Жеребцовой было 14 лет, когда с неба посыпались бомбы.
Они падали на рынок, где она работала вместе с матерью, на улицы, по которым она ежедневно ходила, пока Грозный не искрошило на мелкие кусочки, и родной город стал неузнаваем.
С самого начала Жеребцова писала об этом, что было проявлением сильного потрясения, а стало документом о второй чеченской войне. Она заполнила десятки дневников беспорядочной корявой скорописью, иногда разукрашивая их изображениями взрывов, похожих на цветы, жилых домов, как они выглядят со стороны.
На этой неделе, несмотря на угрозы и опасения за свою безопасность, она опубликовала «Дневник Полины Жеребцовой», сборник трехлетних записей, представляющих собой редкий взгляд на повседневную жизнь в осажденном Грозном.
«Я думала, когда меня убьют, люди найдут этот дневник, — рассказала Жеребцова в Москве, где она живет с 2006 года. — Я думала, люди прочитают этот дневник и поймут, что никогда не нужно воевать».
Полная описаний ужасов войны и повседневных забот девочки-подростка, книга уже породила сравнения с дневником Анны Франк. Но Жеребцова предпочитает, чтобы его сравнивали с Таней Савичевой, которая вела хронику медленной гибели ее семьи во время блокады Ленинграда.
«Это не давало мне сойти с ума»,— говорит 26-летняя Жеребцова, ее крашеная светлая челка выглядывает из-под платка и длинные золотые серьги с дельфинами обрамляют ее слегка веснушчатое лицо.
Она провела всю войну в Чечне – десятки тысяч погибли там или бежали оттуда в ходе жестокой попытки Москвы усмирить преимущественно мусульманскую республику.
Хотя отрывки публиковались в российских журналах и получили широкое признание, Жеребцова по-прежнему перебивается случайными заработками, чтобы свести концы с концами: она публикует статьи и работает няней, иногда консультантом, а иногда секретаршей.
Почти ежедневно посещает врача – не дают покоя физические и душевные травмы.
В правой ноге от взрыва бомбы остались осколки, и после нескольких операций по их удалению, она по-прежнему болит. Из-за нескольких недель голода и нескольких лет недоедания у нее выпали зубы. Кошмары, говорит она, несколько ослабли после того, как она закончила книгу, но все еще преследуют ее.
Страх смерти на войне теперь сменил страх возможных преследований за то, что она пишет об ужасах Чечни – это все еще запретная тема.
Издательства одно за другим отказывались печатать книгу.
«Все говорили, что им действительно понравилось, но они не хотят проблем с правительством», — сказала она. Осенью прошлого года она, наконец, нашла спасителя в «Детектив-Пресс», небольшом издательстве, которое в основном публикует книги по истории и воспоминания. Несколько дней спустя начались звонки.
«Однажды мне сказали: "Итак, ты будешь писать о Чечне? А ты хочешь жить?" Я не знаю, кто это был»,— говорит Жеребцова. С тех пор то и дело поступают звонки с неизвестных номеров. Слова не меняются. В последние две недели переключились на ее мужа, иногда он получает по 20 звонков в день. На Жеребцову однажды в лифте напал человек, она уверена, что он поджидал ее.
Но что-то подталкивает ее. «У меня постоянные ночные кошмары об этой войне, — говорит она. — Простые люди, которые погибли, приходят ко мне во сне, и я чувствую, что я обязана им. Я чувствовала, что должна рассказать об этом».
В ее семье ведение женщинами дневников было традицией, и Жеребцова тоже стала писать в девять лет после того, как ее дед, известный грозненский журналист, погиб в самом начале первой чеченской войны.
«Мы думали, что больше не будет войн, а затем она началась опять», — говорит она о конфликте, который бушевал в 1994-1996 годах, затем затих на три года, чтобы снова возобновиться.
Жеребцова с огромной болью пишет о своей этнически смешанной семье, и в книге пишет, что она преимущественно русская по линии матери и чеченка по отцу, хотя она никогда не знала его. Этническая напряженность остается острой на Северном Кавказе, и Жеребцова надеется избежать политизации в описании страданий республики.
«Я никого не ругаю – ни повстанцев, ни русских солдат, — говорит она. — В книге нет зла, она только о жизни гражданских лиц, которые вынуждены жить в условиях войны».
Жеребцова бежала из Чечни в 2005 году, сначала на юг России, прежде чем попала в Москву благодаря гранту Фонда Александра Солженицына. Она говорит, что никогда не вернется.
«Это теперь другая страна, она уже не моя, — сказала она. — Я мечтаю сейчас уехать и жить в нормальной стране. Здесь невозможно жить. Если не война, то революция».
У Жеребцовой мало веры, что Россия может измениться, но какая-то надежда все же осталась. Посвящение книги гласит: «Посвящается правителям современной России».
