Радиолог Петер Шолль (Peter Stoll) недавно впервые отправился в Россию, в расположенный в Сибири Красноярск, чтобы познакомить врачей с мюнхенскими программами лечения пациентов с онкологическими заболеваниями. Специалист по лучевой терапии и врач общей практики (50 лет) намерен в будущем приложить усилия для того, чтобы контакты с российской стороной носили регулярный характер.
Süddeutsche Zeitung: Как вы оказались именно в Сибири?
Петер Шолль: Я давно начал интересоваться Россией. В конце концов, мы соседи в Европе, и как раз во времена, когда политические отношения ухудшаются, нельзя допускать прекращения диалога между людьми. Возможно, мы, врачи, можем внести в это дело небольшой вклад. Онколог из Берлина Клаус-Петер Хелльригель (Klaus-Peter Hellriegel) предложил мне принять участие в поездке, которая была организована в рамках Форума имени Коха и Мечникова — это научный диалог между Германией и Россией. Мне пришлось сначала посмотреть на карту и выяснить, где вообще находится Красноярск: в глубокой Сибири. Кстати, оттуда родом Хелена Фишер (Helene Fischer) (известная немецкая певица — прим. пер.).
— И что вы привезли с собой в Россию?
— Мы прочитали лекции об организации лечения онкологических заболеваний, которая типична для Германии. Последние несколько лет у нас проводятся так называемые междисциплинарные конференции по конкретному заболеванию (Tumorboards), на которых врачи разных профилей вместе обсуждают заболевание. Для пациентов это стало очень большим прогрессом. Таким образом, в Мюнхене происходит тесное общение между различными клиниками и врачами частной практики. О таких вещах мы рассказали российским коллегам.
— Каковы условия в тамошних больницах?
— Медицина — на хорошем уровне. Я был удивлен, какие современные клиники построены в некоторых районах: у них даже есть высококачественные аппараты лучевой терапии из США и собственная лаборатория онкологии. В сельской местности, естественно, все выглядит не так, врачи ездят на поездах в деревни, чтобы оказать людям медицинскую помощь. Средняя продолжительность жизни мужчин 61 год. Люди, конечно, не могут позволить себе такую дорогостоящую химиотерапию, которую здесь, у нас, оплачивают частично. И начиная с определенного возраста, все равно не проводится какое-либо лечение — но во многих западноевропейских странах такая же ситуация, причем уже давно. В этом плане Германия пока остается исключением.
— Как вы общались с российскими коллегами?
— По-английски говорят лишь немногие, нас сопровождали переводчики. Русские очень гостеприимны. Люди страдают из-за санкций, поэтому благодарны за такое личное общение. Российские коллеги показали нам также город и его окрестности. И, конечно, в программе был веселый вечер с водкой. Самый старый врач сам выпил целую бутылку, и что меня поразило: чем ближе становилась ночь, тем более научный характер приобретали его рассуждения — а на следующее утро он снова стоял у операционного стола.
— Вы поедете туда еще раз?
— В любом случае. В мае мы должна состояться поездка в Армению, но я не могу туда поехать. А возможно, она вовсе не состоится, если в регионе снова будет идти война. Но осенью я обязательно приму участие в таком путешествии.
