Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Как был побежден восток

Внутренние районы российской Азии затмевает собой намного меньшая по размерам европейская часть страны

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
То, что Россия — самая большая в мире страна, — любопытный факт, который мы узнаем где-то в начальной школе, а потом благополучно забываем. Если мы вообще задумываемся о российской географии, то наши мысли направлены главным образом на ее европейскую часть. Но большую часть России составляют ее огромные восточные территории.

То, что Россия — самая большая в мире страна, является одним из любопытных фактов, которые мы узнаем где-то в начальной школе, а потом благополучно забываем, вспоминая лишь тогда, когда участвуем в какой-нибудь викторине. Если мы вообще задумываемся о российской географии, то наши мысли направлены главным образом на ее европейскую часть, где Запад противостоял Востоку в годы холодной войны, и где в последнее время Россия с новой силой начала оказывать давление на Украину, прибалтийские государства и соседнюю Турцию.

Но большую часть России составляют ее огромные и часто забываемые восточные территории. Внутренние районы российской Азии, где у России самая протяженная в мире граница — с Китаем, дают ей замерзающие порты в северо-западной части Тихого океана, и едва ли не соединяют ее с Соединенными Штатами через Алеутские острова и Аляску, которая (школьники могут помнить об этом) когда-то принадлежала Москве.

В своей яркой книге «Black Dragon River: A Journey Down the Amur River at the Borderland of Empires» (Река черного дракона: путешествие вниз по Амуру на окраине империи) Доминик Зиглер (Dominic Ziegler) весьма убедительно пишет о том, что намного меньшая по размерам европейская часть страны совершенно несправедливо затмила эту азиатскую Россию. Еще более убедительно он показывает, как будущее этой страны связано с Китаем, и заявляет, что несмотря на существующий сегодня между ними комфортный альянс, многие россияне считают такую ситуацию крайне тревожной.

Россияне издавна страдают от зависти к Европе, и среди них были такие люди, как Екатерина II и прочие представители элиты из XVIII и XIX веков, которые родному языку предпочитали французский. Но, как показывает Зиглер, именно давление с востока создало ту Россию, которую мы знаем, как в плане обширной имперской территории, так и в плане национального характера. «Поскреби русского — найдешь татарина», — пишет он, приводя приписываемый Наполеону афоризм.

Как показывает название книги, Зиглер использует в качестве темы для своего сюжета и повествования одну из величайших рек в мире. И что это за река! За пределами России Амур известен гораздо меньше, чем Нил или Амазонка, и прочитав эту книгу, ты начинаешь остро понимать, насколько незаслуженной является эта неизвестность. «Имея в длину 4 500 километров, — пишет Зиглер, — она длиннее Конго и Меконга». Другие российские реки, продолжает он, например, Обь, Лена и Енисей, совместно с Амуром формируют колоссальную речную сеть, и каждая по размерам своего бассейна занимает площадь, равную всей Западной Европе.

Но особенность Амура, кроме его большой длины, состоит в том, что он — единственный — течет с запада на восток. Если другие крупные реки в России впадают в Северный Ледовитый океан, то Амур стекает в Тихий. Значимость этого обстоятельства заключается в том, что замерзая каждую зиму, он превращался в естественный ледовый путь, по которому русские переселенцы и искатели удачи шли на восток и присоединяли к России сибирскую территорию, площадь которой больше поверхности Луны.


В самом начале ориентация России на восток не было добровольной. Подобно большей части Европы, Россия в XIII веке подверглась нападению монгольских завоевателей. Русские князья сохраняли полуавтономию только благодаря тому, что платили им огромную дань. Но когда волна монгольского нашествия ослабла (произошло это примерно в 1582 году), Россия обратила свою энергию в восточном направлении, строя пограничные крепости и торговые посты. Вначале все это делалось главным образом ради обороны страны, поскольку Москва стремилась взять под свой контроль все более дальние подступы к внутренним территориям России. Но со временем у нее появились и другие мотивы. Сначала это было продовольствие в виде огромных и безграничных запасов речной рыбы. Потом появилась жажда наживы из-за так называемого «мягкого золота» — соболя, запасы которого казались нескончаемыми, пока его едва не довели до полного исчезновения. В начале 19-го столетия началась не менее хищническая охота на морского котика, которого истребляли в таких же количествах, как и американских бизонов.


