Отношение к занятиям филантропией в России, как во многих странах с развивающейся экономикой, неоднозначно: благотворительность со стороны богатых людей нередко воспринимается общественным мнением как попытка получить индульгенцию.
Да и области, которые меценаты выбирают, чтобы оказать поддержку - скорее пиар-ход, говорят эксперты, нежели искреннее стремление помочь нуждающимся.
Благотворительность в России сделала большой шаг вперед по сравнению с тем, какой она была в 1990-е годы. Но, как и прежде, отсутствие доверия, прозрачности и стратегии - основные проблемы, с которыми сталкиваются и те, кто хочет помочь, и те, кому помощь нужна.
Российские меценаты любят поддерживать культуру или больных детей, указывают специалисты, а не стариков и свободную прессу.
«Помощь детям и поддержка культуры - это два самых популярных направления среди благотворителей. Но культурное направление - это больше пиар», - говорит Ростислав Ордовский-Тонаевский, президент «Ростик Групп», сам занимающийся благотворительной деятельностью.
Редактор журнала «Бизнес и общество» Татьяна Бачинская рассказывает, что когда она предлагает бизнесменам помочь больным пенсионерам, то они часто отвечают, что предпочли бы поддержать детский дом.
«Тенденции развития благотворительности - такие же, как и тенденции развития бизнеса», - говорит Валерий Панюшкин, журналист и один из основателей Российского фонда помощи.
«В бизнесе самые популярные направления - это нефтегазовая отрасль и банки, а в благотворительности - больные и брошенные дети», - говорит Панюшкин.
Самыми непопулярными направлениями считаются поддержка независимой прессы или негосударственных организаций.
«Я бы очень удивился, если бы какой-нибудь российский меценат или компания решила бы активно поддерживать какую-нибудь газету или НПО!», - говорит исполнительный директор российского подразделения Международного форума лидеров бизнеса (IBLF) Брук Горовиц.
Хорошими делами прославиться нельзя
Впервые о том, что бизнесмены занимаются благотворительностью, возможно, не только из благородных побуждений, стали говорить после того, как в 2004 году Виктор Вексельберг купил и вернул в Россию принадлежавшую наследникам американского медиа-магната Малкольма Форбса коллекцию яиц Фаберже. В интервью Би-би-си Вексельберг сказал, что не руководствовался никакими политическими мотивами.
Скептически настроенные эксперты, однако, не поверили бизнесмену. Тем более, что в 2004 году уже шел суд над самым богатым человеком в России - Михаилом Ходорковским. Приобретение яиц Фаберже многие расценили, как попытку получить индульгенцию от властей.
Однако «пример Ходорковского показывает, что благотворительность индульгенции не приносит», - замечает Валерий Панюшкин.
Бизнесмены стараются, как можно реже, говорить о своих благотворительных проектах, или отвлекают внимание общественности от них.
«В России выглядеть умным - опасно, выглядеть хорошим – невыгодно», - говорит Панюшкин.
Например, интернет-поиск по благотворительности, которую осуществляет Виктор Вексельберг, выдает в основном ссылки на фонд «Связь времен», который возвращает в Россию культурные ценности и периодически выставляет ту самую коллекцию яиц в музеях.
На третьей странице результатов, однако, появляется упоминание фонда «Добрый век», который был учрежден в то же время, что и «Связь времен», и оказывает поддержку людям с психическими заболеваниями и реформе системы психиатрической помощи.
«Там наверху могут подумать: сегодня он решил подправить систему лечения умственно отсталых детей, а завтра какую систему решит подправить?», - предполагает Валерий Панюшкин.
Олигархам - бизнес, фондам - благотворительность
В России только начинает зарождаться система благотворительности с налаженной цепочкой фондов и организаций, которые сами отслеживают, кому нужна помощь, и проверяют, куда ушли деньги.
Татьяна Бачинская рассказывает, как однажды авиакомпания «Трансаэро» направила в один из детских домов группу волонтеров. Там ее сотрудников встретили не только дети, но и несколько групп волонтеров из других компаний.
«На Западе такая ситуация была бы невозможна!», - восклицает Бачинская.
О случаях, когда бизнесмен выделил деньги на операцию для ребенка, но они так и не достигли адресата, рассказывают все опрошенные эксперты.
«Бизнесмен должен заниматься своим бизнесом, у него нет времени и возможности ходить и проверять, куда были отправлены его деньги, для этого существуют фонды», - считает Бачинская.
Возможно, бизнесмены предпочитают «носить» деньги напрямую, потому что «на содержание аппарата нужны какие-то затраты - 10-20 %», - предполагает Ростислав Ордовский-Тонаевский. «Если напрямую денег самому дать, то ты уверен, что все 100% денег придут туда, куда надо. На Западе административные затраты - это один из ключевых параметров, на которые смотрят, когда выбирают, кому дать деньги».
Валерий Панюшкин рассказывает, что когда 15 лет назад он участвовал в организации Российского фонда помощи, то создавали счета на имя каждого ребенка, чтобы доступ к деньгам был только у его родителей.
«Теперь у Российского фонда помощи есть свой счет, и многие люди охотнее перечисляют деньги именно нам, а не маме!», - рассказывает Панюшкин.
Кто-то доверяет фонду, потому что есть отдельный счет, кто-то - потому что знает и доверяет людям, которые стоят за фондом, - говорит журналист.
Некоторым фондам восстановить доверие будет непросто, отмечает Панюшкин.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Отношение к занятиям филантропией в России, как во многих странах с развивающейся экономикой, неоднозначно: благотворительность со стороны богатых людей нередко воспринимается общественным мнением как попытка получить индульгенцию. Да и области, которые меценаты выбирают, чтобы оказать поддержку - скорее пиар-ход, говорят эксперты, нежели искреннее стремление помочь нуждающимся.
