российской империи.

Сперва Украина занималась интеграцией русскоязычного востока и Крыма с националистической Галицией, а олигархи зарабатывали состояния на транзите российского газа в Европу. Когда путинская Россия объявила себя энергетической державой, между Москвой и Киевом разразилась серия газовых войн, целью которых было получение Газпромом украинских газопроводов – одного из немногих геополитических козырей Киева. Эскалация конфликта произошла после Оранжевой революции и прихода к власти Виктора Ющенко и Юлии Тимошенко.

Киев решил, что лучшей защитой от шантажа Москвы и гарантией независимости будет вступление в НАТО, а также украинизация собственной истории и школьного образования. На помощь России пришел раскол в лагере «оранжевых», который открыл дорогу пророссийски настроенному Виктору Януковичу. Он отказался от евроатлантических устремлений, однако, к удивлению Москвы, ускорился темп переговоров по ассоциации с ЕС и созданию зоны свободной торговли. Прагматичные украинские олигархи решили, что им выгоднее делать деньги и с Западом, и с Москвой. Сейчас Москва прельщает Киев выгодами, вытекающими из вступления в конкурентный проект - Таможенный союз, а также запугивает экономическими санкциями в случае отказа.

И так будет еще долго. За 20 лет не ослабела ни тоска российских создателей империи по святому СССР, ни тем более враждебность покоренных народов к их недавним колонизаторам. Это одно из препятствий к партнерским отношениям в рамках СНГ. Но 20 лет – это слишком короткий отрезок времени, чтобы утих страх и скорбь тысяч жертв этнических чисток и военных конфликтов, которыми был богат недавний парад независимости. Чтобы они угасли, потребуется, быть может, несколько поколений. И последнее: сам Пилсудский, замышляя польскую независимость, говорил о том, что царскую империю нужно распороть по национальным швам. Польша или кто-либо другой извне приложили к этому мало усилий. Швы разошлись сами.