По словам Зиглера, сравнение с Америкой далеко не случайно. Россия была одной из величайших географических держав, и Москва в своих геополитических мечтаниях черпала вдохновение в американской экспансии в западном направлении. «В Москве и Санкт-Петербурге русские зачитывались романами Джеймса Фенимора Купера, который стал летописцем продвижения американских поселенцев, — пишет Зиглер. — В газетах было полно рассказов о калифорнийской золотой лихорадке, которая тогда шла полным ходом…. Река Амур должна была стать российской Миссисипи. А тот предположительно плодородный и богатый регион, который является бассейном Амура, должен был стать новой Америкой».

Продвигаясь на восток, русские со временем вошли в непростое соприкосновение с другой великой и запоздало расширявшейся империей Цин. Москва подписала с ней договор по территориальным вопросам, который был настолько беспристрастным, что на переговорах стороны не использовали языки своих империй. Заключенный в 1689 году Нерчинский договор был составлен на латыни. Но за удачным на первый взгляд началом отношений между Россией и Китаем последовали в основном периоды глубокого недоверия, а порой и острой враждебности. Став в начале холодной войны союзниками, две коммунистические державы вскоре рассорились, и в 1960-е годы дело едва не дошло до ядерной войны на проходящей по Амуру границе, где с обеих сторон были сосредоточены крупные военные силы.

Сегодня, несмотря на теплые в основном официальные отношения — близкие как губы и зубы, говорит о них китайская пропаганда — существует мощная, хотя и скрытая напряженность. Россияне опасаются, что китайцы одержат над ними верх — не столько экономически, что уже в значительной степени произошло, сколько посредством устойчивого заселения китайскими иммигрантами обширного, но пустынного российского востока — и что таким способом они аннулируют российские правопритязания на эту землю, с которыми Китай никогда не был в полной мере согласен.

Зиглер, работающий в Economist редактором по Азии, прекрасно, со страстью натуралиста пишет об истреблении сибирской тайги, называя ее крупнейшей в мире наземной экосистемой. Он описывает огромное разнообразие ее животного и растительного мира: деревья, млекопитающих, рыбу, птиц. Он с увлечением и любовью рассказывает о мигрирующих там видах журавлей. Все это биологическое разнообразие находится в опасности, заявляет Зиглер, из-за масштабной и в основном неконтролируемой вырубки лесов. «Вся древесина вывозится в Китай, — пишет он. — В 1996 году через границу уходило всего полмиллиона кубометров российского леса». А сейчас ежегодно вырубается площадь размером с Исландию. Сибирские леса «безвозвратно уничтожаются», сетует он.

Но большую часть россиян тревожит не это. В народном сознании «китайский вопрос» — это новый взгляд на многовековую угрозу, на предполагаемую «желтую опасность». Население России сокращается, и на обширных просторах российского востока присутствие приезжих из Китая становится все заметнее. «На Дальнем Востоке России живет восемь миллионов россиян, — рассказывает автору человек по имени Василий. — И точно такое же количество китайцев. Правительство об этом не сообщает, но об этом говорят все. И я верю этому, потому что вижу это собственными глазами. Китайцы везде — на улицах, на стройплощадках, на полях, где они занимаются сельскохозяйственными работами. Везде».


Говард Френч преподает журналистику в магистратуре Колумбийского университета. Он является автором книги «China’s Second Continent: How a Million Migrants Are Building a New Empire in Africa» (Второй континент Китая. Как миллион мигрантов строит новую империю в Африке).